Ольга Морозова - Музыкантша Страница 29

— Нет, не может. Я сломал ему ноги и вырвал язык. Шучу…

— Странные шутки.

— Ничего. Он рассказал мне, хотя и весьма приблизительно, куда вы тогда отправились. Его жёнушка однажды проговорилась. И я с большим трудом отыскал твою деревню. Много лет прошло, но кое-кто вас там помнит… ты не обманула меня, поздравляю.

— Это что-то прояснило?

— Увы, нет.

— Вот видишь.

— Ладно. Хватит этих дурацких разговоров. Очевидно, ты действительно ничего не знаешь. Вряд ли ты будешь мне полезна, дорогая, но я привязался к тебе… почти полюбил… я уезжаю на неделю, ты можешь гулять с Рашидом, а когда вернусь, я подумаю, что делать с тобой… надо устроить всё, пока ты мне не надоела и я тебя не убил… а я не хочу твоей смерти, милая… но и отпустить тебя просто так не могу. А пока отдыхай. — Альберт вытер рот салфеткой и вышел из комнаты, оставив Анжелу в одиночестве доедать ужин.

Но аппетит у Анжелы пропал. Она допила начатую бутылку вина и задумалась. Хорошо, что Альберт уезжает и она сможет поговорить с Рашидом. Плохо, что она его ещё не убила. И даже не знает, как это сделать. Если Рашид по каким-то причинам передумал, они обречены. Она, конечно, может убить Альберта, но им не выбраться, и одному Богу известно, что с ними сделает озверелый сброд так называемых работничков Альберта. Надеясь, что музыка приведёт её в себя, Анжела поиграла на скрипке, но тревога осталась. Ночью она плохо спала, поминутно просыпаясь и бросая нетерпеливые взгляды на часы. Когда, наконец, начало светать, Анжела встала и оделась для прогулки. Она вздрогнула, услышав скрип раскрываемой двери — на пороге стоял Рашид. Анжела бросилась ему навстречу, но он сделал ей знак не торопиться. Они молча вышли во двор и пошли в дальний угол сада. На этот раз они прошли скамейку, где обычно сидели, и расположились на маленькой скамье под раскидистой берёзой. Рашид не надел на Анжелу наручники, и она сочла это хорошим знаком. Рашид молчал, и Анжела первой начала разговор.

— Альберт уехал?

— Да. Сейчас самое время вам бежать… Я предупрежу Полину.

— Полину? А Настя? Она что, передумала?

— Настя… с Настей случилась беда… Она… она… умерла… почти…

— Умерла?! Что значит «почти»?! Что с ней случилось?! Что он сделал с ней?!!!

— Тише… нас могут услышать… она не вынесла всего этого и повредилась рассудком… искусала какого-то важного клиента, сорвался крупный контракт. Мы еле успокоили её. А может, он переборщил с наркотиком… я не знаю точно. Только он бросил её медведю — другим в назидание. Медведь помял её, ты её не узнаешь… Раны ещё не зажили, она там, я покажу потом… Вам с Полиной нужно бежать как можно скорее.

— Я не побегу. — Анжела посмотрела прямо в глаза Рашиду. — Сначала я перегрызу ему горло. А потом ты выведешь нас отсюда. Тебе разрешается покидать территорию?

— Одному нет. Но мы выйдем через потайной ход. Никто не знает о нём, но я знаю. Это поместье стоит на территории бывшей барской усадьбы.

— А ты как узнал?

— Случайно. Разбирал хлам в сарае и наткнулся на план поместья. Старого. Там был указан лаз, и я ради интереса проверил. Лаз оказался на месте. Он ведёт в лес. Там вас будет трудно найти.

— Почему ты не ушёл сам?

— Я хотел уйти… с Саломеей.

— И всё-таки, за что он сделал с ней это? Неужели за простую строптивость? Он больше месяца приходит ко мне… тут что-то более серьёзное. Что? За что он уничтожил её? И почему оставил тебя?

— Два. Два месяца он приходит к тебе. А Саломея… такое у неё было сценическое имя. На самом деле её звали Катя. Она сама рассказала мне об этом. Катя… но ей больше нравилось Саломея. Мы стали встречаться.

— Прямо здесь?!

— Да. Я приходил к ней, когда хозяин уезжал. Она жила одна в комнате. Поначалу тут было ещё не так строго. Я даже не думал, что мы делаем что-то из ряда вон выходящее. Она думала, что просто работает по контракту, и всё. Конечно, это было немного не то, на что она рассчитывала, но она говорила, что так везде. Везде обманывают девушек. А тут хоть прилично платят… Она не хотела скандала. А потом она забеременела… я уговаривал её сбежать, но она непременно хотела получить свои деньги и призналась Альберту. Дурочка! — Рашид горько усмехнулся. — На что она рассчитывала? Она ничего не сказала мне, и я не смог её остановить. Я не знаю, как именно происходило у них объяснение, но думаю, увидев его первую реакцию, она сразу всё поняла… Наивная девочка! Что случилось с ней потом, ты знаешь. И со мной тоже. Он сам проделал это со мной… своими собственными руками…

— И после этого он оставил тебя работать?

