Каори Экуни - Ты сияй, звезда ночная Страница 3

Интересно, сколько супружеских пар нынче вечером тоже будут ужинать в ресторанах?

Я смотрю — и вижу: огни наших комнат отражаются в чистых, сверкающих оконных стеклах.

Так и живем… все вместе.

Лиловый человечек — и Древо Кона.

Муж-гей — и вечно пьющая жена.

И все мы — только смутные, сплетенные отражения в оконных стеклах.

Синий демон

Секо все еще говорила по телефону — как необычно для нее! Точнее, говорила как раз не она, — она, если бы могла, должно быть, уже давно повесила бы трубку. Секо ненавидит телефоны.

— Тебе бы надо ей позвонить, — повторял Кон, так что поначалу я звонил Секо довольно часто. Когда я говорю «поначалу», то имею в виду то время, когда мы с Секо только-только познакомились и начали встречаться. Естественно, все это было до нашей свадьбы! Кон утверждает, что женщины, все до единой, — тайные агенты на службе у телефонных компаний, однако всякий раз, как я пытался поговорить с Секо по телефону, голос ее звучал раздраженно.

— Может, нам уже пора поговорить об этой истории с телефонами? — спросила она.

— О какой истории с телефонами? — сказал я, разглядывая зажатую в руке десятийеновую монетку.

Тем вечером шел дождь, и я звонил ей из какого-то бара, стилизованного под Дикий Запад.

— Я имею в виду — не стоит считать себя обязанным постоянно мне названивать, — объяснила она. — И вообще, ты ведь тоже не особенно любишь трепаться по телефону, правда, Муцуки?

Я вынужден был признать, что она права.

— Не люблю. А как ты догадалась?

Я взглянул на Кона, сидевшего со своей выпивкой у стойки, спиной ко мне, и поклялся никогда больше не доверять его теоретическим знаниям о женщинах.

— Выпить хочешь?

Стакан едва не сунули мне под нос. Длительный телефонный разговор Секо уже подошел к концу, — а я и не заметил!

— Что это?

— Называется «Серебряная прядка». Джин с кюммелем.

Коктейль был прозрачный, словно саке. Я сделал глоток из вежливости и вернул остальное Секо. Она взяла стакан, смакуя, набрала немного напитка в рот, не торопясь проглотила и удовлетворенно улыбнулась.

— Похоже, у Мидзухо проблемы со свекровью.

— Да?

Мидзухо — лучшая подруга Секо со времен старших классов. Если верить Секо — единственная ее подруга. Веселая, жизнерадостная Мидзухо — столь полная противоположность Секо, что в те несколько раз, когда я видел их вместе, странность их попыток общаться для меня была поистине ошеломляющей.

— Я считаю, большинство свекровей — просто невозможные люди, — заявила Секо. А потом добавила: — А вот в нашем случае — нет, она действительно милая.

От неподдельной искренности ее тона мне стало не по себе.

Наконец-то сын-гей, который клялся умереть счастливым холостяком, нашел себе подходящую женщину! Совершенно естественно, что его мать будет очень-очень милой с особой, согласившейся на отношения без секса и ставшей его женой! Да сама мысль о том, что Секо меня бросит, — ночной кошмар моей матери!

— Медицина — бизнес, построенный на доверии, — с удовольствием напоминала мне мама. — Если ты так и не женишься, это плохо скажется прежде всего на твоей репутации.

Внезапно через всю комнату пролетела диванная подушка. Удар пришелся мне точно по лицу. Я поднял голову: на диване сидела Секо, и губы ее уже были злобно сжаты в тонкую черту.

— Ты не слушаешь!

Швыряться вещами ни с того ни с сего — любимое дело Секо.

— Прости. Мы с тобой говорили о Мидзухо, так?

— Да. А завтра я иду к ней в гости. Я, наверное, довольно поздно вернусь, это как — ничего?

Я сказал — ничего.

— Хочешь, я часиков в девять за тобой заеду?

Секо покачала головой. Посмотрела мне прямо в глаза.

— А может, тебе все-таки лучше к Кону поехать, повидаться?

Таким серьезным тоном она обсуждала со мной только очень важные проблемы.

— Я голову на плаху положу: ему без тебя плохо.

Странная ситуация — жена переживает о любовнике мужа!

— М-да. Нет, Кон не из тех, кто страдает в одиночестве. И все равно — спасибо, что подумала.

— Как скажешь!

Похоже, я убедил Секо. Она улыбнулась и допила коктейль.

Следующим утром ко мне в больницу пришла моя мать. Я только что закончил утренний обход, пил кофе у себя в кабинете.

— Ну и как дела? — спросила она.

