Людмила Анисарова - Библиотекарша Страница 3

«Дожили, — думала потом Рита, — норму воспринимаем как подарок судьбы, как майский праздник и именины сердца. Привыкли к рыночно-троллейбусному «женщина» и удивляемся, когда к нам обращаются по-человечески».

Но вот в библиотеке-то имя-отчество звучало бы более чем уместно: все-таки обитель культуры и просвещения.

— Женщина, — в третий раз это звучало уже просто невыносимо, — вы работаете?

Рита вспомнила, что в читательском билете у нее не указано место работы. Что ж, не грех и сказать. В ответ на жлобское обращение (слово «жлобский» в Ритином лексиконе до сегодняшнего момента не значилось, а тут вдруг зазвучало — и довольно отчетливо).

— Запишите, пожалуйста, — сказала она демонстративно четко, — доцент кафедры методики преподавания русского языка педагогического университета.

Представлялось, что библиотекарша просто умрет от почтения, но та и бровью не повела, сухо переспросила, записала и углубилась в свои дела.

Рита внимательно пересмотрела все книги на полке на букву «А». Амосова не было. Она вернулась к стойке.

— Вы знаете, нет там книги, — сказала она почему-то виновато.

— Посмотрите на столе у стены, в неразобранных, — сказала библиотекарша, продолжая что-то писать.

Рита поплелась к столу, заваленному книгами. По правде говоря, она уже очень устала, воспринимая свой в общем-то не слишком уж длинный и не слишком уж острый диалог как целую схватку с грубой и недоброжелательной библиотекаршей. Будет что обсудить с Леной Зориной.

— Сначала о внешности этой стервозы расскажу, — думала Рита. — Пожилая, несимпатичная…

— Поэтому и окрысилась на тебя, — скажет Лена.

— И без того тоненькие губы, естественно, поджаты.

— Представляю, — это Лена.

— Знаешь, Лен, не могу представить, чтобы она улыбалась или, тем более, хохотала.

— Такие не хохочут, — готовно подтвердит Зорина.

— А головка у нее…

— Змеиная, — вставит Лена.

— Гладенькая такая, челочка ровненькая. Волосы крашеные, черные. А в глазах — ни-че-го! — вот как бы Рита сказала.

Но тут же подумалось:

— Нет, не ничего. А злобность, плюс недоверие, плюс раздраженность, плюс недовольство, плюс нелюбовь ко всему человечеству. Вон сколько всего!

Так что фразу «в глазах — ничего» Рита, пожалуй, забирает обратно.

Представляя себе обсуждение с Леной Зориной противной библиотекарши, Рита перекладывала книги. Амосова не было.

— Здесь тоже нет! — крикнула она, выглянув из-за стеллажей.

Библиотекарша недовольно сверкнула глазами, вышла из-за стойки, направляясь к надоедливой читательнице. Рита уже за два метра чувствовала ее сверхотрицательную энергию и плохо скрываемую ненависть к себе-вертихвостке.

Библиотекарша ловко перекидывала книги на столе, а Рита стояла рядом, как двоечница, не зная, куда деть руки, стесняясь своей слишком короткой юбки и открытой майки.

— Вы хорошо здесь посмотрели? — грозно, как показалось Рите, спросила врагиня.

Рита, преодолев комплекс клиентки службы быта, неуклюжей и виноватой уже в том, что она о чем-то смеет просить, осмелела и с вызовом сказала (вызов она, впрочем, постаралась слегка притушить):

— Как могла.

— Да вот же она! — торжествующе объявила библиотекарша, твердо уверенная в том, что правда на ее стороне. — Вот она! — чуть не тыкала она в нос растворившейся снова в своей беспомощности Рите. — Как могла-а, — издевательски, передразнивая Риту, протянула библиотекарша. Затем ехидство сменилось категоричностью: — Значит, так она вам нужна!

Рита молчала, пока враг всей ее жизни (теперь она понимала это совершенно четко) записывала книгу, молча расписалась, молча перебрала зачем-то книги, лежавшие на стойке. Потом, подержав еще немного паузу (а библиотекарша уже явно занервничала — что это эта не уходит и молчит как-то странно?), Рита сказала громко, чтобы слышали другие: еще одна библиотекарша (та-то хорошая, наверное) за соседней стойкой и два-три читателя, бродившие среди стеллажей:

— Спасибо. А теперь будьте добры жалобную книгу.

— Нет у нас такой. — Врагиня напряглась. Не ожидала она такого поворота.

— Странно. Как же вы работаете?

— Так и работаем, — собравшись, готовая держать оборону, ответила библиотекарша.

— Тогда придется обратиться к вашей заведующей. Как ваша фамилия?

— Волчкова, — с вызовом произнесла библиотекарша, зная, что заведующей нет. В отпуске она.

