Дмитрий Глуховский - Рассказы о Родине Страница 3

— Я… — Готлиб переложил сотовый от одного уха, обожженного дыханием из трубки, к другому. — Мне интересно, да. Конечно, мне интересно!

— Михаил Семенович, — вкрадчиво попросил голос. — А вы не могли бы подъехать в наш офис? У нас сейчас проходит совещание, и мы как раз обсуждаем вашу кандидатуру. Наравне с прочими. Но, если бы вам удалось быть здесь, скажем, через полчаса-час, мы бы даже не стали рассматривать других претендентов на должность…

— Я, простите, сейчас никак не могу! — закричал Готлиб. — У меня сейчас очень важное выступление.

— Михаил Семенович, — голос стал строже. — Нам очень хотелось бы переговорить с вами до вашего выступления. Не помню, сказал ли я уже о зарплате консультанта? Она составляет около пятнадцати тысяч условных единиц в месяц, но для специалиста вашего уровня…

— Я не смогу! — твердо сказал Готлиб. — Сначала на выступление, потом к вам! Никак иначе.

— Это вы так думаете, — отозвался незнакомец.

— А откуда у вас вообще этот номер? — вдруг очнулся от морока профессор.

— От вашей супруги, Михаил Семенович, — усмехнулся человек. — Она, кстати, передает вам привет.

Готлиб чувствовал, как его внутренности сковывает мороз.

Почему же, черт его дери, под землей так хорошо принимает, вдруг совсем не о том спросил себя он.

— Это ведь наша исконная сфера интересов и влияния, — словно отвечая на незаданный вопрос, как бы невпопад продолжил голос. — Так что вы не удивляйтесь ничему, Михаил Семенович. До встречи.

Это разве давление? Вот в советские времена давили так давили!

Нет, твердо решил Готлиб. Сначала — запланированный доклад, потом все остальное. Спасение жены, сопротивление соблазнам, битва с психиатрами — все потом. Служенье муз не терпит суеты.

Он умылся холодной водицей в прокуренном академиками нужнике, взял внучку за руку и двинулся в бой.

Зал оказался наполовину пуст.

— Там снизу объявление повесили, что все отменяется! — развел руками профессор Синицын, один из немногих готлибовских союзников в этом змеином логове.

— Не дождутся, — нахмурился Готлиб. — Посмотри за девочкой, Петр Иваныч.

Михаил Семенович взошел на кафедру, браво оглядел многоголовую академическую гидру, упрямо вскинул голову и начал.

— Дорогие коллеги! Тема доклада, которую я заявил на сегодня, претерпела определенные изменения. Сегодняшнее мое выступление окажется немного более революционным, чем планировалось. Как некоторые из вас, возможно, знают, недавно мною была предпринята экспедиция в Иркутскую область, в место предположенного мной разлома, который может оказаться линией будущего раздела тектонических плит.

В аудитории зашептались.

— Однако моими сотрудниками, из которых многие поплатились рассудком, а кое-кто и жизнью, было сделано удивительное открытие. В результате уникального и беспрецедентного эксперимента по глубинному бурению, проведенному нашей научной группой, было установлено, что при проникновении в вещество земной на глубину более чем в три тысячи метров…

В горле пересохло. Зал, завороженный, молчал.

— Уважаемые коллеги… Товарищи… Мы нашли Преисподнюю!

Спрятавшись за толстыми стеклами киссинджеровских очков, Готлиб зажмурился. Раз, два, три…

— Позор! — заорал кто-то.

Кажется, Акопян.

— Мы отказываемся участвовать в этом!

Так, это Шмешкевич.

— Провокация!

Лазуткин.

— Прошу вас дослушать доклад до конца! — набрал воздуху Готлиб.

— Лишить его ученого звания!

— Лженаука!

— Исключить!

— Мракобесие!

Выкрики академиков были будто комья грязи, летящие в ветровое стекло экспедиционного «козла» из-под колес впереди идущего грузовика. Готлиб снял очки (стало хуже видно, словно ему и вправду их захаркали), протер носовым платком, водрузил на место и уткнулся в свой доклад.

— Какие у вас доказательства? — подмахнул из первого ряда Синицын.

Спасибо, старик.

— Группой была собрана обширная доказательная база, однако во время спешной эвакуации с места работ, почти вся она была утеряна.

— А что же ваша шахта в ад? — поддели с галерки.

— К несчастью, шахта была подорвана и почти полностью обрушилась… Но я готов указать место, где мы проводили бурение, и при необходимости возглавить новую экспедицию, экспедицию от Академии наук…

— Клоун!

Это, точно, Томашевский.

Готлиб смолк и поднял глаза. В аудитории оставались трое.

