Б А - Введение в человечность Страница 3

- Вот, короче, - Миша стеснительно отвел глаза, - ящичек сервелату московского, и, это, как его... как обычно, в общем. Докторская там, Краковская, Прима и эта... Ну, как обычно, короче... по накладной... Посчитайте, Мария Станиславовна, все ль правильно.

Экспедитор отвалил в сторонку и закурил беломорину. И ты представляешь, Леша, эта нимфа, нет, скорее, богиня подошла к нам и протянула свою изумительную руку прямо ко мне... Я хотел поздороваться, но онемел от внезапно нахлынувшего на меня ощущения счастья. Знак. Знак судьбы - она выбрала меня. Именно меня! Эх, вот стану человеком, обязательно женюсь на ней. Какие руки! Господи, какие у нее руки!

- Что ты, Михаил! Ты человек у нас практически свой. Давай накладную, подпишу, - обладательница эротичных рук протянула одну из них (в смысле, рук) экспедитору. Я подумал - для поцелуя, а тот олух... Нет, вы только послушайте! Этот недотепа достал из-за пазухи и отдал ей какую-то грязную мятую бумажку, которой, я сейчас думаю, подтираться-то приличный человек не станет. Вот мудак, честное слово! Такой момент упустил!

- Спасибо, Мария Станиславовна... Я, это самое... того...

- Возьми, Миша, возьми колбаски. Давно, небось, сервелатику не ел. Бери, не стесняйся, заработал. На комбинате-то, небось, строго?

Как это так, думаю, заработал! За что это ему меня? За то, что тряс всю дорогу? А магазин, а нежные руки? Но и на этот раз повезло мне. Ф-фу... Бедный мой сосед... Эх, не подфартило тебе, брат. Пошел, как говорится, по сокращенной программе, минуя витрину, сразу на стол. А может, и на стол не попадешь. Сожрут тебя прямо в кабине или закусят телом твоим бренным гадость какую-нибудь в подворотне темной и сырой. Этот Мишенька только с виду робкий. Я-то слышал, как он при погрузке матерился, видел, как теток в фартуках по жопам шлепал. Скотина скотиной. И голос у него обманчивый... Держись, брат! Смирись, против судьбы теперь уже не попрешь. Поздняк.

Тем временем, начиналось для меня тогда еще непонятное и ошарашивающее нечто. Мария Станиславовна на минуту скрылась за дверью помещения и вышла оттуда с двумя неандертальцами в кепках - молодым и старым. Я, конечно, в те дни не знал слов таких мудреных, это я сейчас понимаю, что те в кепках являлись натуральными неандертальцами, а тогда они мне просто не понравились.

- Товар на склад, - в голосе Данаи моей звякнули металлические нотки. - Так, стоп, Борисыч. Вот этот ящичек ко мне в кабинет... Нет, лучше к Ольге Павловне.

Это как же понимать, граждане? Всех на склад, а нас, московских сырокопченых, к какой-то Ольге Павловне? Несправедливо! Мы тоже на склад хотим! Чем мы хуже других?! Но старый неандерталец уже тащил наш ящик по мрачному коридору. Вот, елки-палки, а я то размечтался о витрине, наивный. Это сейчас любая колбаса в магазине есть, а тогда... Но я ж того не знал. Думал, надеялся, верил. Хотя, во что мне было верить, на что надеяться? Тем не менее.

Борисыч остановился перед какой-то дверью в тупике. Все, думаю, приехали. Не тут-то было! Знаешь, Алексей, что гад этот в кепке с картонным якорем удумал? Нет, ты только вслушайся, Леша! Вслушайся!!! Он, не выпуская ящика из одной клешни, приперев его своим хребтом, торчащим сквозь впалый живот и грязный халат, к стенке, другой клешней схватил меня и засунул за пазуху. Я даже опомниться не успел. Помогите, люди добрые, расхищают социалистическую собственность! Что же это творится-то? Куда ОБХСС смотрит? (Про ОБХСС я чуть позже узнал, вот уж спасибо настоящим человекам, которые там работали, иначе не попал бы я на витрину ни в жизнь. Но давай, Леша, по порядку, не будем вперед лезть.)

Таким гадским образом очутился я за пазухой гнусного вора Борисыча. А потом этот негодяй толкнул дверь локтем (не видел я, нет, но почувствовал) и услышал я голос властный.

- Ты почему не стучишься, бездельник? - видимо, пресловутая Ольга Павловна, догадался я. Так тебе, гад. Бездельник, да еще и жулик. Ух, дал бы по уху, кабы руки были!

- Я... эта самая... колбаски... э-э-э... Мария Станиславовна к вам велела тащить.

- А-а, Маша! Ставь сюда. Сейчас посмотрим, что за колбаска, - в переменившейся интонации Ольги Павловны почувствовал я заинтересованность весьма явную, - ух, ты! Московский! Давно не привозили. Вот так сюрприз! Чего встал, свободен... Ну-к-ка стой! Это чего у тебя за пазухой?

Ура, меня сейчас освободят! Только я не "чего", а "кто", скорее. Но откуда им знать?

- Я... эта... - мямлил тем временем Борисыч, но со мной расставаться не торопился, - ...Ольга Пална, может...

