Слава Сергеев - Воропаев и принцесса Страница 3

Звонок повторился.

- Это не соседи… - сказал я. - Вот что самое главное… Самое главное сейчас - это покой окружающих нас людей!

- Я завтра уезжаю, - повторила жена с отчаянием в голосе.

- Послушай, - сказал я, - сейчас пять часов утра. Я дико хочу спать.

Максимум через три часа они уйдут. Может, пустить, и фиг с ними?..

- Лиля забыла сумку с документами, - сказал Воропаев, когда я открыл.

Я кивнул.

- Выпить не хочешь?

- Можно…

Я выглянул на лестницу.

На ступеньках была разложена газета, на газете стояли несколько бутылок красного вина, одна целая и одна наполовину пустая бутылка водки, в пластмассовом стаканчике лежал надкушенный «Сникерс», а рядом, тоже на газете, сидела показавшаяся мне вдруг очень симпатичной Лиля в белых штанах. Почему-то я раньше не замечал, что она в белых штанах. На лестнице было как-то даже уютно.

- Нравится? - подмигнул мне все замечающий Воропаев.

- Садитесь, - Лиля пододвинула мне газету. - Я тут как раз рассказывала Сереже об одном друге моего мужа, он врач в казанской психбольнице…

Мы выпили. Меня чуть не стошнило. Все-таки время было очень позднее…

- Ты закуси, - сказал Воропаев, пододвигая ко мне шоколадку, - там орехи…

- Так вот, - сказала Лиля, деликатно не замечая моего замешательства, однажды в свое дежурство он заехал к нам, мы недалеко живем, и позвал познакомиться с местными нимфоманками. Оказывается, у них там, в больнице, есть целая палата нимфоманок. То есть позвал-то он моего мужа, но я напросилась с ними. У нас с мужем нет секретов друг от друга…

- Ее муж хороший мужик, - подтвердил Воропаев, наливая мне еще.

Я порадовался, что всего этого не слышит моя бедная жена.

…Да, - продолжала Лиля, -- взяли мы такси, поехали, но по дороге заехали во все тот же драматический театр. Ну в их общежитие в смысле, не в сам театр. Не на спектакль… - Лиля засмеялась. - Еще одного товарища взять, актера, а то страшно же… нимфоманки все-таки… Колин друг, врач, он привычный, а нам как?.. (Коля - это мой муж, -- пояснила мне Лиля.) А актеры - люди ко всему привычные… И сели там, в общежитии, пропустить по стаканчику. Так сказать, на дорожку и вообще, для храбрости. У театральных, я так понимаю, без этого дела вообще ни шагу. И так пропустили, что в результате мой муж, врач и местные артисты два раза бегали за водкой, а когда под утро наконец собрались к нимфоманкам, выяснилось, что врач потерял ключи от приемного покоя, и мы все их два часа потом искали…

Во паники-то было! Ладно нимфоманки, а как вообще людям в больницу попадать?

- Нашли? - с внезапным интересом спросил я.

- Нашли… - засмеялась Лиля. - Он их в душевой общежитской утром обронил… Когда душ принять пытался. Чтобы немного взбодриться…

Мы немного помолчали.

- Ну ладно, - сказал я после паузы. - Пошли в дом, что ли?..

Воропаев меня обнял:

- Я знал, что ты не оставишь товарища в беде! - сказал он. - Знал, что в тебе заговорит совесть!

Я махнул рукой.

- Ты меня просто замучил.

- А что, в гостиницу вас не пустили? - спросил я, когда мы вошли.

- Ну да, - сказал Воропаев, отводя глаза, - там сегодня все занято…

- И ты купил на все деньги вина… - укорил я.

- Ну а что же еще делать-то было?! - Воропаев даже удивился. - Если вдруг не допьем, тебе же все останется…

Дома мы еще немного поговорили. Принцесса рассказала еще одну безумную историю про казанский драмтеатр (и у меня возникло ощущение, что я сам долгое время в нем работал. Заслуженным артистом ТАССР…) и вдруг переключилась на то, что у них в Казани вообще жило много всяких знаменитостей. Например, в центре города есть неприметный дом, в подвале которого когда-то была булочная, а в этой булочной еще до революции работал грузчиком Максим Горький!

- Любите Горького? - с вызовом спросила Лиля, подтверждая свой забытый статус аспирантки Литинститута.

Я сказал, что люблю, но не все.

