Автор неизвестен - Азюль Страница 3

— За двести долларов нас только в Белоруссию пустят, — прозвучал звонкий, но срывающийся голос в середине салона.

Сидевшие засмеялись. Замечание пришло от худощавого, светловолосого парня лет восемнадцати… Он сидел рядом с другим, высоким с копной черных волос. И тот и другой одеты в похожие и давно отжившие свой век левисовские джинсы и пуховые куртки. Они едут из Риги и успели познакомиться. Высокий, которого звали Леня, по пути к своим знакомым, живущим уже два года во Франкфурте, а второй хочет куда-то в Гамбург.

Они были самыми молодыми из нашей будущей компании. Их не обеляла седина прожитых лет, морщины опыта не испещеряли лица, и груз семьи не болтался позади бесплатным придатком. Они были самыми наивными, самыми восторженными и, конечно, полными идиотами, как и другие члены нашего клуба. Но при этом им предстояло стать жизненной энергией для все окружающих.

— Юра, чего ты забыл в том Гамбурге? Поехали со мной! Во Франкфурте хорошо! — детским басом убеждал высокий светлого.

— Я хочу там работать — упрямо капризничал второй, как ребенок, которому и вправду хочется, но нужно поломаться.

— Какая разница? Эти мои знакомые помогут с работой в этом Франкфурте.

Их разговор прервали. Из глубины салона, аморфно переваливаясь на толстых ногах, подплыл человек в новых джинсах, красной куртке и с типичным лицом торгаша. Таких мы привыкли видеть везде и повсюду. Символ наших дней, он все купит все продаст, во всем разбирается, как истинный специалист.

— Мужики, плейер продаете, — указывая на магнитофон, висящий у Лени, спросил он безразличным голосом, характерным для людей его профессии, имя которой — СПЕКУЛЯНТ.

— Нет! — заинтересованно ответил Леня. — А сколько дашь?

— Да пять марок, — тот скучающе отвел взгляд за горизонт, будто ему разговор наскучил еще до начала. При этом он продолжал наблюдать за реакцией собеседников всеми рецепторами.

— Поищи кого! — Леня усмехнулся.

— А за сколько ты хочешь? — пренебрежительно спросил «спекулянт».

— За водку. Пять бутылок.

— Могу дать две, — покупатель повертел перед собой пятерней, внимательно что-то на ней выискивая.

— За три.

— Ну ладно, так и быть, — мужик заметно оживился. — По дружбе отдам.

Через минуту бартерный обмен произвели, и обе стороны, довольные своей оборотистостью, отправились наслаждаться приобретениями. Еще через час Леня уговорил-таки Юру ехать с ним во Франкфурт, вместе с этим они вдвоем уговорили и пару бутылок.

Поздно вечером пограничники быстро осмотрели паспорта и багаж. Автобус пошел дальше. На следующий день на польско-немецкой границе молодой с деланно-серьезной миной парень в зеленой форме долго разглядывал у всех визы, и потом рейс пошел наконец на Берлин. Юра и Леня поедут оттуда дальше на Франкфурт.

Чопский вокзал шумел разноголосою толпой. Эта станция связывает бескрайние просторы бывшего Советского Союза, в смысле нынешнего СНГ, с Чехословакией и Венгрией, а через них и со всей Европой. Сегодня здесь можно встретить не только жителей приграничных стран, но и тех, кто прибыл с другого конца глобуса. У них мало общего. Они родились, росли и жили по разному. Но сейчас их объединила одна цель: они едут на Запад! Туда, где уже остались их родственники и знакомые, или они просто от кого-то слышали о сладкой жизни там и теперь спешат урвать свой кусок заграничного пирога.

Среднего роста мужчина, очень худой, седой, с чеховской бородкой пробивается сквозь толпу к поезду. Одет он в видавший виды кожаный плащ, за спиной болтается рюкзак, а в руке — дипломат. Имя человека — Борис Юрченко.

На лице его застыла озабоченно-сосредоточенная маска. Занят он тяжкими думами. И о том, что уже стоит одной ногой в клубе идиотов, никакого представления не имеет. Он будет нашим кладезем знаний. При внешней алчности, самый добрый среди нас и и самый ранимый.

Всю дорогу из Полтавы сюда думал он о своем плане. Оставив дома жену и дочку, поехать в Германию на занятые двести долларов. Работать там по-черному. Оттуда мечты влекли в Италию и во Францию. Визы были припасены. Сейчас, когда поезд тронулся, Борис еще раз подавил в себе возникшую вновь мысль, что что-то сделано неправильно.

Состав шел до Праги. Дальше автобус до Франкфурта, где уже полтора месяца живут знакомые Бориса. Немецкий пограничник, через два дня пропустивший рейс Прага-Франкфурт, выглядел очень устало. Было уже около четырех утра, и ему нетерпелось закончить смену.

