Степан Чепмэн - Тройка Страница 3

— Да, расскажи какую-нибудь историю, — поддержала ее Ева. — Помоги нам заснуть.

— Я не знаю сказок.

— Ну придумай что-нибудь, — не отставала Наоми. — Расскажи про завод!

— Я никогда не работал на заводе.

— А вот и работал! Ты же все время видишь сны про завод. Папочка, ну что ты вредничаешь? Рассказал бы нам сказку!

И он приступил к рассказу. Стоило ему начать говорить, как Наоми задремала. Она слышала его рассказ будто в полусне и не могла бы потом сказать, была ли история, рассказанная Алексом, настоящей, или это была выдумка, или он видел это во сне, а может быть, это привиделось во сне самой Наоми.

Глава 2

Однажды вздумав обозреть свои носки, где тонкой вязью оторочены мыски, познал в отчаянье он жизни маету, узрев зияющую пустоту.

Сказку? Занимательную историю? О, у меня в голове эти истории кишмя кишат! Шныряют туда-сюда, будто глисты в заднем проходе. Я чувствую себя бывалым солдатом, инвалидом войны, что может порассказать кучу баек про свои оторванные конечности. Или — маленьким черным жучком, опрокинутом на спину, болтающим в воздухе отсутствующими членами, пока в его черной тягучей крови коагулируют силиконовые обломки. Да-да, я знаю кучу историй!

Когда-то, давным-давно, у меня были руки. Две мягкие человеческие руки из плоти и крови. Хотите услышать, как я потерял их?

Расскажу-ка я вам про то, как потерял левую.

Мне было двадцать лет, я был человеком, и меня звали Алекс. Кроме имени у меня была еще и фамилия. Все как у людей. Я жил в Чикаго и работал на заводике, выпускающем пластмассовые модели из стирола.

Работал я на складе в ночную смену, с двенадцати ночи до восьми утра. Треть зарплаты уходила на подоходный налог, другая треть шла профсоюзам, а оставшегося хватало, чтобы снять себе жилье.

Иногда теплыми летними вечерами я шел на работу пешком. Завтракал около полуночи, время позднего ужина. Кофе и яйца, тост с джемом. Двадцатый Век! Разве можно такое забыть?

Как-то ночью я работал на складе, скрепляя картонные ящики на пневматическом прессе. Я брал со стеллажа сложенные картонки, одну за другой, раскрывал их, раскладывал боковые стенки и скреплял их вместе. Пневматическое устройство напоминало деревянный молот с клыками. Нажимаешь ножную педаль, и клыки защелкиваются, оставляя после себя блестящую медную скрепку.

Одна моя рука уже тогда была из пластмассы. Правую кисть я потерял за год до того. Несчастный случай на том же заводе. После этого меня перевели из производственного цеха на склад. Мне поставили механический протез МЕХ-1-90. Тяжелый, но надежный. Затем я обменял свой МЕХ на ортопедический протез ОРТО-4-70; именно ОРТО-кисть я использовал для работы в то лето.

Проблема моя тогда заключалась в том, что правая рука с протезом весила больше, чем левая, и мне трудно было сохранять равновесие. Я походил на скособоченного краба. Мне требовалась дополнительная операция.

Спертый воздух на складе пах пылью и шинной резиной. Я в полудреме стоял перед прессом и придерживал картонные ящики, пока пневмоустройство щелкало скрепками, выплевывая мне в лицо тонкую струю воздуха. Неужто я в самом деле был когда-то тем человеком с мягкой и уязвимой плотью? Прямо не верится.

Вера подошла к прессу. Верой звали мексиканку, с которой я работал. Она носила хлопчатобумажные брюки цвета хаки, на голове — красную бандану, на боку — громко орущий радиоприемник.

— Ау, Алекс! — крикнула она. — Прием!

— Ты не можешь убрать звук? — спросил я.

— Нет. Чем ты занят?

— Скрепляю ящики. А ты чем занята?

— Действую тебе на нервы.

— Вера, что тебе надо?

— Подними правую руку, — сказала она.

Я, как идиот, поднял руку. Вера вытащила из кармана блузы ворох бланков заказов — белые, желтые, розовые — целая тоненькая пачка. И всунула их в мою ОРТО-кисть.

— Мастер, — передала она, — велел собрать все это барахло до конца смены. Срок отправки — на прошлой неделе.

— Это мастер или ты мне удружила?

— Тебя выбрали за исключительную опытность. Ты у нас единственный, кто в состоянии разыскать эту кучу оборудования. А теперь, извини, опаздываю на свидание у вентиляционной шахты, меня ждет грузоподъемник.

С этими словами Вера, в своей красной бандане и в обязательном мексиканском вязаном жилете, удалилась.

