Эли Люксембург - Письмо Страница 3

Недели три после этого Наум Шац мучительно поедал себя: в каком разговоре он мог проболтаться Симону о существовании в столице своего приятеля? Скорее всего — не говорил никогда. Это сам Симон выдал попросту обширную осведомленность органов, где он служит верным псом на штатной должности. Там, где пишут сценарии для подобных провокаторов.

Вскоре, однако, иерусалимский диктор сообщил миру содержание Симонова письма.

Тут охватила Наума гордость. Он был первым читателем знаменитого сообщения. В черновом еще варианте письмо это лежало на его столе… Теперь ясно, что Симон свой.

Но сразу точно ледяной сквозняк вошел ему в душу. И сковал его ужас. Диктор произнес фамилию соседа, номер дома и номер квартиры! Искать Симона теперь не надо. Сегодня же ночью приедут за ним и скрутят. Быть может, они уже едут брать его? Станут пытать — и выдаст Симон сообщников. Станут потрошить — и он скажет, кто был первым читателем, кто дал адрес в столице…

Ах, был бы тогда микрофон в квартире! Они бы и доехать ему не дали до столицы или схватили бы с поличным у самой посольской двери

Что же делать? Что делать? Может, не теряя ни секунды, бежать с повинной. Что-нибудь скинут за это! Нет, поздно!

Зачем, зачем не сел он тогда тоже писать письмо? Вот пойдет он сейчас в Сибирь, и никто никогда не узнает о бедном инженере из дождливого города. Никто за него не заступится, словечка нигде не замолвит. Так и сгинет Наум Шац в лютых снегах, будто и не жил на свете белом.