Александр Кормашов - Хох Дойч Страница 3

Тут можно читать бесплатно Александр Кормашов - Хох Дойч. Жанр: Проза / Современная проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Александр Кормашов - Хох Дойч читать онлайн бесплатно

Александр Кормашов - Хох Дойч - читать книгу онлайн бесплатно, автор Александр Кормашов

Смерть политрука Михалёва облегчением стала не меньшим. Похоронив его со старанием, Андрюха чуть было не охлопал холмик лопатой, как грядку, но вовремя спохватился. Зато в голове как-то посветлело, вспомнился огород за избой, мать, только прибежавшая с колхозного поля, а теперь дёргающая с одной грядки репу, с других – свеклу и морковь, чтобы завтра, пока горячая печка, нарезать их ломтиками и на противне насушить. Будет паренца. Эту паренцу младшие Андрюхины братья таскают всю зиму и жуют, как конфеты. Затем мать собирает в подол помидоры, несёт их раскладывать по полатям, чтоб дозревали, потом долго доит корову, а к ночи ставит квашню…

– Отдохнула бы, Олексевна… – Вечером в избу заглядывал её кум, дядька Спиридон, покурить махры и потолковать.

– Дак я уж наотдыхалась. Весь день отдыхаю.

– Ничего. Смена отдыха – тоже отдых, – усмехался дядька Спиридон, скручивая цигарку. – Да присядь. Ну куды опять побежала-то? Вот вы всё-таки Пчёлкины! Все такие. Оттого нет и счастья.

Дядя Спиридон воевал ещё в германскую, был в плену и вернулся домой без ноги, но с писклявой немецкой гармоникой. Выпив, он всякое пение начинал с одной и то же частушки:

Я с Неметчины приехал

И полпуда вшей привёз.

Дома высыпал на лавку,

Мать подумала – овёс!

Вспомнив про частушку, Андрюха полез в вещмешок и достал из него сплющенный колобок овсяной каши, сваренной из плохо отшелушенного овса – “орловского риса”, как его успели назвать на фронте, потому что кормить таким овсом стоило только лошадей. Каша покрылась коричневой коркой снаружи и скисла внутри. Он жадно её сглотал и запил остатками воды из фляжки. Сил не прибавилось, зато появилось ощущение, что можно начинать жить.

Он откинулся на землю возле могилы, вытянул ноги и заложил руки за голову. Глаза закрывались.

Дядька Спиридон любил рассказывать про немцев. А больше всего любил вступать в спор с учительницей немецкого Анной Аполлинарьевной. И в школе и на селе её звали Хох Дойч. Высокая и худая, она никогда не бывала в Германии, но всем говорила, что общалась с живыми немцами. Андрюху она очень недолюбливала. Во-первых, за то, с каким тарабарским произношением он читал “Горные вершины…”:

ДUber allen Gipfeln

Ist Ruh,

In allen Wipfeln

Spaurest du…

– Это же немецкий! – Анна Аполлинарьевна хваталась за голову – Язык Шиллера и Гёте. Высокий немецкий! Hochdeutsch! Hochdeutsch!

А во-вторых, за то, что дядька Спиридон, останавливая ее на улице, говорил, что в Германии все немцы так говорят…

Kaum einen Hauch.

Губы Андрюхи шевелись, когда он резко открыл глаза, словно почувствовал тычок в спину. Будто шишка, мешавшая лежать на земле, вдруг зашевелилась под ним и раздражённо торкнулась под лопаткой. На него падал самолёт. Откуда-то сверху, по дуге, со снижением, беззвучно, с протяжным металлическим свистом. Он приподнялся, потом вскочил.

Тонкий, как щурёнок, и зелёный, как тина, с продолговатыми крыльями и чёрно-белыми крестами на них, с жёлтым коком винта, на котором была нарисована замысловатая змейка, вьющаяся спиралью и видная только потому, что мотор не работал и винт остановился, с выпущенными прямо из брюха тонкими, худосочными, врастопыр, стойками шасси, самолёт пролетел так низко и рядом, что Андрюха даже рассмотрел летчика. Тот вытягивал вперёд кадыкастую шею и тревожно закусывал нижнюю губу.

Миг – и самолёт пролетел и был уже над полем. Ещё на короткий миг растянутой пятиконечной звездой он завис над самой землей и тут же опустился в ячмень.

Другой самолёт, уже с рёвом, промчался почти что следом, взмыл вверх, перевернулся на спину, потом опять пролетел, уже выше, описал полный круг и, покачав крыльями, пошёл догонять ещё двух, тающих в вышине, которых Андрюха поначалу и не заметил, настолько они были высоко, и все вместе теперь они уходили в сторону солнца.

Совсем не похожие на те, которые налетали бомбить. У тех были ломаные крылья и когтистые лапы, и выли они, как в муках от мучительного запора, прежде чем капнуть на людей своей гнусной каплей, распространявшей после себя только запахи гари, горящего мяса и тола…

Он вышел на дорогу, огляделся, нигде никого, ослабил узел на вещмешке, засунул в него лопату черенком вниз, железом наружу, подхватил винтовку и пошёл к самолету. Любопытно, чего это он.

