Владимир Чивилихин - Про Клаву Иванову. Елки-моталки. Над уровнем моря Страница 29

- Я же тебе говорил по телефону.

- Не помню.

- Мы - тунеядцы, - ухмыльнулся незнакомец.

- Верно, - подтвердил Гуцких.

- В смысле? - спросил Родион.

- Ты что, Гуляев, газет не читаешь? Ну, которые не хотят работать.

- Вон оно что! Так. А нам они зачем?

- Приказ прислали, понимаешь? - сказал Гуцких. - Бирюзову мы двоих сегодня уже подкинули.

- Что он там с ними делать будет?

- Воспитывать, товарищ Гуляев. - Голос незнакомца был с расстановочкой, будто его принуждали говорить, и слова он пускал через губу. - Трудовые навыки приобретем, перекуемся!

Он поглядел с усмешкой на Родиона, нагло и снисходительно поглядел, будто на несмышленыша, хотя был с ним, видать, одних лет, потом внезапно убрал улыбку, а глядел все так же плохо.

- Так. - Родион сел на скамейку. - Ладно.

- Вот и я считаю, что ладно, - вздернул плечами незнакомец и хохотнул. - Перекуемся... И вам хорошо, и нам хорошо!

- Хорошо ли, нет - поглядим. - Родион проводил чужака взглядом до двери, обернулся к летнабу. - Горит, Платоныч?

- Кругом. А тут еще это добро на нашу шею! Лекцию вот им читать надо...

- К обеду вылетим? - Родион шагнул к выходу.

- Да надо бы. - Гуцких сорвал трубку зазвонившего телефона. - Что? Сводку? Есть, вот она лежит. А вы кто такой? Из облисполкома? Тогда пожалуйста. На сегодня семьдесят три очага. Общая площадь? Почти сто тысяч гектаров... Что вы такое говорите? Слушайте! Я это понимаю, но сводки легче собирать, чем тушить тайгу...

Гуцких бросил трубку.

- Я подожду тебя, Платоныч, - обернулся Родион у самой двери.

Он вышел, сел в холодке на завалинку, закурил. Да, пластает, видать, тайга, а тут лишь сводки собирают в десять мест каждый день. И еще это добро на голову.

- Не найдется ли сигаретки? - послышался тот же, с расстановочкой, голос, только он был сейчас приторно-вежливым. - А, товарищ Гуляев? С отдачей.

- С отдачей? - Родион достал пачку "Памира".

- Благодарю. - Незнакомец манерно поклонился в пояс.

- Вы что, из артистов? - поинтересовался Родион.

- Было и такое дело, товарищ Гуляев.

Он уселся рядом, затянулся, щуря глаза. Принялся рассматривать свои ногти, чистить их спичкой. Ну и чудик! Отставляет руки далеко, вертит их перед собой, будто в зеркало смотрится.

- Вот вы величаете меня. - Родион не смотрел на соседа. - А как вас прикажете?

- У меня трудная фамилия.

- Ничего, выговорим.

- Евксентьевский.

- Ну и ладно, если так.

- Что ладно?

Родион промолчал. Он не мог приспособиться к этому человеку. Очень уж чуждыми были его манеры, и эта бабская привычка на ногти любоваться, и снисходительный тон. Есть же типы! Их, наверно, будут на вертолетах возить, как подсобников. Конечно, когда огонь подступает, лишний человек не плохо, но в лесу вообще-то лучше со своими.

- Вас на пожары, что ли? - спросил Родион. - Ну-ну!

- Что "ну-ну"?

- Ничего.

- Опасно?

- Почему?

- Вот и я спрашиваю - почему? - Евксентьевский засмеялся.

- Что "почему"?

- Почему опасно?

- Слушайте, - совсем запутался в разговоре Родион. - Я же не говорил, что опасно.

- А что же ты сказал?

- Ничего.

- Как это ничего, если мы так долго разговариваем? Что же ты все-таки сказал, товарищ Гуляев?

- Тьфу! - плюнул в траву Родион и поднялся.

Он заковылял, не оглядываясь, к ангару. Потоптался у самолетов, обвел глазами безоблачное небо. Захотелось курить, и он вернулся в тень конторы. Евксентьевский полулежал на завалинке, лениво озирался с кислой миной на лице. Родион сел подальше от него и решил не разговаривать.

- Ты на меня не сердись, товарищ Гуляев, - подвинулся к нему Евксентьевский.

Родион промолчал.

- Возьмешь меня в свою команду?

- Мешаться? - спросил Родион. - И почему именно ко мне?

- Физиономия твоя понравилась.

- А чего в ней такого? - насупился Родион.

- А вот эта синяя сыпь. Болел чем?

- Порох. - Родион подосадовал, что дал втянуть себя в этот пустой разговор. - Самопал разворотило в руках, вот и набилось под кожу.

- И палец оторвало?

- Его на другом деле.

Какой-то парень, что недвижимо лежал ничком на траве, поднял голову и стал прислушиваться к разговору. Родион посмотрел на него внимательно, парень подмигнул ему, подполз поближе. На нем были выцветшая рубаха с закатанными рукавами, вконец измятые штаны, тапочки на босу ногу. Смотрел он весело, даже с какой-то лихостью.

