Татьяна Рябинина - Экзамен Страница 3

- Ноги разминаю. Тяжело столько времени на одном месте сидеть.

- Билетик с собой?

- Нет, в купе.

- Ну, пойдемте, покажете.

Их было трое. По счастью, без милиционера. Идти надо было через весь состав – они поймали меня в шестнадцатом вагоне. Сейчас они доведут меня до первого, там мой обман раскроется. Когда выяснится, что у меня ни денег, ни документов, высадят на ближайшей станции. И не просто высадят, а отправят в линейное отделение. Со всеми вытекающими.

Поезд сбавил ход, хотя за окном не было никаких признаков близкого жилья.

- Подождите секундочку, - я схватился за живот. – Я на минуту.

Не дав ревизорам опомниться, я влетел в призывно распахнутую дверь туалета, захлопнул ее и рванул раму окна. Скорость была все-таки еще приличной, да и тащиться пешком до следующей станции не улыбалось. Подтянувшись, я кое-как вылез на крышу. Если кому-то насмотревшемуся исторических фильмов, где народ массово на крышах катается, кажется, что это раз плюнуть, он категорически ошибается. У современных вагонов крыша гладкая и покатая, уцепиться не за что. А если учесть, что поезд шатает, как пьяного, то получается настоящий цирковой номер. На мое счастье, этот перегон был не электрифицирован, состав шел на дизеле, иначе я мог бы передвигаться по крыше только по-пластунски, рискуя задеть башкой провода.

Конечно, лучше всего было бы повиснуть раскорякой между вагонами, но я понимал, что долго там не продержусь, а если упаду – то прямо под колеса. Поэтому отполз по крыше подальше и залег там, дожидаясь, когда поезд остановится или хотя бы сбавит ход до минимума. Все равно я в нем уже примелькался – пора было перебираться на другой.

Интересно, что там, в вагоне? Наверняка подождали, постучали, потом проводник открыл дверь. Решили, что я в окно выскочил? Скорее всего. Вряд ли кому в голову пришло, что я на крышу вылез. Нереально!

Я лежал, раскинув руку и ноги для больше устойчивости и вспоминал слова капитана, сказанные нам при первом знакомстве.

«Вы хорошо понимаете, куда вляпались? Уверены, что именно это вам нужно? Да ни хрена вы не понимаете. Думаете, что станете героями и суперменами? Ну да, станете. Может быть. Если не вылетите отсюда. А если все же не вылетите… Впереди у вас грязь и кровь. И с большой вероятностью - смерть. Возможно, очень неприятная. Но это еще не все. Вас ждет столько мерзкого и отвратительного, сколько вы и представить не можете. Это специфика любой спецслужбы любой страны. Враг на поле – это самый простой враг, примитивный. Враг тайный – опасный, потому что коварный и подлый. И с ним приходится по-волчьи. Еще подлее, еще коварнее. А это страшно. Особенно если враг – не какой-то там шпион Джон Смит, а свой родной Ваня Кузнецов. А еще страшнее, если вы понимаете, что Ваня-то прав, а тот, кто послал вас за ним, - нет. Но вы пойдете и выполните приказ. Потому что десятки, сотни таких Вань – и начинается гражданская война. И нет страны. Потому что, как говорится в Писании, всякое царство разделившееся в себе – опустеет. А вас будут ненавидеть. Как душителей свободы, как жандармов и палачей.