Немец стоял на крыле, прислонившись к борту кабины, и сам с собой играл в портативные шахматы. Время от времени он оглядывался вокруг. Истребитель остановился почти ровно посередине поля, окаймлённого со всех сторон лесом, и с какой бы стороны кто ни появился, он был виден, как на ладони.

Этот русский медленно шел по полю, держа винтовку на сгибе локтя и зажав под мышкой приклад, так что, бегай ещё перед ним собака, можно было подумать, что охотится на вальдшнепов. В какой-то момент русский показался двухголовым, но вот он что-то поправил у себя за спиной, и голова снова стала одна.

Немец был немолод, с серым узким лицом и блёклыми водянистыми глазами. Тонкие морщины, как водоросли, стекали от кончиков глаз до самого подбородка. Увидев, что русский один и идёт прямо на него, он достал пистолет, поставил его на боевой взвод и снова положил в кобуру, передвинув её удобнее на живот, а затем продолжил играть. Держа шахматы на ладони, он вытаскивал крошечные чёрные фигурки, заменял их на белые, а чёрные складывал в боковое отделение для чёрных.

Андрюха не имел никаких особенных мыслей, направляясь к самолёту. Не чувствовал он и страха. Разве что любопытство. И разве что это любопытство было первым ростком пробудившегося ощущения жизни, которое все увереннее теперь проклёвывалось в его контуженой голове.

Раньше он никогда не видел, как садятся самолёты. И немцев тоже. Видел только тех – страшных и одновременно нестрашных – псов-рыцарей из “Александра Невского”, где эти псы были в белых простынях и с рогатым ведром на голове. Страшными они были, когда поднимали на копья плачущих детей и бросали их в огонь. И нестрашными, когда проваливались под лёд и тонули в полынье.

Этот был на них не похож. Он стоял на крыле и сосредоточенно играл в шахматы. Вытягивал и снова втягивал губы. Ветер шевелил длинную сивую чёлку. Немец повернул голову лишь тогда, когда Андрюха почти уже поравнялся с хвостом самолёта. Вскинул брови, обнажил зубы.

Андрюха не сразу понял, что немец улыбается, но немец действительно растягивал рот, изображая приветливость. Он что-то говорил и показывал своим длинным пальцем на шахматы, словно приглашал сыграть партию.

– Ыыы! Хох Дойч! – Андрюха выдавил из себя первое, что пришло в голову, и первое, что у него получилось.

До этого он никогда не разговаривал с живым немцем, и ему стало интересно. Тогда он совсем уже отчётливо повторил:

– Хох Дойч! Ыыы!

Немец ещё более удивился.

– Хох Дойч! – выкрикнул Андрюха и передёрнул затвор. Движение, от которого он уже отвык, удалось выполнить с неожиданной лёгкостью. Указательный палец больше не мешал. Напротив, он уверенно скользнул под скобу и надёжно коснулся спускового крючка.

Немец перестал улыбаться. Вздохнул и начал убирать шахматы, вытаскивать оставшиеся фигурки, раскладывать их по правильным отделениям, закрывать крышку…

– Хох Дойч! – закричал Андрюха. – Хох Дойч! – кричал он и подкидывал ствол винтовки, требуя, чтобы немец поднял вверх руки, и тыкал этим же стволом вниз, чтобы заставить спрыгнуть на землю.

Положив шахматы в нагрудный карман комбинезона, немец выпрямился в полный рост, медленно провёл взглядом по дороге вдоль леса, туда и обратно, и этот же взгляд опустил на голову русского, как сухую длинную палку.

Спрыгнув на землю, он выстрелил русскому в голову. Тот провернулся винтом, рухнул на колени, а потом упал на живот. Он лежал ничком, затылок был залит кровью, из вещмешка на спине торчала лопата. Немец покачал головой. Нет, всё-таки не померещилось, что русский был двухголовый. Он сунул пистолет в кобуру, нагнулся и вытащил из-под тела винтовку. Отвёл затвор и снова покачал головой. Винтовка была не заряжена, без патронов. Отойдя на шаг в сторону и отвернувшись от русского, он ещё побаловался с винтовкой, поизучал, пооттягивал головку курка, поворачивая её против часовой, ставя на предохранитель и снимая с него. Нажал на спуск. Затем взял винтовку за дуло и забросил её в полёгший ячмень.

Он уже разворачивался, когда перед ним будто вздыбилась земля. Лопата срикошетила по виску и врезалась в плечо. Немец повалился на бок, ещё один замах, хрястнула другая ключица. Он сел на ноги. Русский бегал вокруг, тыкал под нос лопатой, крутил другой рукой в воздухе и беспрестанно выкрикивал непонятные фразы. Время от времени он бросался к самолёту и рубил его яростно, оставляя рваные дыры, покуда не обессилевал, а потом опять подскакивал к немцу и снова совал ему лопату под нос.

Андрюха даже не понял, что немец в него стрелял. Ему было невдомёк, что пуля ударила в край лопаты, торчащей у него за головой, что лопата провернулась на черенке и стукнула другим краем по затылку. Очнувшись, он просто потянулся к месту ушиба и нащупал лопату. А в следующее мгновение увидел, как немец широко размахивается винтовкой, чтобы забросить её далеко в поле…

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.