- А я люблю все! - сказала Лиля. -- Великий был писатель, погубленный идеологией!

Вспомнив идеологию, Лиля погрустнела и сказала, что у ее родственников до 1917 года на главной улице Казани был большой магазин и несколько доходных домов… Все отняли большевики!

И мы выпили за свободу.

После этого принцесса, уже не спрашивая меня ни о чем, по-хозяйски взяла кухонное полотенце и удалилась в ванную.

- К какой династии она принадлежит? - спросил я у Воропаева.

- Ты что, книгу «Хазарский словарь» не читал?! - шепотом возмутился Воропаев.

- А при чем тут это? - тоже почему-то шепотом спросил я.

- А при том! - сказал Воропаев. - Там все про них, про волжские страны написано! У нас-то замалчивают! Она принадлежит к царствующей династии! Она царевна, я только забыл ее настоящее имя… Кажется, Миляуша. Ее двоюродный дядя, болгарский царь, в настоящий момент находится в эмиграции в Лондоне, но некоторые круги в Казани, близкие к бывшему ЦК, ведут переговоры о его возвращении на родину! Так что… - Воропаев усмехнулся, - все может быть… И я стану кронпринцем.

Он был уже сильно пьян.

В районе шести утра я, наконец оставив Воропаева и принцессу одних на кухне, снова лег. Честно говоря (простите меня, ребята, если прочтете), я специально не уходил так долго. Я надеялся, что бессонная ночь измотает моих гостей. Как выяснилось, надеялся я на это зря. Но это выяснилось позднее.

Также выяснилось, что моя жена не спала. Я обнаружил это, когда ложился. Не говоря ни слова, она заплакала. Плакала она тихо и не сопротивлялась, когда я ее обнял.

- Надо спать, - сказал я. - Он мой старый друг. Надо ему помочь. Что особенного? Отнесись ко всему с юмором и философски.

- Не могу, - сказала жена. - Вы все грязные, разложившиеся типы. А эта «принцесса»… У меня просто нет слов!

- Нет и не надо, не преувеличивай, сейчас в любом случае надо спать, - сказал я.

И что самое удивительное (не ожидал от себя такой самодисциплины) - заснул!

Как Штирлиц, моментально и на двадцать минут. А может быть, немножко больше. В общем, я заснул ровно настолько, чтобы ничего не слышать… Через какое-то время я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Видимо, моя жена, несмотря на свою молодость и все ее занятия спортом, не могла похвастать таким уровнем самодисциплины, как я.

- Ты слышал?! - спросила она.

- Что?

- Ты что же… спал?!

- Ну да, - сказал я. - А что?

- Они кричали! - сказала моя жена. - Какая гадость! Я все слышала! Это было ужасно! Они очень долго кричали!

Я внимательно посмотрел на нее.

- Ничего ужасного, - сказал я. - У Воропаева давно не было женщины, а принцесса, очевидно, несчастлива в браке. Так бывает. Спи!..

И я повернулся на другой бок и заснул. Самодисциплина! А все почему? А все потому, что я дал себе такую установку, что, мол, ничего особенного не происходит, надо спать. Впрочем, во-первых, я был отчасти прав, потому что действительно, ну что особенного, а во-вторых, что я еще мог сделать?.. А возможно, это принцесса так напугала меня рассказами о своих театральных знакомых.

Около восьми Воропаев, заглянув в комнату, разбудил меня.

- Закрой за нами дверь, - сказал он.

Я на ощупь выбрался в коридор.

- До свидания, - сказала принцесса и вдруг - о чудо! - отвела глаза. Вид у нее был помятый. Неужели ей стало хоть немного стыдно?! Как говорил Станиславский, не верю…

- До свидания, - укоризненно сказал я.

Воропаев заметил мою укоризну.

- Это жизнь! - сказал он, пожимая мне на прощание руку. - Жизнь!..

- Чья? - спросил я вдогонку.

Но они уже ушли, и мне никто не ответил…

Вот и все. Могу только добавить, что Воропаев через пару недель позвонил, о чем-то долго говорил с моей женой и был, разумеется, прощен. А что с ним поделаешь, старый друг…

Принцесса, по имеющимся у меня сведениям, поступила в свою аспирантуру и благополучно изучает А. Платонова, но больше я ее пока не видел.

Единственное, что меня еще интересует на сегодняшний день во всей этой истории, -- это не вернулся ли из изгнания ее царственный дядя.

Вы ничего не слышали?..