Вячеслав Сухнев - Грязные игры Страница 29

— Теперь о деле. Сарана говорит, вы ищете технику. Что конкретно нужно?

Седлецкий с Мирзоевым летуче переглянулись.

Начиналась самая сложная часть встречи.

— Нужны большегрузные машины. Желательно «КамАЗы».

— И что же вы собираетесь возить?

— Скажу, как родному: зерно.

— Не сочтите за праздное любопытство, ребята… Очень интересно знать, куда и как отсюда можно возить хлеб?

— Это просто. Из ставропольских хозяйств через Элисту, Волгоград и Саратов — в уральские районы.

— Уралу хватает оренбургского хлеба, — усмехнулся Адамян. — Я немножко разбираюсь в экономической географии. Рынок там схвачен. Челябинские и свердловские фирмачи задавят вашу дохлую контору, не охнув.

— Откуда вы взяли, что наша контора дохлая? — натурально удивился Седлецкий.

Адамян наклонился поближе и с расстановкой сказал:

— Дружок! Я не хожу на свидание, не подмывшись. Понял? Мои люди в Москве доложили, что ваша сраная фирма, зарегистрированная в Химках, провела с начала года одну сраную операцию — отмыла партию денег. Причем эти деньги скорей всего здешнего, то есть кавказского, происхождения.

А теперь вам машины понадобились! Да как вы смеете предлагать мне, офицеру, подобные сомнительные сделки?

Возмущение Адамян изобразил безупречно — даже шерсть дыбом поднялась в расстегнутой на груди рубахе. Артист, подумал Седлецкий. Ничего, мы тоже в самодеятельности играли. Он достал сигарету и раздраженно постучал о пачку — знак для Мирзоева.

Тот отодвинул вазочку с мороженым и медленно сказал на диалекте равнинной Шаоны:

— Думаю, э с а у л, мы напрасно теряем время с этим толстым армянским поросенком. Только зря давали деньги мальчику из администрации… Лучше бы он свел нас с генералом!

Адамян, не оборачиваясь к Мирзоеву, напряженно вслушивался. Седлецкий знал, что полковник понимает равнинный шаонский, имеющий, в отличие от горного, много тюркских корней. На этом и строилась игра.

— Виноват, — сказал Седлецкий Мирзоеву подобострастно. — Но в Москве мне говорили, что генерал ничего не решает без этого человека…

— Правильно! — по-русски перебил Адамян. — Правильно говорили. И не поросенок я, а кабан.

Кабан! Вот с такими клыками!

И показал с помощью двух рук — с какими. Седлецкий и Мирзоев обескураженно промолчали.

— Ладно, прощаю, — сказал Адамян. — Но попрошу в моем присутствии говорить только по-русски.

Наслаждаясь замешательством сотрапезников, он налил себе водочки.

— Начнем с чистого листа. Вы такие же москвичи, как я парижанин. Хоть в зеркало иногда смотритесь, что ли… Кто в Шаоне стоит за вами?

— Не ваше дело, — буркнул Седлецкий. — Достаточно, что за нами стоят реальные деньги. На этом и остановимся. Или вы работаете с нами, или мы уходим.

Адамян долго молчал, бесцельно поигрывая вилкой.

— Хорошо, — решился он. — Не станем тревожить генерала, разберемся сами. Итак?

— Два десятка машин, — сказал Седлецкий.

— Однако, однако! — удивился Адамян. — А самолеты вам не потребуются?

— Потребуются — попросим.

— А вы знаете, что за машины придется платить настоящими деньгами?

— Вот такими? — достал пятидесятидолларовую бумажку Седлецкий. — Знаем. Но это не все. Нам нужна и другая техника.

— Остряки, — нахмурился Адамян. — Другая техника… Где же я ее, интересно, возьму?

— Потеряете. Начинается передислокация, неразбериха…

— Та-ак! А эти сведения откуда? Тоже из Москвы?

— Да ладно тебе дуру гнать, полковник, — неожиданно вступил в разговор Мирзоев. — Могу назвать номер приказа о передислокации. Мы в Шаоне умеем не только плясать перед боем. В общем, с тебя — два десятка «КамАЗов», стрелковое вооружение в расчете хотя бы на полк и пяток установок залпового огня. А мы тебя не обидим.

— Вы, часом, не собираетесь объявлять войну Турции, господа хорошие?

— Для этого понадобится сначала пройти через Армению.

Мирзоев встал и приказал Седлецкому:

— Расплатись тут… А тебе, полковник, позвоню завтра. Успеешь провентилировать вопрос?

— Постараюсь, — задумчиво сказал Адамян.

