Елена Кочешкова - Переход Страница 3

Две недели после этого я ходил сам не свой. Снова забросил все платья на дальнюю полку шкафа и начал пользоваться мужским одеколоном…

Думаю, мама сходила с ума. И больше всего ее, конечно, пугало, что на это скажут соседи.

Но мне уже было все равно…

Я пошел в разнос.

Демонстративно напился на отцовом дне рожденье. Перестал мыть волосы и стирать джинсы. Принялся хамить всем направо и налево по поводу и без.

Опустился, короче, на самое дно.

Мне тогда казалось, что это единственный способ сохранить и преумножить ту решимость, которая, подобно нарыву зрела в душе. А решил я… решил уехать. Совсем уехать из родного города.

Бросить институт.

Порвать все старые связи.

Особенно — с родителями.

3

Вот так я и оказался в Казани. Всего три часа от дома — а какая свобода…

Это было год назад… тогда стоял жаркий август.

С жильем вопрос решился быстро, я почти сразу нашел неплохую квартиру, которую стал снимать на пару с одним геем. Не дворец, конечно, но много ли нам надо? В моей комнате имелось окно с видом на дворик, удобный матрас на полу и ноутбук. Этого было вполне достаточно. И сожитель оказался отличным парнем, не смотря на всех его 'друзей' и привычку не смывать за собой.

Так что из больницы я сразу поехал домой. Едва дождался, пока пожилая медсестра сделает простую перевязь для моей пострадавшей руки, и почти бегом побежал на остановку. Устал ужасно… Хотелось только одного — принять горячую ванну и уснуть.

Но автобус все не шел, а сентябрьская погода сильно мне подгадила. Я зябко ежился под козырьком остановки и смотрел, как мелкий дождь сыпется на зонтик стоящей передо мной дамы. И ужасно жалел, что не надел с утра ветровку — теперь она была бы очень кстати.

— Эй, пацан, закурить есть? — услышал я за спиной. И сразу внутренне напрягся, уж очень голос был нехороший. Так обычно начинают беседу любители поживиться чужим телефоном.

Обернувшись, я увидел невысокого, но кряжистого парня с бритым черепом.

— Нет.

Самому бы кто дал…

А лысый, заметив мою перевязанную руку, разочарованно сплюнул и пожал плечами.

— Ну ладно…

Мда, у гопников, оказывается, тоже есть кодекс чести. И там, вероятно, прописано, что наезжать на убогих 'не айс'.

Я отвернулся и снова уставился на полупустую дорогу.

Автобус пришел только через полчаса, когда я окончательно замерз и готов был выть от боли. Денем, в машине скорой мне вкатили какого-то анальгетика, и несколько часов после этого жизнь казалась вполне сносной. Но доктор сразу предупредил, что боль вернется и будет сильной. Даже предлагал пару таблеток с сбой взять. А я, дурак, отказался. Пока доехал до дома, сто раз пожалел.

В подъезде пахло печеными пирогами. Я сглотнул слюну и постарался не думать о том, как же это здорово — возвращаться домой, где тебя ждут… Где пекут пироги, варят суп и спрашивают, что интересного случилось за день.

Меня никто не ждал.

Алекс два дня назад уехал со своими 'сестрами' на озера, так что в квартире было пусто и не пахло ничем, кроме лака, которым я с утра покрывал разрисованную накануне бутылку. Сама она стояла на балконе, но запах все равно просочился в комнаты.

Я скинул ботинки, прошел первым делом на кухню, где у нас лежала аптечка и отыскал анальгин. Подумал, что надо бы принять ванну и согреться, но вместо этого, не раздеваясь, повалился на диван в большой комнате и отрубился до самого утра…

Уезжая из своего города, я плохо представлял, что буду делать в Казани. Недоучка, фрик, человек без прошлого и без будущего… Из дома взял с собой только небольшой походный рюкзак, в который сложил любимую одежду. И еще ноутбук… Стоило бы оставить этот матушкин подарок, но я не смог. Слишком большая часть моей жизни проходила в режиме 'онлайн'.

Связи в Казани у меня были, деньги тоже — скопил за несколько лет, подрабатывая то там, то тут. Хотел потратить на какую-нибудь интересную поездку. Ни разу за границей не был… Но не сложилось. Ну да не важно это уже… Зато на новом месте быстро освоился. Пару недель пожил у знакомой девушки, а потом познакомился с Алексом, который искал себе сожителя. Правда я сразу ему объяснил, что геи меня не возбуждают. Ну, чтобы лишних движений не было. Да он, в общем-то и не проявлял большого интереса, потому что с самого начала знал, что если я и парень, то не совсем такой, как ему нравится.