— Schnell! Schnell! (Быстро! Быстро!), — крикнул он водителю и махнул рукой, чтобы тот проезжал. Есть у людей визы или нет у людей виз это его волновало не больше, чем война в Руанде или марсиане на луне. Борис всего этого не видел, как, впрочем, и другие пассажиры. Автобус шел на полной скорости во Франкфурт на Майне. Он спал и видел возвышенные сны.

Мерный свет заливал угол в ресторане «Чайна», где стоял наш столик. Мои глаза внимательно смотрели на вилку, куда только что нанизался большой кусок кальмара. Медленно погрузив его его в соус, я хорошенько его там вымочил. Вытащив нуружу, осмотрел и положил себе в рот, после чего сделал большой глоток прозрачно-белого Мартини. «Сказать честно, кальмар, если его поджарить без приправ, совершенно безвкусный. Он хорош лишь в оболочке, в которой его следует варить в масле с достаточным количеством соли и перца. Потом обмакнуть жареную бестию в соус с лимонным соком и есть. Но вкус будет просто не полным, если не запить его рюмкой белого. Впрочем, можно и Мартини, но это — лишь мое капризное извращение. Или можно поступить и проще: взять много пива из лучших сортов и просто закусывать его кльмарами», — вот единственные мысли, занимавшие мою голову в этот час. Я им искренне предавался, не беспокоя ни себя ни других ничем более низменным.

Потом кальмары наскучили, потому что все без исключения переместились с тарелки в желудок. Можно было переключить внимание на Катю. Она оживленно разговаривала с Сергеем — моим другом, не забывая, правда, отдавать должное и роскошно сервированному столу.

Мы прилетели в двенадцать дня по местному, и яркое солнце приветствовало наше авантюрное появление. Меня поразила громада Франкфуртского аэропорта, огромная масса людей, собравшихся здесь по пути во все страны мира. Даже сложно сравнить свои впечатления. Один друг, бывший в Нью-Йорке, как-то описал вокзал Гранд Централь, назвав его большим Киевским вокзалом в Москве, только увеличенным в пять раз и ужасно грязным. Но я бы не сказал, что здешний аэропорт — это просто пять «Шереметьевых». Весь комплекс — это город. Тут и магазины и рестораны и кинотеатры и дискотека и многое другое, причем на свежий взгляд совершенно не нужное утомленным долгим перелетом пассажирам.

Сережа нас встретил и отвез в один небольшой отель, хотя, говоря откровенно, небольшой лишь отель, а цена вполне не маленькая. Самого Сергея я знаю лет с шестнадцати. Он уже шесть лет в Германии и, несмотря на это выглядит вполне сносно.

— Скажи мне Сережа, пожалуйста, что-то! — я оторвался от ленивого созерцания и решил придумать и ему вопрос на доставание. — Когда мы сегодня прилетели, то после пограничников попали сразу в общий зал совстречающими и провожающими. Так? И только потом я спустился куда-то получать свои чемоданы, и там уже и была таможня. То есть все, что через таможню перенести нельзя, я оставлю в главном зале?

— Паша, если ты будешь в Германии задавать себе и другим вопросы типа «почему», то тебя надолго не хватит, — он хитро улыбнулся. — Это вы в вашей перестройке или что там у вас, ко всем пристаете «Почему?». У немцев раз сказали, значит так надо, — его указательный палец подчеркнул безапелляционность этого совета.

— Ты уже опытный немец, тебе виднее… — я лениво откинулся наспинку стула.

— Не морочь мозги шайзем! — Тут мне впервые довелось услышать слово, употребляемое в этой стране через каждую фразу, а означающую всего-навсего «дерьмо». — Расскажи, лучше, что ты делал все это время.

— А что я делал? Один шайз, как ты говоришь… — рука махнула на все, что я делал. — Поступил, вот, в институт. Женился на Кате, своей сокурснице. Через год бросил этот… шайз (слово сходу пришлось по вкусу) с учебой к чертовой матери.

Я нудно и вызывающе пояснил вводную часть и глотнул вина, чтобы не дать себе заснуть из-за одолевавшей скуки от бесполезного перечисления совершенных за последнее время глупостей.

— Понимаешь, наше время рождало события, успеть за которыми можно было лишь думая, как компьютер, принимая решения на месте и постоянно везде и во всем дерясь, не останавливая хода мыслей на ерунде. Как паровоз: включился и попер, впере-е-ед! Все это, если хочешь, то, о чем я мечтал: делать деньги, — очертив пальцем в воздухе доллар, объяснил, о каких именно деньгах речь. — Чистые, грязные, заработанные, украденные не важно! Кооператив — шили майки. Потом возили из Турции и Польши партии всякого дерьма, которое в нормальном мире стоит доллар за тонну. Затем переключились на медь и руду. Я снимал шикарную квартиру у метро «Маяковская». Денег не считал. Врагов приобрел еще больше, чем потерял друзей. И когда однажды ошибся, то все на этом и закончилось. Пуф!.. Продал все, что мог, и решил начать заново, но не там, в Москве, а здесь. И начать с нуля, так как кроме него ничего не имею.