Альберт Родионов - Серое небо асфальта Страница 3

Нервное девичье хихиканье он услышал, но разобрать, что происходит в густом полумраке, сразу не смог.

— Вы тут чего? — прошептал он и, наконец, рассмотрел то, что хихикало…

Незнакомая девчонка, немного старше и много длиннее его ростом, стояла в углу со спущенными до колен трусами и хихикала, то ли от щекотки, то ли… ведь, по меньшей мере, три, четыре руки почти взрослых пацанов усердно мяли её уже не лысый лобок, и чья-то рука светила фонариком, на их копошащиеся конечности.

— Ого!.. — только и смог произнести Митька, вытаращив от неожиданности глаза на освещённое фонарём действо. Надо признаться, что видеть подобное ему приходилось впервой. В их доме, да и дворе, таких смелых девчонок не было, даже когда играли в доктора; откуда она взялась, оставалось неясным, но разве в этом было дело. Невольно он стал подвигаться ближе, чтобы подробнее рассмотреть… как вдруг девчонка наклонилась, потянула трусы вверх и облила ушатом ледяного регламента:

— Хватит!

— Да ты что, обещала тридцать минут! — возмущённо загалдело заинтригованное общество. — Ещё пять осталось!

— Хватит! — она оправила на юбке всколоченную кофточку и посмотрела на забытый в руке Мити кекс… — Пусть даст, я есть хочу!

— Дай! — приказал один, на голову длиннее Димки.

— На! — обрадовался Митя; он был счастлив уступить свой кекс, да что там кекс, многое отдал бы за возможность прикоснуться к давно мучавшей тайне. — Бери… — он протянул надкушенный кекс, а тем временем несколько рук протянулись к… за тем же, что и раньше, стягивая девичьи трусики, светя фонариком, заворачивая наверх её кофточку и закрывая спинами самое интересное.

— А вы… — второй, не столь длинный, сколь длинноволосый, оглянулся на младших мальчишек и прошипел: — Пшли отсюда! Давайте… Маленькие ещё, подглядывать!

* * *

— Хе-хе… — смущённо кашлянул взрослый небритый Дмитрий, падая в смятую, неубранную постель и вглядываясь в потолок, словно экран с кинозаписью своего детства. — М-да… — шевельнулись губы, и раздражение против сына несколько улеглось; отчего оно взялось это раздражение теперь было не очень понятно: — "Может от неожиданности? а может от зависти?" — Ему не понравилось то, что показалось, он мог считать себя разным, даже всяким, но, по крайней мере, самокритичным и не завистником, точно. Но ведь зависть здесь была другая: необязательно быть завистником, чтобы позавидовать молодым и красивым, даже если и не очень красивым, но молодым, и потому красивым уже. — Эх-хе-хе… — странное чувство, то ли в голове, то ли ниже, заставило его издать этот звук, и он снова уставился в белый экран потолка…

…Кинокамера надвинулась на глаза, нарочитым изломом изображения искажая картинку, и вонзилась в зрачок превратившимся в шприц объективом — всасывающим прошлое…

ГЛАВА 3

Его соседка и даже одноклассница, проживавшая на одной с ним лестничной площадке — в квартире напротив, училась неважно… Её строгую мать, как и многих порядочных родителей, это не совсем устраивало… или совсем не устраивало, поэтому частенько в их квартире посвистывал ремешок и раздавался визг наказуемой за плохие отметки.

Сегодня криков слышно не было, было ещё утро, а утром, как правило, строгие мамаши находятся на работе, если не хотят или не могут, по причине недостатка средств, здоровья, ещё каких-либо причин, работать домохозяйками у собственных семей. Но монотонный девчоночий трёп, периодически разбавляемый писклявым приглушённым хихиканьем, почти сорок минут без труда проникал в квартиру сквозь дверной уплотнитель и, не выдержав, Дима чуть приоткрыл дверь… явив из щели пол головы, с почти вертикально расположенным взглядом…

— Привет! — натянуто улыбнувшись… при этом смешно сморщив нос и поджав губы, подружка соседки настороженно впилась в него тёмно-карими, горизонтально расположенными глазами… — Подслушиваешь? — они переглянулись с подружкой и дружно прыснули… от смеха.

— Очень надо! — покраснел Дима и увеличив щель двери, выставил на показ ногу в тапочке. — А вы что, сплетничаете? — он тоже скривил презрительную гримасу и колупнул ногтем штукатурку под кнопкой звонка.

— Разговариваем… Ты что-то хотел? — спросила гостья, намекая, что он тут лишний и давно пора закрыть дверь с другой стороны.