— А что здесь такого? Он решил, что я просто позабавился с красивой девчонкой, и всё. Теперь он уверен, что больше я никогда не совершу ничего такого…

— Но ты… ты почему не ушёл?

— В отличие от Саломеи, я уже тогда знал, что никто не уходит отсюда по собственной воле. Никто. И я не исключение. У него есть преданные псы, которые бдительно следят за этим. Даже муха не вылетит за территорию незамеченной. Разве могут грешники покинуть ад?

— Очевидно, нет. Но ты же знал про лаз.

— Есть ещё кое-что. Я не хотел говорить, но скажу, ты должна мне доверять. Альберт — мой отец. Не смотри так, это правда. Он изнасиловал мою мать, и она понесла. Когда я подрос, она много раз твердила мне, что я должен убить этого человека, отомстить за неё и за её мужа, который должен был бы быть моим отцом. Она показала мне Альберта, он приходил к ней и потом, несмотря ни на что. Она ненавидела его и мечтала о мести… Но, видимо, ожидание, когда я вырасту, показалось ей слишком долгим, тем более, что она болела в последнее время и боялась умереть, не увидев мучений своего врага. Когда Альберт снова навестил её, она прикинулась покорной и сама легла с ним в постель. Он подумал, что сломил её… но я видел, как она прятала в матрасе нож. Когда он уснул, она вытащила его и сделала с ним то, что он сделал со мной… Он визжал, как баран, которого режут на шашлык, а она наслаждалась его воплями. Она смеялась как сумасшедшая, приговаривая, что теперь он больше не сможет причинять боль и позор женщинам. Теперь он сам — ходячий позор! Теперь он — существо среднего рода, такое, каким ему и полагается быть. А потом она ушла из дому, поцеловав меня на прощание и сказав, чтобы я шёл жить к её родственникам. Я шёл за ней и плакал, но она не обращала на меня никакого внимания. Она успела броситься со скалы раньше, чем её догнали солдаты… Меня же потом нашли, избили до полусмерти и привели к Альберту. Он оставил меня у себя, и мы приехали сюда. Он хорошо обращался со мной… Я почти простил ему. Мать покончила с собой, а он просто спал с ней… её муж был его врагом, шла война. Убить вооружённого врага и взять его женщину — это не позор. Так живут на войне.

— Так он знает? Знает, что ты его сын?

— Да.

— Знаешь, он рассказал мне эту историю… когда был под кайфом. Он рассказал только про женщину, про тебя нет. Я думаю, он любил её… не удивляйся… но это так. Поэтому он не убил тебя… ты — её сын и напоминаешь ему о ней. Но в нём борются два человека. Один жаждет мести, другой всё ещё любит и готов простить. Он мечтал отомстить ей и поэтому хотел с корнем вырвать её род. Я думаю, когда Саломея забеременела, ярость застила ему разум. Он не мог вынести того, что где-то будет расти её продолжение. Он смирился с тобой, скорее всего, даже в глубине души любил тебя… но второй раз отпустить её на свободу он не мог. Для него Саломея — это она. Он убивал не Саломею, а её — твою мать.

— Наверное, это так. Но я не прощу ему Саломею, она не была виновата, и это было не на войне. Она не была женой его врага, она была просто беззащитной девушкой. После того, что он сделал со мной, он сказал, что не винит меня, просто так будет лучше… сказал, что мужчина вполне может обойтись без этого… это не главное, этим гордятся только те, кому больше нечем. Но у нас с ним, сказал он, другой путь… от баб одни неприятности, одна душевная боль. Он не хочет, чтобы мне кто-либо из них причинял боль. Он не хочет, чтобы я страдал.

— Я понимаю. Пора возвращаться. Будь готов, когда Альберт вернётся.

Они встали со скамейки и пошли по направлению к дому. Рашид издалека показал Анжеле что-то вроде загона, где сидело непонятное существо. Парочка рабочих стояли рядом и бросали этому существу куски то ли мяса, то ли хлеба. Существо жадно хватало еду и засовывало в рот, громко чавкая. Рабочие смеялись. Анжела содрогнулась от ужаса — она узнала Настю. Ей захотелось вырвать каждому их этих работяг глаза и посмотреть, как тогда им будет весело, но Рашид увлёк её за собой.

Ночью, лёжа без сна, Анжела решила, что Альберт окончательно спятил, и смерть будет для него благом. Она вспоминала, что иногда, в самой глубине его глаз, она видела бесконечную усталость и мольбу о том, чтобы кто-то покончил со всем этим. В такие минуты она испытывала жалость и что-то похожее на сострадание. Чудовище сожрало его разум и овладело телом, а у него просто не было сил бороться с ним. Но, кто знает, будут ли силы у него, когда холодное щупальце чудовища коснётся его разума?