Сын Ок Ким - Сеул, зима 1964 года [неофициальный перевод] Страница 3

— Выбирайте любой галстук. Моя жена покупает.

Взяв по аляповатому галстуку и отдав 600 вон, мы вышли из магазина.

— Теперь куда? — спросил незнакомец.

Идти было некуда. Мимо проходил продавец мандаринов.

— Жена любила мандарины. — выкрикнув бросился к нагруженной фруктами тележке незнакомец. И опять ушло 300 вон.

Мы бродили по округе и ели мандарины.

— Такси! — выкрикнул незнакомец.

Остановилась машина, и как только мы сели незнакомец сказал:

— В Севранс!

— Не надо. Какой толк? — перебил Ан.

— Не надо? А куда тогда? — промямлил незнакомец.

Никто не ответил.

— Ну, мы едем куда-нибудь? — раздраженно спросил водитель. — Если не едите, то выходите.

Мы вышли из машины. В итоге от ресторанчика мы отошли всего на 20 шагов.

На том конце улице послышались завывания сирены и мимо нас пронеслись 2 пожарных автомобиля.

— Такси! — снова закричал незнакомец.

Такси остановилось прямо перед нами, мы сели и незнакомец сказал:

— За теми двумя пожарными автомобилями!

Я доедал третий мандарин.

— На пожар едем посмотреть? — спросил Ан, — Не надо. Уже поздно, почти половина одиннадцатого. Надо как-то интереснее время провести. Сколько осталось денег?

Незнакомец вынул из кармана оставшиеся деньги и протянул их Ану. Ан и я пересчитали. Осталось 1 900 вон и немного мелочи.

— Достаточно. — протягивая деньги обратно сказал Ан, — Слава богу, в мире есть женщины, которые открыто проявляют свои особенности.

— Ты о моей жене? — с грустью спросил незнакомец, — Особенностью моей жены было то, что она умела смеяться.

— Нет, я предлагаю поехать на Чонсам[8]. — ответил Ан.

Незнакомец посмотрел на Ана снизу вверх, улыбнулся и отвернулся. Тут мы подъехали к горящему зданию. Стало меньше на 30 вон. Горело здание с магазином красок на первом этаже, огонь вырывался со второго этажа из окон помещения, где были курсы парикмахеров. Сирены полиции, пожарные автомобили, треск горящих конструкций здания, удары водных струй о стены. Ни одного голоса. С отражениями бликов огня на лицах люди стояли и неподвижно смотрели на языки огня.

Мы подобрали валяющиеся под ногами банки из под краски, поставили, сели и стали наблюдать за огнем. Мне хотелось, чтобы огонь погорел подольше. Огонь добрался до вывески парикмахерских курсов и последние буквы уже были в огне.

— Брат Ким, давай, чтоли, поговорим. — предложил Ан, — Пожар — это ничто. И все равно, узнаешь ли ты о нем завтра утром из газет, или будешь свидетелем. Это не твой огонь и не мой, и даже не нашего «друга». А ты что думаешь, брат Ким?

— Согласен.

Огонь продвигался по вывеске, а струи воды пытались остановить его. Там, где ударялась вода, появлялся серый дым. Усталый незнакомец вдруг резво вскочил с банки-табурета.

— Моя жена! — тыча пальцем в огонь, он округлил глаза и закричал, — Моя жена трясёт головой! Ей больно, голова раскалывается! Милая!..

— Голова как будто раскалывается — это признаки менингита. Садитесь. Это только огонь. Откуда взяться вашей жене в огне? — оттягивая незнакомца назад, сказал Ан. Потом Ан обернулся ко мне и прошептал, «у этого мужика вообще крыша поехала».

Я смотрел как огонь, уступив струям воды, опять наступал на вывеску. Струя направилась к пламени, но на земле не могли четко направить её, поэтому она гуляла направо и налево. Огонь уже начал захватывать вывеску и я ждал, когда она скроется под его языками, в тайне желая, чтобы среди этой большой толпы зевак только я один следил за этим. Вдруг я подумал, что огонь тоже живой, и отбросил недавние мысли.

Показалось, что-то скомканное и белое, полетело от нас в сторону здания, и скрылось в огне.

— Что полетело в огонь? — спросил я у Ана.

— Да, что-то полетело. — ответил мне Ан и обращаясь к незнакомцу переспросил, — Вы видели?

Незнакомец сидел без движения. К нам подбежал полицейский.

— Это ты! — закричал он, указывая на нашего попутчика, — Что ты только что бросил в огонь?

— Я ничего не бросал.

— Что? — угрожающе надвинулся на него полицейский, — Я лично видел, как ты что-то кидал! Что это было?

— Деньги.

— Деньги?

— Я завернул деньги с камнем в платок и кинул.

— Правда? — спросил полицейский у нас.

