Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански Страница 3

– За кого болеешь? – спросил я.

– За Эрика.

Теперь она его любовница и живет с ним.

– Хорошо играешь, – сказал я. К двадцатому ходу мое положение было катастрофическим.

– У меня… я кандидат в мастера спорта.

– Да, а что у тебя еще есть?.. Ну, скажи, что у тебя член, как у коня уши!

– А еще Эрик талантливый программист, ему даже грант выделили и в Штаты приглашают, – хвасталась моя бывшая жена. – Большие деньги предлагают плюс бесплатное обучение.

– И что, собираешься уехать?

– Да, собираюсь. Может, сдашься?

– Русские не сдаются.

– А я его не отпущу, – сказала жена, – или пусть меня с собой берет.

– Ты, наверное, в какой-нибудь элитной школе учился.

– Нет, в обычной двадцать шестой.

– Странно, и я в двадцать шестой. Давай, как однокашники, сыграем еще одну.

– Неинтересно. Хотя давай сыграем. Попытаюсь обставить тебя за двадцать пять ходов.

– У тебя не получится.

– Должно получиться.

Очень хотелось победить. Напрягался из последних сил. Не получилось.

Девочка в белом платье в лучах солнца сидит на подоконнике. К ней подходит юноша и стаскивает с нее трусы. Она сопротивляется, машет ногами, кричит: «Не надо!»

Совсем юный гимнаст с тонкими чертами лица и приглаженными русыми волосами подходит к своей возлюбленной, что танцует на гамаке, и спрашивает:

– Это правда, что ты встречалась с Эриком?

– Какой ужас! Нет. Кто мог сказать тебе такое?

– Свет.

– Свет? Непонятно.

– Неважно, он мне это сказал, но я не то чтобы поверил, это как бы аллегория, шутка, такое представляется лишь в бликах света.

– А зачем ты начал говорить, зачем спросил?

– Это сильнее меня. Посмотри: в зале полумрак, искусственное освещение сквозь сети на потолке, кольца, брусья, пар из душевой, лоснятся тела спортсменов – и ты там, наверху, выше всех.

– Он только снял с меня трусы… Но я не хотела, я сопротивлялась… пока могла…

– Значит, это правда? Свет – это правда. Свет не ошибается. Ты брала в рот или нет? Ответь, понимаешь, это важно. Сейчас это самое важное, что ты можешь для меня сделать.

– Нет, что ты, нет, конечно, как я могла? Ты мне не веришь? Я ведь люблю тебя. Мы всегда будем вместе.

С тех пор они вместе – неразлучно. Но частенько за его спиной она встречается с Эриком и уже берет у него в рот.

Не знаю, что на меня нашло играть восемь часов подряд. Подскочила температура, разболелся зуб. Но думал о Петре. О том, как он сейчас в Албании борется с бурей. Плывет на маленьком, словно шахматная доска, плоту, черные и белые клетки – волны моря…

Пару раз проскочила мысль о конях без ушей, о том, что у меня неплохая коллекция слонов. Подумал об углах овала, в которые забиваются рыбы. Я имею в виду коленки и подмышки. И еще ямочки на щеках моей бывшей жены.

И вдруг мое потное от духоты и разрываемое кашлем тело осенила вторая строка из «Петра и Тираны»: «Море, оно такое, хапушка и тиран – как баба».

Трасса. Шел вдоль трассы на своих четырех. Кашлял. Наверняка там бы и свалился. В общем, бред, сумятица в предчувствии бури.

– Где?

– Что – где?

– Где ты шлялся всю ночь?

Это мой начальник на синей «Волге», включив поворот, засигналил. Вызвался подвезти.

А почему бы и нет.

Наши встречи всегда судьбоносны – и поэтичны.

– Как дела?

– А у тебя?

– Ну, ты ей засадил? – Обычный мужской разговор…

Глава 2

Петр и Тирана

Ночью накануне Петру Деспотовски снился яркий сон-праздник.

Большая Женщина – глаза в полнеба, – истосковавшаяся по мужчине, целый день ходила-искала по городу мужика. И вдруг увидела высоченный рекламный макет коробки чипсов «Принглс».

Сорванные трусы накрыли белой парусиной полгорода, собравшегося на площади.

Петр с другом, пробегавшие в это время мимо, тоже попались. Единственное, что Петр знал, – где выход. Остальных людей охватила паника.

Женщина раздвинула длинными пальцами половые губы и обхватила макет размером с водонапорную башню.

Надрывные стоны сотрясали город, разрушали здания. Вдребезги рассыпались стекла. Звонко засвистели камни. Первым пострадал Национальный банк.

Петр, несколько раз соскользнув с лакированной поверхности женской туфли, все-таки зацепился за сеточку чулок и начал карабкаться.

