Анатолий Гладилин - Дым в глаза Страница 3

После уроков Игорь стал помогать маме. Пока мама не вышла второй раз замуж, Игорь считал себя взрослым и помогал.

Сначала он попросил, чтобы ему купили настоящую лошадь, и тогда он на ней будет зарабатывать деньги.

Потом он решил, что деньги можно зарабатывать собаками. Позже их сменили кошки.

Потом он начал ловить воробьев, а деньги, вырученные от продажи, давать маме. Увидев воробья в конце улицы, он гнался за ним и кидался шапкой.

Потом неделю он был Рейзеном. Открылся бас. Соседи стали жаловаться.

Потом он решил, что будет рисовать.

Потом он увлекся международным положением. Он не читал газет, но внимательно слушал разговоры взрослых. Он знал, что война кончается. И это его огорчало. Он ждал набора первоклассников в армию. Ему очень хотелось взять винтовку. И, конечно, сразу убить десять фашистов.

Потом он прочел рассказ, как погиб советский эсминец. Войне надо было бы длиться еще года четыре или сделать перерыв, пока Игорь подрастет и его возьмут юнгой на корабль. Потом будет бой. И всех командиров убьют. И он останется один и будет командовать. И он станет капитаном. А потом, года через два, — адмиралом (уже тогда Игорь не хотел терять зря времени).

Но война кончалась. Игорь бегал по улицам и подбирал разноцветные металлические кружки от ракет, похожие на пуговицы.

Игорю шел девятый год. На вид ему можно было дать двенадцать. Он всегда был здоровым и крупным ребенком.

Скоро поезд по бескрайным полям повез его в Москву. И на путях Игорь видел эшелоны с машинами, станками, с углем, лесом, хлебом.

Россия двигалась тоже на запад. Надо было восстанавливать заводы, фабрики, города. Надо было засевать выжженные поля.

Но пока Серов учился в школе, все, что делалось в стране, проходило для него как-то сбоку, вторым планом. К окончанию десятого класса он уже сузил брюки и стал считать себя великим математиком. И он решил: пускай двести миллионов продолжают заниматься своим серым, будничным делом, а ему, Игорю Серову, предстоит иной путь: он будет учиться дальше и подарит стране великое математическое открытие.

Впрочем, было бы неверно утверждать, что все происходящее в стране не трогало Игоря. Нет, его очень многое интересовало, но…

Пятерка по геометрии была важнее.

Тут надо еще учесть, что за эти десять лет Серов должен был вырасти… Дело, так сказать, отнюдь не легкое, и, чтобы из несмышленого малыша превратиться в юношу и получить «удостоверение на зрелость»,

ЕМУ ПРИШЛОСЬ

усвоить:

правила уличного движения,

таблицу умножения,

общественные истины, вроде: «По одежке встречают — по уму провожают», «Копейка рубль бережет», «Девочка в 17 лет — это не мальчик в 17 лет», «а2 — в2 = (а — в) (а + в)» и т. д.

Научиться:

драться и не ябедничать,

кататься на подножке трамвая,

сбегать с уроков,

мыть посуду,

чистить зубы,

плавать,

ругаться,

курить,

танцевать.

Прослушать:

10 653 урока: «Именем существительным называется…», «Волга впадает в Каспийское море», «Наполеон сжег Москву», «Квадраты двух катетов…», «Сколько тычинок у ромашки» (этого он так никогда и не запомнил),

674 песни,

499 раз романс «Я помню чудное мгновенье» (по радио),

105 анекдотов (разных)

и нотаций («Почему руки не моешь?», «Все уроки делают, а ты гуляешь?», «Опять за книгу?..», «Зимой без шапки!», «Старшим надо уступать место», «Первой руку подает девушка») — бесчисленное количество раз, так что подсчитать невозможно.

Просмотреть:

218 кинофильмов,

12 спектаклей (причем половину в 10-м классе, так как надо было куда-нибудь идти с девушкой),

Третьяковскую галерею.

Прочесть:

21 542 газеты (в основном четвертую страницу),

83 письма (70 от мамы, 10 от ребят, 3 от девушек),

1 441 книгу (из которых 1 099 он начисто забыл).

