Леонид Габышев - Из зоны в зону Страница 3

— Да скажу то же.

— Может, и денег у прохожих не просили?

Не думал, что в милиции это знают.

— Просили, но просил не я, вы же знаете.

— Какая разница? Бутылку б пили вместе.

— Я восьмой день на свободе, но водки грамма не выпил. А если б захотел — не сшибал бы пятаки, а купил бутылку. У меня с освобождения осталось около сорока рублей.

— Да на два дня твои сорок рублей. А там — воровать или грабить.

— Ни грабить, ни воровать не собираюсь.

— С Кавказом был раньше знаком?

— Сегодня познакомились.

— Рыбак рыбака видит издалека. Он три месяца как освободился, а работать не хочет. Три месяца по нему тюрьма плачет.

Закурив, встал — высокий ростом — и вышел. Вернулся с моложавым мужчиной.

— Пойдем со мной, — сказал моложавый.

Вошли в другой кабинет.

— Садись, — кивнул он, усаживаясь за стол.

На столе кулек с вишнями. Он ел вишню и записывал Колины данные.

— Паспорт думаешь получать?

— Думаю.

— А на работу когда? Или болтаться собираешься?

— Нет, как получу паспорт, сразу на работу.

— Хорошо, иди домой, а как устроишься, зайдешь к Николаю Петровичу Ермолаеву.

— Который со мной разговаривал?

— Да. Это начальник уголовного розыска.

— А как насчет сегодняшнего? Какую-то женщину хотели найти?

— На твое счастье потерпевшую найти не удалось. — Инспектор уголовного розыска встал, протянув Петрову кулек с вишнями.

2

Рядом с колиным общежитием стояло еще три. Вечерами на скамейках многолюдно. Подвыпившие мужики забивали козла, а бабы зубоскалили.

Вечером он собрался на улицу. Через распахнутое окно донесся звон стекла.

Вышел из подъезда. У дверей милицейский «Москвич». Мужики и бабы обсуждали происшествие: кто-то из окна общежития, а может, и с улицы, бросил в машину то ли бутылку, то ли стакан. Менты осмотрели «Москвич», плафон цел, а в темноте не разглядеть, сильно ли попортили облицовку. Менты с бабами обсуждали, из какого дома могли бросить. Выходило из двух. А в одном жил Коля. Худющая баба шепнула ментам: «Вон стоит бывший зек, а его окно на дорогу выходит».

— Поехали, — сказали менты.

В милиции опять выясняли личность и спрашивали: что он бросил в патрульную машину — бутылку или стакан? Не добившись признания, оставили на память его данные.

Петрова не раз останавливали на улице уголовники и предлагали выпить, но он отказывался, делая вид, что спешит.

Он отнес справку об освобождении и несколько фотокарточек в паспортный стол. Выдали паспорт, но в графе на основании чего выдан, написали: «на основании справки (стоял номер справки) и Положении о паспортах». Коля знал: бывшим зекам выдают паспорта с такой записью, но что означает приписка «Положение о паспортах»?

Ему не нравилось — в паспорт вклеили тюремную фотокарточку, как и на справке об освобождении, — так положено. «Ничего, вот устроюсь на работу, отращу волосы, и заменю паспорт».

В домоуправлении прописывать не стали. Пришлось идти с матерью в райжилуправление. Начальник поговорил и без всяких колебаний наложил резолюцию: «Прописать».

В бюро по трудоустройству инспектор, молодой парень, посмотрел на Колю.

— За направлением?

— Да.

— После десяти классов?

— Точно.

— Тогда надо заполнить «Путевку в жизнь», — улыбнулся инспектор. Он, видно, с особым удовольствием заполнял выпускникам дневных школ «Путевки в жизнь».

— Какую школу окончили?

Инспектор попал впросак, приняв Колю за выпускника дневной школы, и он ответил:

— Вологодскую. — И чуть тише добавил: — Тюремную.

— Какую-какую? — переспросил инспектор.

— Вологодскую тюремную, — громче ответил Коля.

— Вы что, из тюрьмы освободились?

— Да.

— Извините, — инспектор, отодвигая бланк «Путевка в жизнь», смутился и покраснел. — Я-то думал, вы выпускник дневной школы. Сколько отсидели?

