Нинни Хольмквист - Биологический материал Страница 3

Только через несколько дней до меня дошло, откуда берется этот дневной свет. Когда я забралась на стул, чтобы приделать к стене полку, я обнаружила, что вентиляционные решетки под потолком никакие на самом деле не решетки, а лампы. Потому что, смотря на них снизу вверх, я была почти ослеплена ярким белым светом, исходящим от диодов, спрятанных внутри.

Поскольку у меня не было окна, в которое можно было бы посмотреть, чтобы успокоиться, и поскольку только что закравшаяся внутрь меня тревога грозила перерасти в панику, я решила выйти в общую гостиную или постучаться к Майкен. Но, поразмыслив, решила, что еще не готова. Кроме того, я чувствовала себя очень усталой. Поэтому я прошла в спальню и прилегла на одну половину двуспальной кровати. Я лежала там и смотрела в потолок, стараясь не думать. Сконцентрировалась на дыхании — глубже, еще глубже… через какое-то время, видимо, я заснула, потому что меня разбудил какой-то шум в гостиной. Я дернулась и открыла глаза. Шум сменился голосом, как я поняла, идущим из невидимого мне динамика. Голос вежливо произнес:

— Сообщение для новоприбывших. Мы напоминаем вам об обязательном информационном собрании в конференц-зале D4, которое начнется через десять минут. Конференц-зал находится на четвертом этаже. Проще всего спуститься на любом лифте на этаж К1 и следовать по указателям к лифту D, который идет на четвертый этаж. Добро пожаловать! Конец сообщения.

4

Нас было восемь человек. Только двое мужчин, что неудивительно: у них возрастная граница — шестьдесят лет. Это вполне объяснимо: они производят жизнеспособные сперматозоиды гораздо дольше, чем мы производим яйцеклетки. Но все равно я всегда считала несправедливым разные возрастные границы для мужчин и женщин. Пока Нильс не просветил меня, что существует множество мужчин — он лично знал некоторых, — кого обманом сделали отцами отчаявшиеся женщины.

«Так что вполне справедливо, что им дается больше времени, не жалуйся!» Эти слова меня очень расстроили, потому что одной из причин, почему я встречалась с Нильсом, была та, что втайне я надеялась, что презерватив, который он так бережно натягивал перед сексом, порвется. Я также старалась назначать свидания на дни, благоприятные для зачатия. Но то, как он это сказал, причинило мне боль. После того случая я больше не заговаривала с Нильсом о моем пятидесятилетии.

До начала собрания оставалось еще несколько минут, и мы решили познакомиться. Бледные и напряженные, другие новенькие говорили мало. Я сама чувствовала себя неважно: меня подташнивало, голова кружилась. Координатор, встречавшая нас у дверей и отмечавшая в списке, теперь подошла к столу на возвышении. Там она поставила бутылку с водой, стакан, разложила бумаги. Двигалась она так робко, что со стороны могло показаться, что она очень застенчива. Но стоило встретиться с ней взглядом, как женщина тепло улыбалась. Ноги у нее были непропорционально короткие, и она была беременна. Закончив со столом, она сошла с возвышения и на своих коротких ножках засеменила в другой конец зала. Беременная очень напоминала пингвина, что меня немного рассмешило, и в следующий раз я ответила на ее улыбку.

Одна из женщин показалась мне знакомой. Длинная, худая, с высокими скулами и немного раскосыми глазами — было видно, что она смотрит на мир скептически. Я мысленно сняла слой за слоем прошедшие годы и увидела в ней девочку, с которой мы когда-то были знакомы. Только вот где и когда? Когда она назвала свое имя — Эльса Антонссон, — я вспомнила.

— Эльса! Я Доррит! Доррит Вегер!

— Да, теперь я узнаю, — сказала она и робко улыбнулась. — Мы учились в одном классе. Как летит время… — добавила она дрожащим голосом. Видно было, что воспоминания ее растрогали.

— Да, — согласилась я. — Летит.

Мы сели полукругом лицом к возвышению. За столом теперь стояла заведующая отделением, строгая и невозмутимая, в красно-коричневом костюме и серой блузке. Она медленно обвела нас взглядом, одного за другим, не боясь встретиться с нами глазами. Потом улыбнулась, расстегнула пиджак, прокашлялась, сделала глубокий вдох и на выдохе начала говорить:

— Меня зовут Петра Рунхеде. Я заведующая Вторым отделением резервного банка для биологического материала. Прежде всего, я хотела бы поприветствовать вас здесь. Я воспользуюсь также случаем и поздравлю вас с пятидесяти- и шестидесятилетием. С днем рождения! Вечером у нас будет большой праздник. Приглашены все — и жильцы, и сотрудники отделения. Всего около трехсот человек. Вечер состоит из ужина, развлекательной программы и танцев. Не пропустите! На таких праздниках очень весело. Они бывают каждый месяц, как вы, наверно, уже подсчитали. Так что у вас, собравшихся здесь, много общего. Например, вы все родились в один и тот же месяц — февраль.