Узнать:

Что такое несправедливость… («За что двойка?», «А мама любит дядю Женю и совсем забыла меня», «Трое на одного, и никто за меня не заступился».)

…и что такое счастье («Мама не узнала, что меня выгнали с урока», «Купил с рук билет на «Тарзана», «Спартак» выиграл», первый поцелуй, последний урок в школе).

И хотел быть:

Наполеоном, членом правительства, Рембрандтом, Лермонтовым, четырежды Героем Советского Союза, астрономом, отличником, самым красивым парнем в классе, студентом МГУ (единственное, что исполнилось).

Испытать:

первую любовь (естественно, трагическую: «Теперь никого в жизни не смогу любить»),

первое разочарование (поцелуи в темных парадных мне надоели).

И воображать себя:

самым сильным (побил Семенова),

самым смелым (прошелся по бревну над водопадом), умным («Человечество делится на гениев, талантливых, умных, посредственных и дураков — вот и все»; «У вас есть что-нибудь интересное почитать?.. Интересное, а это я все читал»; прочел 10 страниц «Капитала»),

самым красивым (без повода).

И чувствовать себя:

трусом («Чего же ты не вступился?!»),

глупым («Она на меня никакого внимания»),

несчастным (перед зеркалом: «Боже мой, ну кто-нибудь видел более уродскую рожу?»).

Вот через все это Серов пришел в свою юность.

Может быть, многие из нас прошли через это и вступали в жизнь страшно самоуверенными: «Все мы знаем, все мы можем». Но после первых двух-трех ударов мы понимали: «Ничего не знаем, ничего не умеем». И вот тогда начиналась настоящая школа. Она начиналась с того момента, когда приходилось брать в руки лопату, молоток, чертежную линейку.

Но многие из нас и в школе выходили из этой схемы. Мы делали совершенно непонятные вещи, совершали дикие поступки. Нас считали странными, чудаками. Нам ставили в пример среднепоказательных послушных Эдиков и Володей.

Когда же из нас что-то получалось, тогда нам припоминали эти странности и чудачества, утверждая, что именно в них мы проявляли свои способности и что проницательные взрослые уже по ним предсказывали нам удачное будущее.

Серов, пожалуй, подходил под первый вариант, то есть он считал, что он все знает, все может. Конечно, у него были и свои особенности.

Его считали умным парнем и способным математиком (он сразу прошел конкурс). Девочки находили его весьма интересным. Ребята — добрым и хорошим малым. Взрослые — очень начитанным (он полностью прочел «Фауста»). Комсорг — активным комсомольцем.

Серов любил:

Родину (хотя знал ее только по книгам и по рассказам, но если бы ему сказали: «Здесь, перед всеми, пойди и умри за Родину!», он бы, не задумываясь, вышел и тут же при всех умер),

маму (немного. Она все время разъезжала с отчимом),

Галю (первая любовь, в основном воспоминания),

математику (уверял себя),

коньки.

Он ненавидел:

фашистов (по кино и книгам),

директора школы (по собственному опыту),

утреннюю гимнастику по радио (никогда не занимался).

Он умел:

все, что было перечислено выше, плюс иногда быть остроумным.

Он не умел:

забить, не попадая себе по пальцам, гвоздь, колоть дрова, чинить электропробки, отличить сено от соломы, пшеницу — от ржи, токарный станок — от фрезерного, держать правильно лопату, ездить верхом на лошади, водить машину, перевязать руку (чтоб не спадал бинт), разжечь в лесу костер, стрелять из ружья, прибить отставшую подошву (чтоб держалась хотя бы час), зашить рубашку и зарабатывать деньги (не приходилось).

Был ли у него характер?

Серов этого не знал. Он приписывал себе в зависимости от настроения всевозможные черты.

Может, характер проявлялся в манерах?

Но он позаимствовал:

У Иванова — манеру пожимать плечами, показывая этим свое пренебрежение.

У Петрова — произносить «Да-а…», кривя рот и переходя на шепот.

У Сидорова — выражение: «Видал я вас в гробу».

У Зигбермана — говорить: «Ну, знаете, ребята…»

У Гали — смотреть спокойными, ледяными глазами на человека, который тебе не нравится.