— Спасибо, — кивнула Рита, улыбнулась непринужденно, собрав для этого все свои силы, и отправилась к выходу. Потом остановилась и, повернув только голову, произнесла (снова громко и снова четко): — По-моему, вы не имеете ни малейшего представления о том, как нужно работать с читателями. И то, что вам доверили абонемент, — явная ошибка вашего руководства.

— Здорово ты ее, — сказала Лена.

Это было уже не в мыслях, а наяву, когда Рита, возбужденная, зашла к подруге. Ей нужна была поддержка. Лена, как всегда, все приняла с искренним сочувствием, пониманием Ритиной правоты и восхищением ее, Ритиным, умением держаться в подобных ситуациях. Она бы точно растерялась, расстроилась и только потом, дома, придумывала бы уничтожающие фразы для обидчика, одна другой хлеще.

— Лен, ну ты ведь еще не знаешь, — продолжала Рита. — Ей там больше не работать! Вот увидишь!

— Ну уж, — засомневалась Лена.

— Говорю тебе. Я не просто схожу к заведующей, когда она вернется из отпуска, я потребую, чтобы эту Волчкову с абонемента убрали. С такой недовольной физиономией нельзя работать с читателями. Нельзя! И дело не только в физиономии. — Рита подумала, в чем же еще дело, и, придумав, уверенно продолжила: — Из нее просто прет отрицательная энергия. Понимаешь?

Сев на их общий с Леной Зориной конек — энергию, Рита была уверена, что теперь-то подруга ее поймет. Подруга, казалось, поняла: «Конечно. Таких нельзя к людям выпускать», — но тут же сказала:

— Но с чего ты взяла, что заведующая тебя прямо так и послушает? Может, у них больше некому на абонементе работать?

Лена всегда сомневалась в том, что можно что-то изменить в этой жизни, но Ритины способности были ей известны. И она добавила:

— А может — ну ее, эту бабу! Пусть живет. Ты и так ее здорово.

— Нет, не пусть. Не пусть. Не будет она там работать. Я сказала. Пусть в каталогах роется, а не читателям настроение портит.

Лена что-то погрустнела. «Жалеет эту стерву, — подумала Рита. — А меня, значит, не жалко. А читателей, значит, тоже?» Ну уж нет, теперь и Лене Зориной надо доказать, что она, Рита, слов на ветер не бросает. И как истинный Стрелец, борец за справедливость, пойдет до конца.

Когда Рита пришла в библиотеку, чтобы сдать книгу, заведующая из отпуска еще не вышла. А вот библиотекарша Волчкова была на месте. Риту она, видимо, забыла и злых маленьких глазок на нее не подняла. Может, в этот раз они, глазки то есть, были не такие маленькие и не такие злые, но Рита эту мысль отмела, понимая, что она может помешать ей в осуществлении… Чего? Мести? Нет, ни в коем случае! Суда. Справедливого суда.

Через две недели Рита позвонила в библиотеку, узнала, что заведующая вышла на работу, и поехала туда, никому ничего не сказав. Вот добьется того, что задумала, тогда можно будет и рассказать. В первую очередь Лене, конечно. Саше тоже, разумеется. Ну и вообще всем.

Зав. библиотекой Нина Константиновна Кольцова выглядела очень интеллигентно. Высокий умный лоб, дорогие очки в тонкой оправе, строгий светлый костюм. И необыкновенно приятный низкий голос.

— Я вас слушаю.

Рита испугалась, что она собьется в своем рассказе на эмоции, не сможет выглядеть такой же интеллигентной, какой ей показалась заведующая. Поэтому она выдержала паузу, подумала, что нужно быть очень немногословной, и только потом изложила суть дела. Спокойно. Не спеша. Но и не затягивая рассказа.

Нина Константиновна Кольцова внимательно выслушала и сказала:

— Благодарю вас, Маргарита Александровна, за ваш сигнал, за то, что вы болеете душой за общее дело. Я приму все меры к тому, чтобы подобное в нашей библиотеке никогда не повторилось. Еще раз спасибо.

Было понятно, что разговор окончен. И было странно, что ничего не надо доказывать. Рите даже стало обидно, что все ее заготовленные для убеждения заведующей веские аргументы остались невостребованными. И самого-то главного она не сказала. Не сказала, что Волчкова (в разговоре она называла ее Мариной Васильевной, узнав заранее имя-отчество) не должна работать на абонементе. Ведь это главная цель ее прихода сюда. Не просто пожаловаться. А добиться! Добиться, чтобы Волчкову к читателям близко не подпускали. И вот добиваться ничего не получилось — разговор окончен. Ну уж нет! Так она не уйдет.

— Нина Константиновна, простите. А… Вы сказали о мерах. Я могла бы узнать, какие это будут меры? — спросила Рита, постаравшись придать голосу учтивость и одновременно твердость.