Я отшвырнул последний скрепленный ящик в груду других и пошел искать первый номер из списка. Каталожный номер: Q-14738. Количество: 1 шт. Описание изделия: сверхзвуковой реактивный самолет с глянцевыми наклейками.

Закавыка была в пятизначном каталожном номере. Я понятия не имел, где его можно искать. Любой другой поискал бы да нашел. Но не я.

Для начала я пошарил в нижних отсеках, они были огромными, каждый размером чуть не с городской квартал. Подходы к некоторым были завалены поддонами, кое-где приходилось перебираться через горы грузовой тары.

Q-14738, Q-14738, сверхзвуковой реактивный самолет. Ну где этот чертов мерзавец? «Летательный аппарат на солнечных батареях с челночным ходом». «Подводный агрегат для буксирования подводных грузов, модель Т, Рептилия Форд»… Ящики. Стены из ящиков.

Я осмотрел каждый сантиметр по обе стороны прохода между тянувшимися горизонтально металлическими брусьями стеллажей, внимательно разбирая надписи на ярлычках, пришпиленных снизу полок. В узком проходе с трудом можно было повернуться и едва хватало света, чтобы различить неразборчивые карандашные каракули.

Q-14738, Q-14738. А! И ладно! Хрен с ним! Как пить дать, опечатка.

Затылок у меня задеревенел. Я покрутил головой, пытаясь размять мышцы. Прислушался к шуму кондиционера.

Вот если бы сейчас началось землетрясение, то я оказался бы погребен под десятью тоннами грузовых ящиков. Привычка воображать внезапные землетрясения появилась у меня уже давно. Это была игра воображения, ничего больше. Но иногда мое воображение уносило меня далеко от настоящего, в другие места, в другие времена.

В тот раз, например, на меня нахлынули воспоминания о том дне, когда я получил ОРТО-кисть.

До центра протезирования я добрался на автобусе. Моя МЕХ-кисть требовала регулярного осмотра. Я вошел в демонстрационный зал, устланный мягким ковром. На блестящих стеклянных полках с подставками из стирофама возвышались различные части человеческого тела: тут изысканная азиатская ножка, там суровое африканское колено. А внутри стеклянных витрин был представлен широкий ассортимент пальцев, мысков и гениталий. Я был тут, по видимости, один.

Но внезапно появился медперсонал, и вскоре я оказался на покрытой черной виниловой пленкой кушетке в квадратном закутке, огороженном со всех сторон ширмами. Служащие в белых халатах и резиновых фартуках столпились вокруг меня и начали проверку МЕХ-кисти с помощью линз, нутромеров и диагностических электродов.

— А скажите-ка мне, — обратился ко мне один из тамошних спецов, пожилой мужик в очках, — малютка крепко держит? Нет проблем?

— Ну, — ответил я, — она иногда вдавливается, когда я задвигаю ящики.

Он подвигал мою МЕХ-кисть туда-сюда.

— Ничего страшного. Мы сейчас, когда откроем ее для смазки, проведем некоторые тесты. Вы пока подождите в зале.

Раньше или позже, но я должен был решиться и сказать, зачем, собственно, я сегодня к ним приехал.

— Я хочу обменять этот протез на OPTO, — бухнул я.

Все как один замерли и вытаращились на меня.

— Вы понимаете, — начал увещевать очкарик, — замена протеза повлечет за собой хирургическую операцию. Дополнительная операция, а потом опять физиотерапия, и опять техотладка. Вы ведь уже один раз прошли через все это!

— Да, я понимаю, во что ввязываюсь, — ответил я.

— Конечно, вы должны это понимать! И учтите также, что производственная страховка не покрывает стоимость дополнительной хирургии.

— Я выдюжу. Мне кажется, что ОРТО-кисть лучше подойдет для моей профессиональной деятельности. Я прочел брошюрку на эту тему.

Пожилой спец выглядел растерянным.

— Так вы поставите мне OPTO или нет? — спросил я. — Я видел подходящую кисть в вашем демонстрационном зале.

В конце концов они согласились. Они пришли к тому же решению, к какому приходит всякий, кто сталкивается с проявлением непробиваемого упрямства. Они просто позволили мне идти своим путем. Ведь всем известно, что если упрямец вбил себе что-то в голову, то это нельзя выбить и кувалдой. Они в тот же день отсоединили МЕХ-кисть от обрубка моей руки.

— Это может быть болезненно, — предупредил пожилой.

МЕХ-кисть непроизвольно задергалась, когда спецы начали ее снимать. Ее пневматические трубы тяжело хлюпали. Когда их разрезали, из них на операционную стойку потекла ядовитая жидкость. Я смотрел на это с радостью.