— Да, это были деньги. Этот странный человек верит, что если бросить деньги в огонь, то будет удачная торговля. Если честно, то он немного со сдвигом, хотя абсолютно безвредный. — ответил Ан.

— Сколько ты бросил?

— Медяк в 1 вон. — снова ответил Ан.

После ухода полицейского Ан подошел к незнакомцу:

— Это были деньги?

— Да.

Мы еще долго слушали треск огня, потом я заговорил с незнакомцем:

— Будем считать, что вы потратили все деньги… теперь мы сдержали обещание и пойдем домой. Удачи.

Мы с Аном начали удаляться, и тут нас догнал незнакомец и схватил за руки.

— Я боюсь оставаться один. — с дрожью в голосе сказал он.

— Скоро комендантский час[9]. Я собираюсь в мотель. — сказал Ан.

— Я пойду домой.

— Мне нельзя с вами? Только эту ночь. Прошу вас. Побудьте со мной еще немного. — тряся меня за руку говорил незнакомец. Наверное, руку Ана он тряс также.

— И куда вы предлагаете? — спросил я незнакомца.

— Я сейчас кое-куда загляну, возьму деньги, и мы сможем вместе пойти в какой-нибудь мотель.

— Мотель? — переспросил я, пересчитывая в кармане оставшиеся деньги.

— Нет, я не хочу приносить вам неудобств. Идите за мной.

— Вы хотите у кого-то занять?

— Нет, мне должны денег.

— Рядом?

— Да. Мы сейчас в районе Намъян?

— Однозначно, в Намъян. — ответил я.

Мы удалялись от пожара, незнакомец шел впереди, чудь поодаль — я и Ан.

— Не кажется вам, что уже поздно, чтобы ходить за долгами? — поинтересовался Ан.

— Нет, я должен получить сейчас.

Мы свернули в темный переулок. Потыкавшись по углам, мужчина остановился перед дверью с фонарем. Я и Ан стояли позади него примерно шагов на десять. Незнакомец позвонил и дверь открылась. Было слышно, как незнакомец и открывший дверь человек о чем-то разговаривали.

— Мне бы с хозяином переговорить.

— Он спит.

— А хозяйка?

— Тоже…

— Мне очень срочно.

— Постойте, я посмотрю.

Дверь снова закрылась. Ан подошел к незнакомцу и взял его за руку.

— Пойдемте.

— Ничего страшного. Мне должны эти деньги.

Ан снова отошел. Дверь открылась.

— Извините, что так поздно. — склонив голову в сторону двери, говорил незнакомец.

— Кто это? — послышался заспанный женский голос из-за двери.

— Извините, что так поздно, просто…

— Кто это? Вы, кажется, пьяны…

— Я за деньгами за книги, которые приносил в начале месяца. — высоким, как будто кричал, голосом произнес незнакомец.

— Я за деньгами за книги, которые приносил в начале месяца. — на этот раз он схватился руками за дверной косяк и, уткнувшись в него лицом, расплакался, — Я за деньгами за книги, которые приносил в начале месяца. Книги, которые приносил в начале месяца… — продолжал хныкать незнакомец.

— Приходите завтра днем. — и дверь с шумом захлопнулась.

Незнакомец еще долго плакал, время от времени произнося «Милая». Мы всё так же стояли позади и ждали, когда он закончит. Спустя некоторое время он подошел к нам. Мы, молча опустив головы, вышли со двора. Не было ничего кроме холодного ветра.

— Очень холодно. — незнакомец будто беспокоился о нас.

— Да, холодно. Поёдемте быстрее в мотель. — ответил Ан.

— Вам каждому отдельную комнату? — обратился к нам Ан, когда мы подошли к мотелю.

— Как насчет, чтобы все в одном номере остались? — беспокоясь о незнакомце, предложил я.

Незнакомец стоял и казался таким потерянным, как будто мы обсуждали способ его казни, или как будто не знал, где находится. В мотель мы вошли медленно, как зрители к выходу из театра после долгого спектакля. На улице было бы лучше чем в мотеле. Здесь нас будут разделять стены.

— Ну как насчет, чтобы все остались в одном номере? — снова предложил я.

— Я очень устал. — сказал Ан, — Давайте возьмем раздельные номера. Хочу выспаться.

— Я не хочу оставаться один. — забормотал незнакомец.

— Зато вы выспитесь, если будете один. — ответил Ан.

Наши комнаты были рядом на одной стороне коридора.

— Может, поиграем в хато[10]? — предложил я.

Но Ан отрезал:

— Я очень устал, если хотите, играйте вдвоем.

Я пожелал незнакомцу спокойной ночи и пошел к себе. В бланке я записал чужое имя, возраст, адрес, профессию. Выпив воды, я накрылся одеялом и уснул. Не увидев ни единого сна, рано утром я был разбужен Аном.

— Тот мужик, кажется, приказал долго жить. — прошептал мне на ухо Ан.