Петра замолчала и сделала глоток воды.

— Вы знаете, зачем вы здесь, — продолжила она. — Так что не буду утомлять вас, повторяя всем известную историю.

Она склонила голову набок и доверительно улыбнулась:

— Я не совсем точно выразилась. Вы знаете, для чего вы здесь в первую очередь. Но в этом есть и другие, я бы сказала, позитивные стороны.

Она сделала паузу, во время которой серьезно на нас посмотрела.

— Вам наверняка, — начала она медленно, переводя взгляд с одного на другого, — приходилось бывать в ситуации, когда другие люди нервничали рядом с вами, опасались вас или, наоборот, презирали вас и вели себя с вами издевательски, не так ли? Бывало с вами такое?

Никто не ответил. В зале было очень тихо, слышен был только слабый шум от кондиционера. Я молча уставилась на Петру, наверно, остальные сделали то же самое.

— Есть кто-то, с кем этого не бывало?

Мы расхохотались в унисон и закачали головой.

— Так я и думала, — сказала она. — Большинство из вас, только оказавшись в отделении, начинают испытывать ту причастность к другим людям, ту общность, которую мы — «нужные» — часто принимаем за нечто само собой разумеющееся. И еще один плюс: как вы могли прочитать в информационной брошюре, вам — «ненужным» — больше не придется тревожиться о деньгах. У вас теперь есть еда, крыша над головой, бесплатное медицинское обслуживание, стоматолог, лечебная физкультура — все, что пожелаете. И это не будет стоить вам ни копейки. Вы можете свободно перемещаться по отделению и пользоваться всеми его услугами. У нас огромный зимний сад, скорее даже парк, чем сад, где можно отдохнуть на лоне природы. Также имеются библиотека, кинотеатр, выставочный зал, кафе и ресторан. Большой фитнес-центр. В свободное время вы можете заниматься чем пожелаете: рисовать, лепить, играть в театре, посещать занятия по ботанике, архитектуре, кинорежиссуре — все что вашей душе угодно. У нас есть множество кружков, ателье и мастерских для самых различных хобби. Но прежде всего… — Она наклонилась вперед и с выражением произнесла: — Но прежде всего, у вас есть ВЫ! А сейчас мы прервемся на кофе.

Осмелюсь сказать, что эта речь нас немного приободрила. Было бы преувеличением сказать, что этот кофе-брейк был комфортным, но, по крайней мере, на щеки некоторых вернулся румянец, и за чашкой кофе со свежеиспеченными булочками с корицей в комнате рядом с конференц-залом, больше похожей на кафе, мы даже немного разговорились. Мы спрашивали друг друга, кто чем занимался. Оказалось, что Рой и Юханна уже давно безработные, хотя раньше она работала почтальоном, а Рой консультантом, правда я не поняла, в какой области. Анни работала рецепционисткой в отеле, а Фредерик — монтером на заводе, изготавливавшем грузовые автомобили. Боэль был скрипачом, а София чем только не занималась: разносила рекламу, делала корректорскую вычитку, работала горничной в отеле и упаковывала товары. Эльса всю жизнь проработала в обувном магазине, куда устроилась сразу после окончания школы.

После кофе-брейка мы продолжили собрание. На этот раз обсуждалось все, начиная от экспериментов и донорских программ и кончая тем, где что находится в отделении. Сотрудники медицинского центра, ресторана, выставочного зала, фитнес-центра появлялись один за другим и рассказывали о своих услугах.

Когда мы закончили, голова чуть не лопалась от переизбытка информации, и мне пришлось пойти прилечь, чтобы набраться сил перед вечерним праздником.

5

Я помню дебаты о проведении референдума. Точнее, это было трудно назвать дебатами. Идея принадлежала только что созданной популистской партии капитал-демократов или что-то вроде того, и сперва мало кто воспринял ее серьезно.

Сама я почти не интересовалась политикой и была слишком молода, чтобы идентифицировать себя с гражданами среднего возраста, которых это касалось. Каждый раз, когда ее обсуждали в прессе или на телевидении, я вздыхала и переворачивала страницу или переключала канал. Мне казалось, что эти вопросы не имеют ко мне никакого отношения, и когда в самый разгар дебатов я случайно забеременела, то решила сделать аборт. Я была молода, училась в гимназии, мне хотелось увидеть мир, учиться, работать, танцевать, рисовать, писать, веселиться. Я не представляла себя пятидесятилетней, как и не представляла себя матерью. Но если бы я знала тогда — в ту минуту, когда я дала себя усыпить и выскоблить, — что это был мой единственный шанс стать матерью и выжить, я бы не сделала этого. Если бы я могла предвидеть будущее, я бы родила этого ребенка. По крайней мере, сейчас мне так хочется в это верить.