А встретились мы как раз в гей-клубе. Есть в Казани такой 'Street'… До сих пор не знаю, зачем меня туда понесло. От безысходности, наверное. Пытался понять, что я за зверек такой. На лесби не похож, но и нормальным назвать трудно. Одно слово — уродец.

Адрес этого места узнал еще, когда жил у родителей, просто из любопытства…

Сначала решил днем на разведку сходить: узнать, где это и во сколько вообще тусовка начинается. Пока шел, все думал, может быть, мамаша была и права, пытаясь отвести меня к психиатру.

Да уж… Как все было бы просто, существуй в мире такие таблетки, которые принял и — хо-ба! — больше не хочешь быть парнем.

Клуб я нашел не сразу. Очень уж хитро он был спрятан на задворках главной улицы. Сначала пришлось просто свернуть в подворотню и долго там оглядываться. Вывеску я увидел, но дверь оказалась закрыта. Наверное, я бы так и ушел ни с чем, но тут мое внимание привлек секс-шоп… А я как-то слышал, что в таких магазинах можно найти приспособления для утягивания груди…

Пару минут потоптался, набираясь решимости, и рискнул заглянуть.

Когда вошел и увидел все эти 'богатства', застремался сильно. Честное слово, просто не знал, куда глаза девать! Такого количества резиновых изделий мне еще видеть не приходилось. С минуту я топтался возле самой безобидной витрины, где были выставлены обычные диски. С порнушкой, разумеется. А потом, как того и следовало ожидать ко мне обратилась продавщица, приятная дама в возрасте:

— Что-то посоветовать? — дружелюбно осведомилась она.

Я чуть на месте не провалился, но тут вспомнил, зачем собственно пришел, и спросил про нужную мне вещь. Но так как я и сам плохо представлял, на что она должна походить, то дама лишь руками развела. В этом шопе про такое даже не слыхали. Я кивнул и быстренько вышел вон, вздохнув с облегчением. Хотя дама попыталась крикнуть мне во след, что можно попытаться найти… Я сделал вид, будто не услышал.

Никогда раньше не был в секс-шопах… И даже не предполагал, что испытаю такую ужасную неловкость.

Нет уж! 'Сюда я больше не ездок'!

Почти бегом направляясь к выходу, я вдруг увидел на стене коридора вывеску, указывающую, как пройти к гей-клубу.

Вот он где прятался, зараза. Внутри. Подальше от посторонних глаз.

Там я быстро узнал, что открытие — в девять. И свалил домой, до девяти еще оставалось много часов.

Я долго думал, как одеться в этот бар. Кем меня должны увидеть люди? Светой? Или тем, кто я есть на самом деле? В конце концов решил не заморачиваться и залез в привычные джинсы и рубашку.

Рубашки я люблю больше всего. Для меня они — как символ настоящего мужского. Может быть, я американских фильмов обсмотрелся…

У меня была всего одна, зато просто замечательная — черно-коричневая, в крупную клетку. Я сам купил ее еще в родном городе. Матушка тогда привычно возвела очи небу и сказала, что я — неисправимое чучело. Зря она так, конечно. Я к тому моменту уже понял, что гораздо лучше выгляжу в мужском образе, а не девчоночьем. Только говорить об этом ни за что бы не стал.

В гей-клубе я сразу почувствовал себя как-то глупо. Словно опять пришел играть чужую роль. К тому же у меня было мало денег и тратить их на коктейли казалось не самой лучшей идеей.

А вокруг все веселились… девушки, парни… Вроде бы все как обычно, только наоборот… Но я ни к первым, ни ко вторым никакого отношения не имел…

Короче, не зная куда себя деть в этом странном обществе, я тупо сбежал в бар, который находился во дворе клуба, и там спрятался в туалете. Всегда так делаю, когда теряюсь в незнакомом месте. Можно побыть наедине с собой и понять, что происходит.

Бар был совсем маленький — на пять столиков, и туалет в нем — всего один. Зато туда не стояла очередь, как в самом клубе. Я закрыл дверь и огляделся. Крышки на унитазе почему-то оказалась сломанной, так что я сел на порожек. И попытался понять, что общего у меня может быть с 'радужными' мальчиками и девочками. Они так дружно там обнимались и целовались… но ни те, ни другие не вызывали во мне никакого интереса.

Тем больней было осознавать, что я один.

Один такой.

Урод. Ошибка природы.

От этих мыслей я почти разревелся. Если уж быть честным, даже хлюпнул пару раз носом, но потом, как обычно разозлился на себя за эту слабость и сразу успокоился. В ту пору я еще не курил, и гнев был единственным способом загнать слезы обратно.