Раздосадованный приёмом одноклассниц, изобретательный, в подобных случаях, мозг Димы, моментально среагировал…

— Хотел… хотел вас, противных злючек угостить артишоками; бабушка из Киева прислала посылку. Но поскольку такой холодный приём… — он скривился ртом и сделал вид, что дверь таки закрывает…

— Арти… штоки? Что это ещё за гадость? — гостья соседки опять изогнула привередливые губки. — Даже не слышала о такой еде! Это ведь еда?

— Да, орешки, очень вкусные! но если не хотите?! — Дима почти исчез за дверью…

— Ладно, — несколько поспешив, воскликнула соседка, укоризненно посмотрев на подругу и испугавшись, что та всё испортит; а Дима ей, как никак, нравился и пообщаться с ним в приватной, не школьной обстановке, удавалось редко.

— Давай, тащи свои арти… как их там?

— …шоки, — подсказал Дима и радостно улыбнулся. — Я быстро!..

Надо заметить, что посылка от бабушки действительно была: посылка — закатанного в полиэтилен смородинного варенья, но артишоками там и не пахло. Дима тоже не знал, что это за фрукт такой, тем более овощ и что его вкус похож именно на орех — грецкий — зелёный, но название слышал. Зато неделю назад, на день рождения, друзья отца подарили ему беленького крольчонка, увеличивавшего собственную массу не по дням, а… гораздо быстрее.

Набрав в горсть сухих горошин из кроличьей клетки, он, запыхавшись, выскочил на лестничную площадку…

— Вот, пробуйте…

— А положил… как синичка капнула… Жадина! — презрительно рассмеялась гостья, не ведая насколько близка истины, и сгребла с его ладони бoльшую половину "артишок". — А ты чего ждёшь? — она посмотрела на подругу и подождала, пока Митя ссыпал соседке остальное.

Он восторженно наблюдал, с каким аппетитом поедаются кроличьи артишоки, невольно цокая зубами вслед подружкам.

Отряхнув ладошку о ладошку, и первая, доев "орешки", гостья как всегда недовольно скривилась:

— Дрянь безвкусная, трава травой!

— Да, вкуса никакого! — смущённо подтвердила соседка, бросив последний катышек в рот.

— Я, между прочим, их сам выращиваю, ну не лично, конечно, но… — воскликнул, давясь от еле сдерживаемого смеха, Димка. — Хотите, покажу, как?

— А ну? а посылка? — согласно воскликнули девчонки и подозрительно переглянулись.

Впустив девчонок в дом и наслаждаясь моментом, Димка подвёл их к клетке с кроликом…

— Ой, какой зайчик! — засюсюкали одноклассницы и присели…

— Сейчас зайчик — производитель артишок покажет нам, как он их делает… — открыв дверцу клетки, Митя подтолкнул крольчонка под хвостик и тот отпрыгнул, исторгнув из кишечника свежую, влажную, ещё блестящую горку чёрных орешков.

— Вот, только что с дерева! Налетай, кому добавки! — завопил пакостник и радостно запрыгал по комнате.

Губы обеих девочек картинно изогнулись и он с удивлением подумал: насколько же хватит у них желания и выдержки, казаться презрительными, но ошибся — губы приготовились плакать, что сию же секунду доказали, выгнувшись окончательно:

— Дурак! — завизжали подружки и с рёвом выбежали в парадное.

— Вот так, хорошо, а то деловые очень! — проговорил Дима и закрыл за гурманами дверь.

Через пятнадцать минут долгий звонок в дверь, отвлёк его от занятий…

— За добавкой? — с серьёзным видом спросил он, увидев красные глаза соседки, пытавшейся войти в квартиру… — "Уж не превращается ли она в кроля — альбиноса?" — мистическая мысль вызвала усмешку.

— Скотина, пусти… — она попёрла… своими довольно выпуклыми образованиями, как триера на таран… — и он вынужден был отступить.

— Тебе чего? — Димка удивился мощи её наступательного порыва.

— Дай алгебру списать! — она подошла почти вплотную.

— С какой стати… списать… сама попробуй! — он сделал шаг назад, но почувствовал, что алгебра, тем более артишоки — не есть причина атаки.

— Попробуй лучше ты, нерешительный наш! — как-то непонятно выразилась она, тем не менее, он что-то понял, ему так показалось, но боялся оказаться прав. Пока он раздумывал, она опустила руку и, подняв ногу, стянула с неё трусики… затем, с другой ноги… так и оставшись в одном домашнем платье.

"Не знал, что кроличьи катышки действуют, как возбудитель! — подумал очумевший от событий Дима. Он стоял и смотрел на неё… дурак дураком, не зная, что делать и не веря глазам… — Но ведь она сама пришла и значит, нужно что-то предпринимать?! Может, кекса хочет?" — мелькнула неожиданная мысль и, крепко схватив девчонку за руку, он прохрипел: — Пошли в кладовку!..