- Не может, - сказала, как отрезала. - Давай сюда свой трофей. Это ж если каждый грузчик... Пошел вон! Еще раз замечу, вылетишь отсюда со свистом, пулей. Понял?

- Я... эта самая...

Здравствуйте, братья мои, снова я с вами. Изгнан злоумышленник, наказан по заслугам. Господи, жить-то как хорошо. Мне тогда на мгновение показалось, Леша, что счастливее меня на всем белом свете нет никого. Ты сам посмотри, как все замечательно вышло: крысы не съели - это первое, от тряски в фургоне не свихнулся - второе, значит, Мише с Борисычем, паразитам этим на теле государства, не достался - третье, получается, так? Так! Фортуна, Лешенька, фор-ту-на! И, если раньше я лишь надеялся на судьбу, то теперь точно знал, что дальше все будет хорошо. Видит меня бог наш колбасный, видит и защищает. Эх, знать бы, как он выглядит. А, впрочем, не важно это. Главное, помогает.

Между тем, Ольга Павловна села за стол, сняла телефонную трубку и давай названивать.

- Антон Саныч, здравствуйте. Леонтьева... У нас тут сервелат московский появился... Палочку?... Две?... Хорошо, две, до встречи.

- Елена Викторовна?... Не узнали? Богатой буду, Леонтьева из Елисеевского... Московский сервелат привезли... Нет, две палки не могу, ограниченное количество... Жду...

- Анатолий Владимирович?...

- Здравствуйте...

- Добрый день...

- Передайте Андрею Фомичу, чтобы Леонтьевой перезвонил...

- Алло... Да... И вам того же...

...Я лежал и слушал, делать-то все равно нечего. Слушал и думал - это ж надо, каким один человек может быть разным, Леша. Даже по телефону. С одними - нежная сосисочка, с другими - этакая колбаса деловая, с третьими - вяленый балык пересушенный (простите за сравнения). И интонации меняются, и характер отношений, должно быть, вместе с ними, для каждого свой предназначен. А ты, Алексей, говоришь про искренность. Вот, не сойти мне с этого самого места! Все, что слышал тогда, повторить могу дословно, все! Но искренности в голосе не учуял. Прямо, школа актерского мастерства Натальи Крачковской!

Но и другая мысль посетила меня и поразила до глубины души. Что же это получается - ведь она нас с братьями не выходя из кабинета продает?! А как же магазин? А шикарная витрина? А благодарные покупатели, желающие отметить под хорошую закусь юбилей любимого вождя? Не по-о-о-нял... Правда где, я спрашиваю? Правды хочется, люди! Куда смотрит общественность в лице правоохранительных органов?

И тут раздался стук в дверь.

Что дальше произошло, помню смутно, испугался я тогда не на шутку. Но запомнились мне слова, произнесенные большим человеком в темно-сером пиджаке, который назвался странным именем - Следователь Шмагин-Обэхаэс (сейчас-то я понимаю, что не имя это, а должность): "Давно мы за вами, гражданка Леонтьева, наблюдаем и вывод в свете последних событий сделали - на покой вам пора, на дачу в Мордовию".

Только недавно я узнал, Леша, что это за место такое - дача в Мордовии, а тогда пригрезилась сказка настоящая про вечный покой среди гор и лесов (с чего бы это? Ведь ни гор, ни лесов я в жизни не видал! Гены, должно быть, знать дали). Представляешь, до сих пор мне моя сказочная Мордовия иногда снится. И колбасит меня при этом не по-детски...

А потом... Что, кстати, было потом? Не помню, представляешь? Провал в памяти. Видимо, долбанули меня хорошенько при очередной транспортировке, сознание потерял. Неправдой, Лешенька, выражение о колбасе безмозглой является, чистейшей воды вымыслом. Ведь, если нет мозгов, то не может быть и потери памяти. Память-то где находится?! То-то! В мозгах, где ж ей, болезной, еще размещаться?! Не в заднице же?! Хотя... Как знать, как знать... Ты же рассказывал, что зад твой до сих пор отцовский ремень помнит, а сколько лет прошло. Эх, много еще загадок современной науке решить придется, тысячи белых пятен, если так можно выразиться, раскрасить во все цвета радуги и их многочисленные и разнообразнейшие оттенки.

Короче, очнулся я, Леша, на витрине. Покоюсь под прозрачным стеклом в окружении женщин. Ты чего смеешься? А, над женщинами! Прости, привычка. Это для вас, рожденных людьми, женщинами называются только ваши, человеческие особи иной половой принадлежности. Для меня ж и колбаса любая до сих пор - баба бабой. Естественно, кроме сервелата... Ладно, не отвлекай!

В общем, слева - гражданка Докторская, справа - мадам Краковская. Так они представились. И черт дернул этих продавщиц меня рядом с Докторской положить, вот она и орет через мою голову. А чего несет, Господи, чего несет! Вот уж мозгов-то у кого нет, одна задница. Фамилия, кстати, очень даже подходящая - любого нормального мужика до психического расстройства залечит одним своим видом, а уж если послушать ее, вообще умом тронешься. Как говорится, ни ума, ни мяса - горох ядреный плюс шпик вареный.