Анатолий Гладилин - Французская Советская Социалистическая Республика Страница 3

Вмешался председатель Комитета, какой-то у него возник диалог с нашим Идеологом, я не уследил по какому поводу.

Но это на уровне высокой политики, нас не касающейся. И вдруг я услышал, как председатель Комитета сказал:

- Для примера могу вам представить полковника Зотова. Встаньте, Борис Борисович, где вы прячетесь?

Я встал рывком, расправил плечи, генерал-лейтенант буквально отшатнулся от меня, и я попал под перекрестные взгляды "портретов".

- Так вот, - продолжал председатель Комитета, - полковнику Зотову, кроме всего прочего, доподлинно известно, что подают на завтрак в Елисейском дворце, какие анекдоты рассказывают в коридорах ЦК Французской компартии на площади Колонеля Фабиана, с кем спит тот или иной министр (а в Париже такие подробности отнюдь не маловажны) и какие письма пишет командиру атомной подводной лодки, которая сейчас, скажем, находится в Гвинейском заливе, его жена.

Я почувствовал себя крайне неуютно. Я всю жизнь привык сидеть за кулисами и дергать за ниточки. Выступать на сцене не моя специальность. Тут же у меня было ощущение, что меня внезапно вытолкнули на эстраду и ослепили прожекторами.

Я понял, что краснею. Конечно, председатель Комитета - наш царь и бог, но мы так не договаривались. И потом, сам того не желая, он подставил мне подножку. Полувопрос повис в воздухе, можно было и промолчать, но как коммунист я обязан быть честным на Секретариате ЦК.

- Считаю своим долгом заявить, - начал я, с трудом ворочая пересохшим языком, - что товарищ председатель Комитета государственной безопасности переоценил мои возможности. Действительно, в данный момент в Гвинейском заливе крейсирует атомная подводная лодка "Индепендент" с пятью ядерными баллистическими ракетами на борту. Командует лодкой лейтенант-колонель Жорж Мельвиль. Однако жена его, Мария-Луиза, проживающая с детьми в Шербуре, вот уже два месяца не пишет Мельвилю писем по причинам, которые я до сих пор установить не могу.

Сдержанный смешок пополз по Секретариату. Завибрировал зеркально-полированный стол заседаний.

- Может, вы знаете и детей командира подводной лодки? - спросил меня Второй секретарь, стараясь спрятать улыбку.

- Жюль и Поль. Жюлю - четырнадцать, а Полю - десять лет. Учатся в лицее имени Мориса Равеля. Старший, между прочим, тайком от матери покупает порнографический журнал "Люи".

Мне показалось, что стены зала заколыхались. Даже помощники секретарей, до того сохранявшие каменные лица, прыскали в рукав. Не понимая причин веселья, я прикусил губу. Ведь я сообщил элементарные вещи, занесенные в объективки. У военно-морского атташе в Париже била картотека даже на тещу лейтенанта-колонеля Мельвиля.

- А с какой бабой живет брат командира подлодки? - задал мне вопрос уж не знаю кто, ибо я уперся взглядом в стену, решив выдержать все это до конца.

- Младший брат Жоржа Мельвиля, Клод Мельвиль, коммерсант, интересуется только мальчиками.

Если бы рухнул потолок, меня бы это не удивило. Удивил меня мой непосредственный начальник, генерал-лейтенант, который давился от смеха, но смотрел на меня с обожанием, будто я только что побил мировой рекорд на стометровке.

Как-то разом все пришли в себя, лица вытянулись, а Генеральный, до этого не задавший не единого вопроса, протер платком очки и сказал как бы в потолок:

- Насколько я знаю, полковник Зотов недолго работал во Франции.

- Так точно, - с готовностью подтвердил председатель Комитета, послали раз на короткий срок, берегли, чтоб не засвечивался.

Меня по-настоящему бросило в жар. Генеральный меня помнит! Правда, он был нашим шефом пять лет, но ведь я для него - песчинка! И сколько с тех пор воды утекло...

- Правильно делали, - сказал Генеральный, - а теперь пусть едет, на месте проводит и координирует эту акцию.

- Не многовато ли для полковника? - вслух, но как бы сам у себя спросил Идеолог, - все же такая ответственность!

- А кого прикажете посылать? Маршала? - живо отпарировал Генеральный. - Появление заметной фигуры вызовет переполох в Европе и резкое обострение отношений со Штатами. А Борис Борисович - человек скромный и знающий (последнее слово было недвусмысленно подчеркнуто). Бесспорно, ответственность велика, партия доверяет Зотову, но он будет работать в непосредственном контакте с Секретариатом ЦК. Конечно, связь будет осуществляться по специальным каналам. Найти соответствующеe прикрытие это дело КГБ. Есть возражения по кандидатуре товарища Зотова?