Город трясло, но Петр его спас, с размаху ударив головой в набухший клитор. Затем пришмякнул с обеих сторон ладонями.

Когда женщина стала кончать, все ошарашенно глазели на ее искаженное лицо, только друг Петра Порошкански забрался на упавшую в обморок пухлую дамочку и активно задергал маленькой задницей. Было смешно.

– Бежим, сейчас начнется море! – крикнул ему Петр.

– Ага, – ответил Порошкански, быстро натягивая трикошки.

Петр знал, когда женщины исходят розовым дождем. Пробегая мимо кафе, он прокричал одинокому турку:

– Жди жертв!

– Что, опять явилась Большая Женщина?!

– Ага, истосковалась по мужчине.

– Как море! – крикнул Порошкански.

Проснулся Петр с дурным предчувствием. Похоже, его родную Албанию ждут большие перемены. Каждый раз, когда Петру снилась Большая Женщина, что-нибудь да происходило.

Он подошел к окну и раздвинул шторы. Свинцовое солнце, как ракушка, забитая в илистое дно неба, пыталось спрятаться от грядущих потрясений.

Что ж, спрячемся и мы, решил Петр, но сначала предупредим друзей.

– Алло! Порошкански! Бери всех своих четырех жен и дуй в бункер.

– Что, что случилось?!

– Землетрясение, землетрясение обещали!

– Ну ты же знаешь, я не могу.

– Почему не можешь?

– Это конец. Всему конец! Я знаю, мне осталось жить несколько дней…

Связь прервали.

Петр надел спортивный костюм, сунул ноги в удобные сандалии, взял зубную щетку, мыло, завернул все это в полотенце и пошел в бункер.

Благо таких в Албании полно. Не успеешь шагнуть, как проваливаешься в это добро с головой. Каждому албанцу, по хитроумному плану Энвера Ходжи, полагалось по личному бетонному бомбоубежищу и мягкому батону. На случай ядерной ядреной атаки со стороны больших женщин и великих держав. Бомбометания малосольными огурцами и тухлыми помидорами. Чтобы албанцы выжили. И тогда уж Албания от моря до моря.

Хитроумный и дальновидный был мужик, думал Петр, направляясь в бункер, в смысле видный издалека. Поссорился со Сталиным. Стал ориентироваться на маоистский Китай. Потому что Китай не женщина, а черт знает что и черт знает где.

По пути Петр увидел несколько телевизионных камер. Снимали митинг обманутых вкладчиков. Было и русское телевидение.

– Вы из России? – спросил Петр у девушки с микрофоном.

– Да.

– Как здорово!

– Нам тоже очень приятно. Нечасто встретишь человека, так хорошо говорящего по-русски.

– Я пять лет учился в Советском Союзе, в военной академии. Был офицером албанской армии.

– Как вы относитесь к происходящему? – спросила блондинка.

– Хотите, я вам лучше спою по-русски?

– Да, но…

– Е-если б знали вы, как мне дороги-и подмосковные ве-че-ра-а…

Петр увидел, как несколько камер переключились на него.

– А теперь я скажу несколько слов о больших сборищах на улицах. Албанию это ни к чему хорошему не приведет. Я знаю, Россия большая страна, а Албания маленькая и ничтожная. Я знаю, вы нас очень не любите. И вы как великая держава имеете полное право нас ненавидеть. Но если финансовый кризис накроет нас, то он накроет еще полмира.

– Вы это о чем?

– А для тех, кто верит в предзнаменования, скажу больше: у меня плохие предчувствия. Через час-другой разразится страшная буря, и поэтому я направляюсь в бункер.

Тут Петр отвернулся от камер и, шлепая по мостовой сандалиями, направился по своим делам.

В бункере, построенном еще во времена Энвера Ходжи, народа набилось тьма и еще маленький пучок. Все – мужчины, дети, женщины – валялись на лежаках вповалку. Сверху приходили неутешительные новости о том, как обманутые вкладчики штурмуют национальный банк. Кто-то слушал радио, а молодая парочка слева от Петра, прикрывшись одеялом, занималась любовью. Женско-миссионерская позиция номер сто девятнадцать.

Но Петр думал о своем друге Порошкански.

Почему он так боится показывать своих четырех жен миру? Может быть, он их не удовлетворяет?

Однажды во время очередной утренней пробежки Давид Порошкански спросил его:

– Петр, ты зачем бегаешь?

– Чтобы поддержать форму.

– А мне доктор прописал, сказал, что потенция увеличивается, – неожиданно признался Порошкански.

– А теперь обещанное сенсационное интервью с шефом секретной полиции Башимом Газизиде, – сообщила по радио дикторша. – Здравствуйте, уважаемый Башим-бей.