Должно быть, я ухитрился ощутить ее присутствие даже мигом раньше, чем услышал ее голос у себя за спиной. Духи ее узнал, что ли?

— Здравствуй, мама, — сказал я. — Право, зачем идти так далеко! Лучше бы просто заехать к нам домой.

Но я уже понял, зачем она пришла, — собралась о чем-то поспорить. И не с нами обоими, что вы, — со мной, с глазу на глаз.

— Как папа?

— С ним все замечательно.

Она аккуратно сняла пальто. Под ним был надет свитер из белоснежной ангорки, он красиво сочетался с ярко-алой помадой на полных губах. Она выглядела лет на десять моложе своего настоящего возраста.

— Как Секо?

— Отлично, — ответил я, придвигая матери стул и наливая ей чашку кофе. Я ждал, когда же она наконец доберется до того, с чем пришла.

— Без тебя в нашем доме стало так пусто, — сказала она печально, и плечи ее выразительно поникли. — А эта зима — такая холодная…

— Правда, холодно, — согласился я. — И обещают волну простудных заболеваний, так что будь осторожна.

— Действительно. У меня горло уже побаливает. Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие лекарства?

Что можно было ответить на подобное? Я не удержался от сухого смешка:

— Уверен, папа для тебя что-нибудь найдет!

Мой отец — тоже доктор, опытный, с обширной практикой.

— Так. Ну и о чем ты действительно хотела со мной поговорить?

Я начал первым, хотел ей помочь, иначе она, похоже, вообще никогда не добралась бы до сути дела. Она понизила голос. Ответила нервным полушепотом:

— А как же дети?

— Какие дети?!

Мать вскочила. Смерила меня острым взглядом.

— Что вы решили насчет детей? Ты вообще обсуждал это с Секо?

— Мы меньше месяца назад поженились!

— Боже мой, Муцуки! Да ведь доктор Какие — гинеколог! — шипит мать.

Какие — мой приятель, работает в этой же больнице.

— Да почему вы не сходите на консультацию? Почему не поговорите об искусственном оплодотворении?

Мать произнесла это так небрежно, словно торт на десерт обсуждала. Искусственное оплодотворение. Н-да. Это уже очень серьезно.

— Мамочка. Извини, если разочарую. Мы с Секо ничего подобного не обсуждали.

Обида и боль мгновенно проступили на мамином лице.

— Нет. Это просто ненормально. Каждая здоровая женщина должна об этом задумываться! — воскликнула она.

— Ладно, — вздохнул я уже у лифта, нажимая на кнопку. — Я постараюсь поскорее с ней поговорить. Придем к какому-то решению — я немедленно тебе сообщу. Когда придем. Если вообще придем.

Кремовые двери лифта распахнулись, и я буквально втолкнул мать в кабинку.

— Следи за здоровьем. Папе передавай привет. Мы скоро придем в гости. Секо тоже ужасно хочет вас повидать.

Мать одарила меня тяжелым взглядом.

— Муцуки! — Похоже, она решила бросить на стол козырного туза. — Помни, ты — наш единственный сын!

Я не успел даже возразить — двери захлопнулись. Я стоял и следил за светящимися цифрами — указателями этажей, пока лифт наконец не доехал до первого. Только тогда я позволил себе облегченно вздохнуть.

Прямо от лифта из телефона-автомата я позвонил Кону. Он-то был еще студентом, почти все утро отсыпался у себя в общаге. Я набирал номер — и думал: странно, ведь это Секо мне велела ему позвонить, а сегодня вечером я хочу с ним встретиться так, как уже давно не хотел!

Когда я приехал домой — сразу услышал: Секо опять поет в одиночестве. Хотя нет, не в одиночестве, она поет для акварели Сезанна на стене. Судя по всему, нынешним хитом был джазовый стандарт «Что это за дитя?». Иногда моя жена кажется чуть странноватой.

— Привет, я вернулся.

Взгляд, которым обернувшаяся Секо приветствует обычно мое появление, — это нечто! Она — не из тех, что разыгрывают восторги. Сначала на ее лице возникает выражение полнейшего изумления — как, а я-то уже и не думала, что вы изволите заявиться домой! Потом изумление постепенно сменяется улыбкой, суть коей — да, теперь я припоминаю, кто вы!

Это повторяется каждый вечер — и каждый вечер я ощущаю облегчение. Она — личность. Она не станет считать часы и минуты до моего возвращения.

Снимая пальто, я спрашиваю:

— И как дела у Мидзухо?

— Гораздо лучше, чем я думала!

— Отлично, это здорово.

— Я ее в субботу прийти пригласила, на «яство полнолуния». Муж и ребенок тоже придут.

— На «яство полнолуния»?

— Ну да! В эту субботу уже весна начинается! — воскликнула Секо.