Возражений не было. Но я, еще точно не отдавая себе отчета в том, что же произошло, куда меня вознесло, отметил мысленно: нам не задали главного вопроса. Да, было множество второстепенных, но главный, кардинальный вопрос - зачем мы все это затеваем? - и на который четкого ответа мы не нашли, кроме общих рассуждений типа "почему не взять то, что плохо лежит, а года через два это "плохолежащее" вдруг станет для нас недоступно" - мотивировка приемлемая, но не исчерпывающая и, значит, в какой-то степени, рискованная - так вот, о главном нас не спросили ни разу. Значит, прав был председатель Комитета, говоря, чтоб мы не ломали себе голову над этой проблемой. Он лучше разбирался в настроениях, царивших наверху. Взять то, что плохо лежит, это уже само по себе достаточная причина. Более того политика.

На следующий день по всему Комитету стало известно, что вернулись мы с Секретариата на машине председателя. (В ЦК-то мы ехали, как и положено, на разных - председатель на своем "Зиле", а мы с генералом-лейтенантом на управленческой "Волге".) И я заметил, что в коридорах со мной еще издали стали очень почтительно здороваться. Еще через два дня меня пригласили в МИД, и разговаривал со мной Министр. Беседа была дружеской, без лишних подробностей. Министр поздравил меня с назначением на пост первого советника советского посольства в Париже и сказал, что если что - он лично будет мне содействовать во всем, и, как бы в шутку, попросил не обижать мидовцев. Естественно, я заверил, добавив, что как новичок я рассчитываю многому у мидовцев научиться. "Версаль" был разыгран безукоризненно.

Потом начались предотъездные хлопоты, и удивлял меня лишь генерал-лейтенант, начальник нашего управления: по отношению ко мне он вел себя так, будто мы с ним поменялись местами. Грех мне было жаловаться, мои дела исполнялись в первую очередь, однако я не мальчишка и не первый год в Органах - мне не нравится, когда начальство становится слишком предупредительным. И того обожания, как на Секретариате, в глазах генерал-лейтенанта больше не было.

Словом, когда позвонил Илья Петрович и попросил заглянуть к нему на минуточку, в удобное для меня время, это не застало меня врасплох.

Любезное приглашение к Илье Петровичу чаще всего ничего особенно приятного не означает. Мы это называем "выяснением отношений". Никто толком не знает, какую точно должность занимает Илья Петрович, хотя, конечно, он кем-то числится в штатном расписании. В погонах Илью Петровича никто не видел, но, разумеется, они у него генеральские. Сменяются председатели Комитета, замы председателя, начальники управлений, обновляется Коллегия, а Илья Петрович так же тихо сидит в своей маленькой комнате без окон, которую даже кабинетом не назовешь. Но если вы хотите знать, что про вас думает Комитет и лично председатель - то Илья Петрович очень дружески вам это объяснит.

Илья Петрович - отражение и воплощение специфики нацией работы. Допустим, в армии заместитель министра может вызвать "на ковер" командира дивизии и расчехвостить бедолагу до смертельной икоты. И ничего потом замминистру не сделается, лишь пищеварение улучшится. У нас такоe тoже возможно, но до определенного уровня. Ибо десятилетия комитетской практики научили людей правилу, известному теннисистам: острее дашь - острее получишь. Повторяю, у нас своя специфика, и мы играем не в мячик. Не раз и не два Комитет тасовали, вчерашние полковники выходили в замминистры и бывшие всесильные начальники получали запоздалый, но достаточно острый ответ. Короче, все учили уроки прошлого. Нынче в Комитете предпочитают бархатные полутона. Человека могут наградить, торжественно пожать руку, а потом у Ильи Петровича он случайно узнает, что его считают говном. Кто именно так считает, почему - вот этого вам Илья Петрович не скажет. Мол, есть такое мнение, но то, что мнение это существует и на высоком уровне тут уж сомневаться не приходится.

Естественно, после звонка Ильи Петровича "свободная минутка" у меня нашлась мгновенно.

Илья Петрович встретил меня в дверях, обнял, усадил в кресло, сам пристроился сбоку, на стульчике, всем своим видом показывая, что я явился не к начальству, а на приятельскую беседу.

- Ну, герой, знаешь, как раньше называлась бы твоя новая должность? Комиссар республики! И если бы тебе выписывали мандат, то в нем бы указали, что обладаешь всеми чрезвычайными полномочиями, абсолютной полнотой власти с правом расстрела на месте.