Мирзоев направился к выходу.

— Какой у тебя начальник, э с а у л! — сказал Адамян. — Ладно, запиши телефончик.

— Я его знаю, — сказал Седлецкий, бросая на стол деньги.

15

«Россия вступила в полосу умопомрачительных массово-политических аттракционов — введенный президентом особый режим правления, чрезвычайные сессии и съезды, плебисциты, референдумы.

На сессиях и съездах вынесут приговор одним, на плебисцитах-референдумах — другим. А между делом посадят на скамью подсудимых учредителей ГКЧП, если только ее не освободят под размещение инициаторов введения особого режима правления.

Старые корявые яблони за домом вовсю цвели.

Небольшой ночной дождик сбил часть цветов, и в молодой траве лепестки их казались розовыми снежинками.

Солнце только встало, и его лучи светили в каплях, словно самоцветы. За серым штакетником открывалась пустынная дорога к станции, а за дорогой — поле изумрудной озими, умытой небесной влагой. Высокую прозрачную тишину нарушало лишь теньканье синиц, прижившихся в саду.

Узкая дорога под солнцем начала парить. В крохотных, на глазах исчезающих лужицах шевелились красные дождевые черви, мигрирующие с одной грядки в другую. Переселение червей обещало долгое тепло, и Акопов радовался за всех огородников в округе. Хотя его, конечно, совершенно не волновали собственные виды на урожай.

Утреннюю разминку он делал по старинной системе «Шань Лун», что приблизительно означало «Дух дракона». Смысл нагрузок по этой системе заключался в интенсивном дыхании и постепенном, как бы перетекающем напряжении из одной группы мышц в другую. При этом обязательно надо было представлять, какой он, Акопов, страшный, какой грозный, как тяжело и одновременно грациозно скользит Ван Лун, Великий Дракон, по грешной земле, вдыхая озон, а выдыхая пламя… Все быстрее и быстрее несется его могучее, защищенное панцирем тело, все мощнее взмахи гремучих крыльев…

И вот уже далеко внизу — цветущие сады, поле с озимыми, дачный поселок, грязь на подсыхающей дороге.

Мысленный взлет являлся кульминацией напряжения, после чего полагалось расслабиться и сменить дыхание. Слабый ветерок приятно сушил кожу на лице, на взбугрившихся мышцах спины и предплечий. Хорошую систему придумали китайские монахи — не надо ни спортзала, ни тренажеров. Не надо даже относительно свободного пространства. Когда Акопов сидел в подвале старшего дознавателя Небабы, только благодаря «Шань Лун» он и сохранил форму. Полчаса такой разминки вполне заменяли километровую в хорошем темпе пробежку.

Затем он отрабатывал реакцию — жонглировал тремя кирпичами, ловил их на спину, на грудь и на голову. Если кто-то пробовал поймать лбом кирпич с метровой высоты, не заработав при этом шишку, тот поймет, чем занимался Акопов. Еще он походил на руках, подпрыгивая через каждые два шага, подержал угол, опираясь на землю одной лишь растопыренной пятерней, побегал сначала на носках, потом на пятках.

Пришло знакомое чувство полного контроля над телом. Он задержал дыхание на несколько минут и мысленно проинспектировал все внутренние органы, начиная от глазных яблок и кончая слепой кишкой. Желчный пузырь чуть увеличился — результат вчерашнего злоупотребления маринованным чесноком, обнаруженным в подвале среди прочих разносолов. Пора завязывать с острым.

На кухне уже звякала посуда — значит, Людмила встала.

— Ты бы не рисовался в огороде лишний раз! — крикнула она. — Тоже мне, гений кун-фу…

— Не люблю кун-фу, — сказал Акопов, зажигая газовую колонку. — Сплошные позы. Одна экзотика.

— Ты тоже, представь себе, выглядел экзотично.

Голый, потный, на руках бегаешь! Или с кирпичом на голове.

— Пусть любопытные не подглядывают. Ну, потный, ну, с кирпичом… Обычная зарядка.

— Обычная, — согласилась Людмила. — Обычная для качка с Даниловского рынка. Или для гэбэшника.

Вода чуть согрелась. Акопов встал под душ, ухая и фыркая на весь дом. Через несколько минут, вытирая мокрые волосы, он принюхался на пороге кухни. Была она большой, на хорошую семью, с газовой плитой, с холодильником и буфетом темного дерева. Несколько древних стульев окружали круглый обеденный стол, покрытый клеенкой с васильками. Широкое окно распахивалось на застекленную веранду. Летом, когда плети хмеля и граммофончиков укроют стеклянную стену, на веранде хорошо будет гонять чаи.