Да, вас будут ненавидеть и презирать. За дело. Потому что в спецслужбах выживают только два сорта людей. Чистые и порядочные, к которым грязь не липнет, – их меньшинство, их не видно. А еще – отвратительные, властолюбивые карьеристы с садистскими наклонностями. Других – сжирают. Или сами не выдерживают. Вы будете виноваты во всем, что бы ни случилось. Если при операции погибнет хоть один штатский – виноваты будете вы. Даже если при этом спасете сто других. Даже если вашей вины не будет ни на йоту. Вас будут ненавидеть и презирать, потому что любая ваша оплошность, мнимая или настоящая, будет на виду. О ваших подвигах не узнает никто. Даже ваши жены и дети – если, конечно, детей вам удастся сделать. Когда… простите, если вы погибнете, не факт что вас вообще похоронят. Конечно, вашей жене дадут неплохую пенсию, но она до конца жизни будет уверена, что ее муж, скромный тыловик-снабженец, погиб при случайном взрыве метана в ассенизационной цистерне. Да-да, тыловик-снабженец – именно этим вы будете объяснять семье свои бесконечные командировки. Так что если вы жаждете славы, то явно ошиблись дверью.

Деньги? Ну… Деньги вам будут платить неплохие. И путевку в санаторий дадут. В Сочи. В первый же день вы засядете в баре и будете пить. Пить и плакать. Пить и плакать. Потому что рано или поздно столкнетесь с таким, что всю жизнь будет сниться в кошмарных снах. Возможно, в последний день отпуска вы вспомните, что так ни разу и не дошли до моря.

Ну, вы и теперь уверены, что сделали правильный выбор? Тогда… добро пожаловать в ад, как говорят наши американские коллеги».

Я пересаживался с поезда на поезд еще четыре раза. По ночам прятался на багажных полках плацкартных вагонов. Подсаживался к пассажирам, разговаривал, играл в карты, в шахматы. Однажды посчастливилось несколько часов поспать в багажном вагоне. У зазевавшегося проводника стащил комплект ключей, который долго потом еще служил мне верой и правдой. В Москве на Ленинградском вокзале чуть было не попался – незамеченный милиционер чрезвычайно заинтересовался мною и решительно направился в мою сторону. Пришлось удирать, ныряя под вагоны, - с риском быть раздавленным тронувшимся поездом. Последний отрезок от Москвы до Питера удалось проехать в нерабочей кабине локомотива: я залез туда, пользуясь ночной темнотой и украденными ключами.

Утром я шел по просыпающемуся Питеру. Шел по Невскому, по Литейному - отмечаться. Грязный, лохматый, наверняка дурно пахнущий. Встречные посматривали на меня с недоумением. А мне было наплевать. Потому что я добрался до дома. Всего за двенадцать суток. И впереди оставалось еще больше половины отпуска.

А вечером, наевшись до отвала маминых котлет и пирогов, захмелев от домашней наливки, я лег спать в свою постель, по-царски мягкую и теплую.

Впереди будет все то, что обещал капитан, – и еще больше. Всего через полгода, еще до выпуска, меня отправят в Кабул. Группа «Гром». Штурм дворца Амина. Бесконечные ходки «за речку». Разорвавшаяся под ногами мина, хирург, собравший их из осколков, начавшаяся гангрена и подготовка к ампутации, которая чудесным образом не понадобилась. Никарагуа. Ливан. Еще одна афганская операция, после которой официально не осталось выживших, – и звезда Героя Советского Союза, которой наградили моего двойника, упокоившегося в пустой могиле на Ваганьковском. Захваченный террористами самолет и бунт заключенных в сухумской тюрьме. ГКЧП. Чечня. Сербия… Только в одном капитан ошибся. Денег мне будут платить мало. Во всяком случае, после развала СССР. И путевки в Сочи будут давать обычно зимой. Потому что летом отдыхают генералы и штабные. И квартиру положенную удастся получить только через суд – при увольнении по сокращению. Но ведь я же не за этим шел в спецназ, правда? И когда бывшие друзья, сбежавшие в начале 90-х и подавшиеся в бизнес, будут бросать мне снисходительно: «Ну что, ты еще в сапогах, бедняга?», я просто буду повторять фразу из любимого фильма: «Есть такая профессия – Родину защищать». И видеть, как бледнеют их глумливые ухмылки.

Но все это будет потом. А сегодня – я выдержал экзамен. И могу спокойно уснуть.