— Слышали, Уго Чавес собирается Колумбии войну объявлять, — шептал друг его Синицын коматозному академику Сидорову, которого вместе с каталкой в спешке забыли эвакуировать из зала. — А потом, дескать, всей Латинской Америке. Будет боливарианский порядок. А мы ему продаем десять сухогрузов автоматов, вертолеты и чуть не подлодки. Ума не приложу, нашим-то это зачем? Неужели ради денег?

Несчастный Сидоров только закатывал глаза. Ничем другим он двигать не мог.

Фиаско…

Стоп. А где Алиса?

Бросив свой портфель на кафедре, Готлиб спустился вниз и жестоко затряс Синицына.

— Где внучка моя? Где моя Алиса?!

— Так за ней папа пришел, — улыбаясь блаженной улыбкой прошедшего через лоботомию, сказал Синицын. — Сказал, что пойдет купит ей мороженого, пока дед распинается.

— Папа у нее в Австралии! Маразматик ты старый!

Задыхаясь, он выбежал в коридор. Два силуэта — легкий, крошечный Алисин и другой — мрачный, массивный, будто из базальта вырубленный, удалялись от него по коридору.

Нагнал он их только на улице.

Девочку сажали в черный лимузин, длинный и строгий, как жизнь партийного функционера.

— Стойте! Подождите! — закричал Готлиб.

Базальтовая фигура послушно замерла, позволив профессору сократить дистанцию.

— Да мы без вас никуда и не собирались, Михаил Семенович, — сказал незнакомый человек знакомым голосом. — Поедемте?

Он был весь какой-то европейский: костюм с иголочки, очень правильный галстук, беззлобное лицо. Нет, скорее лицо вообще без каких-либо эмоций. И гладкое, без морщин.

— Я никуда… — начал было Готлиб.

— Не поверили вам коллеги? — сочувственно спросил человек. — Засмеяли?

— Мне все равно, поверят мне или нет! — солгал профессор. — Мне важна истина, а не признание!

— А я вот вам верю, — спокойно сказал человек. — Потому что знаю: вы правы. Преисподняя существует, и я готов вам кое-что об этом рассказать.

— Но вы ведь не… — Готлиб сжал в кармане образок.

— Нет, конечно, — улыбнулся человек. — Я в «Газпроме» работаю. Это я вам сегодня звонил.

Из недр машины послышался веселый и совершенно неуместный собачий лай. С пассажирского сиденья выглянул чрезвычайно симпатичный черный пудель и лизнул Алисину руку красным язычком.

— А мы тебе еще такого щеночка подарим, — улыбнулся базальтовый.

— Дедушка! Поедем с ними покатаемся! — взвизгнула от восторга девочка.

Мягко чмокнула трехпудовая дверь, и лимузин плавно снялся с места, будто над землей парил.

— Вы, Михаил Семенович, во всем правы, — говорил человек. — И, безусловно, сделали бы вы великое открытие, да есть загвоздка. Открытие это уже сделано давно и не вами.

— О чем вы? — возмутился Готлиб. — Это вы какую-то белиберду несете! Ведь тогда обязательно начался бы уже крестовый поход какой-нибудь, Армагеддон с современным вооружением, ядерными зарядами бы их дотла… Вон у нас в стране этот мирный атом не знают, куда девать!

— Вы, Михаил Семенович, право, какой-то экстремист, — укорил профессора человек. — Мы же в двадцать первом веке живем. В веке глобализации, свободной торговли! А вы мне про крестовые походы. Варварство какое…

— Что?!

— А как же. В новостях ничего про Сахалин-4 не слышали? Полтора триллиона кубометров новых запасов… Вот, партнеры стараются. Обеспечивают выполнение контракта.

— Какого контракта?.. — Готлиб снял очки.

— Контракта на прямую поставку природного газа ООО «Газпром» из Преисподней. Ну по бумагам, там, конечно, их юрлицо по-другому называется, но партнер, — базальтовый человек погладил пуделя, — партнер именно тот.

— Почему газа? Я думал, люди гибнут за металл, — попытался шутить профессор.

— Ну, они там тоже идут в ногу со временем. Нужно было золото — поставляли золото. Нужна нефть — могут нефть. Сейчас вот мода на экологически чистое топливо — газу дадут. Недра… Ведь если поглубже копнуть, они же безграничны. Главное — договориться.

Серой в машине не пахло. Пахло дорогим французским парфюмом и чуть-чуть гаванской сигарой. Но это, наверное, водитель баловался.

— И как же вы договорились? Душу продали? — после долгой паузы отважился Готлиб.

— Михаил Семенович! — покачал головой человек. — Ну какую душу? «Газпром» ведь компания государственная. Правительство просто взяло на себя определенные обязательства. В основном международного характера. Ну и некоторые внутриполитические.