- Так когда на пожар, товарищ Гуляев? - не отставал Евксентьевский.

- А я еще на больничном.

- Отчего так?

- Свалился.

- Куда?

- Как куда? На лес.

- Ну и что?

- Покалечило малость.

- Страшно прыгать?

- Кому как.

- Значит, берешь?

Родион понял, что Евксентьевский просто издевается над ним, только непонятно зачем.

- Я же говорю - видно будет!

- Ты этого не говорил! Ну да ладно, не будем спорить! Что? Что ты сказал?

- Надо мне, говорю, спорить с вами, - равнодушно произнес Родион.

- Может, ты мне еще одну сигарету дашь? - спросил Евксентьевский. Взаймы.

- Почему взаймы? Так берите...

Парень в выцветшей рубахе заполз уже в тень конторы и тоже протянул руку к сигаретам.

- А мне вы не можете рубль подарить? - вдруг спросил он и посмотрел на Родиона молящими светлыми глазами.

Родион достал из кармана новенькую рублевку, сунул ее парню и направился к Гуцких, чтобы не видеть и не слышать этих прилипчивых людей.

А у крыльца уже собирались. Заняли ступеньки, подкатили от забора бревно и уселись на нем рядком. Гуцких приколол к двери карту лесов, приготовился. Родион оглядывал чужаков и не видел ни одного лица, на котором бы выражался хоть какой-нибудь интерес.

- Прошлый раз, - тихим своим голосом начал Гуцких, - мы с вами говорили о технике безопасности на лесных пожарах. Продолжим...

- Разрешите вопрос? - послышался знакомый Родиону неприятный голос. Евксентьевский лежал на траве позади всех и даже головы не приподнял.

- Пожалуйста, - Гуцких разыскал его глазами. - Только надо встать.

- Не беспокойтесь, мне так удобней.

- Но я же стою перед вами! - сказал Гуцких, и лицо у него дернулось.

- А вы тоже ляжьте, - ехидно посоветовал Евксентьевский, и кругом сдавленно хохотнули.

Родион торопливо поднялся, хроманул к Евксентьевскому, не сознавая, зачем он это делает. Тот глядел с издевкой на него, будто говоря: "Давай, товарищ Гуляев! Воспитывай!" Родион схватил его за шиворот и за брюки, легко, как котенка, поднял в воздух, и Евксентьевский беспомощно и смешно затрепыхался.

- Эй, ты рукам воли не давай! - закричал он, пытаясь вырваться. - А то...

- Что? - спросил Родион. - А то что?

Наверное, все с утра изнывали во дворе от безделья и потому смеялись сейчас над Евксентьевским, который нелепо дрыгал ногами в воздухе. Их окружили. Родион, заглядывая поочередно тому и другому в лицо, проговорил с нажимом на каждое слово:

- Вы, паразиты, перед нашим Платонычем ползать должны!

Чужаки загалдели. В середину круга пробился Гуцких. Он уже успокоился.

- Отпусти его, Гуляев.

- Чесотка, - брезгливо сказал Родион, поставив Евксентьевского на землю.

- Спасибо, - засмеялся тот. - Я уж думал, что повис до обеда...

Колени у Родиона заныли. Он ушел к самолетам, лег под крыло Яка. Ветерок, разгоняясь по летному полю, ровно и скоро тек под крылья, нес запахи свежей травы и сохнувшей уже земли. Работная, видать, весна подступает. Хоть бы кто-нибудь из ребят подлетел! Потолковать о делах, о спецовке из фибры и пластмассы для прыжков на лес, о новых створчатых парашютах, что будут раскрываться вытяжной веревкой. С самой весны разговоры идут про эти новинки, однако они еще не испытаны. Хорошо бы самим все проверить, а то перешлют в Улан-Удэ или Хабаровск. Родион был уверен, что нигде по всей Сибири нет таких парашютистов, и кому еще, как не его чертям, доверить испытания?

В здешнем оперативном отделении никто больше парашютиста-инструктора Гуляева не напрыгал. Поначалу он вел счет, но где-то на третьей сотне сбился и плюнул. Родион тут вышколил порядочно добрых пожарников, но вот уже второй год отсортировался у него постоянный состав, и он решил: от этих ребят - никуда. Один к одному парни, а Санька Бирюзов, тот троих у огня заменит. И всякую деревню он подымет - и сонную, и пьяную, и баптистов даже выгонял, бывало, на тушение. Его бы на этого дармоеда московского спустить, на чесотку эту! Вот еще ботало приблудило...

Ветер струил едва слышно к траве и ласковел, теплел с каждой минутой дело шло к полудню. Родион совсем задремывал уже, когда послышался голос Гуцких:

- Ты бы полегче с ними, Гуляев!

- А? - очнулся Родион. - Что?

- Да с захребетниками-то этими. Полегче, говорю, надо бы с ними.

- А ну их!

- Я почему-то всегда думал, что выдержки у тебя побольше...