— Пять.

— Пять месяцев?

— Пять лет.

— Сколько ж вам лет?

— Двадцать.

— Я бы вам семнадцать дал.

— Я пять отсидел, да вы бы семнадцать дали, да я бы вас сходу убил.

Инспектор стушевался и замолчал.

— Я пошутил. Просто по анекдоту ответил. Есть такой анекдот, — улыбнулся Коля.

Инспектор повеселел.

— Что за анекдот?

Коля покосился на дверь.

— А здесь можно такие рассказывать?

— Можно-можно. Расскажите.

— Прилетел к нам Никсон и поехал с Брежневым в какой-то город. По дороге лагерь попался. Чтоб не видно было колючки, ее лозунгами загородили. Никсон спрашивает Брежнева: «Что это такое?» Тот отвечает «Пионерский лагерь», «Я хочу посмотреть», — говорит Никсон. «Хорошо, — отвечает Брежнев, — посмотрим». На обратном пути заезжают в лагерь. Никсон в недоумении — молодые люди, постарше и совсем старики ходят в трусах, рубашках и пионерских галстуках. Подходит к одному и спрашивает: «Вам сколько лет?» «Пятнадцать», — отвечает зек. «А я бы вам сорок дал». Зек: «Если б вы мне сорок дали, я бы вас убил».

Инспектор смеется.

— Куда хотите устраиваться?

— Сам не знаю.

— Какими профессиями владеете?

— Баландером, хлеборезом, кухонным работником, грузчиком… Столяра есть третий разряд. Столяра и подыщите.

Инспектор нашел свободное место столяра на нефтеперерабатывающем заводе и выписал направление.

К начальнику отдела кадров несколько человек. Занял очередь.

За столом мужчина лет пятидесяти разговаривал по телефону, Петров протянул документы.

Начальник подписал заявление.

— В соседний кабинет. Там оформят.

В соседний кабинет тоже очередь, Коля стал ждать Оставалось принять трех человек, но девушка сказала:

— Больше до обеда принимать не буду.

Посмотрел на часы: до обеда двадцать минут.

— Девушка, молодая-хорошая, я горю желанием устроиться на работу, так руки по родимой чешутся, а вы меня хотите после обеда принять. Возьму и передумаю: такого пахаря лишитесь.

— Вы из армии?

— Нет, дорогая, из тюрьмы.

— Из тюрьмы, — хихикнула она, — вот так пахарь! За что сидел?

— Я, моя ласковая, пришел, вот как щас, тоже на работу устраиваться в отдел кадров одного из заводов. А меня девчушка оформлять не стала, сказав, что у нее скоро обед. Я говорю, — молодой тогда был, горячий, — что некогда мне после обедов ходить, оформляйте сейчас. Она ни в какую. Ну, я по молодости да с дури устроил ей гонки с препятствиями. И меня легавые замели.

— Сколько ж вам дали?

— Два года. И вот снова у порога примерно такого же кабинета…

— Давайте документы.

Через неделю вышел на работу. Приняли столяром-плотником-стекольщиком по третьему разряду с окладом в сто десять рублей, хотя топора и стеклореза за свою жизнь в руках не держал.

В бригаде около десяти человек. Коля оказался самым молодым, и посылали его на менее ответственную работу: где-то врезать замок или вставить стекло. Попортил его немало, пока научился резать.

Теперь надо было сходить к начальнику уголовного розыска. После работы переступил порог его кабинета. Николай Петрович Ермолаев сидел за столом и читал протокол допроса. Подняв глаза и ответив на приветствие, кивнул на стул.

— Как дела?

— Хорошо. На работу устроился. Николай Петрович, из-за чего меня тогда забирали? Из-за кошелька, которого я не вытаскивал?

— Да не из-за кошелька. Тебя около магазина заметили с Кавказом и решили установить личность.

Ермолаев достал из сейфа папку, вытащил несколько фотографий, и бросил на край стола.

Коля сфотографирован на фоне продовольственного магазина, в черных очках.

«Как это они успели, и с разных сторон, вот это да!»

— Зайди на первом этаже в спецчасть.

В спецчасти лейтенант начал задавать вопросы: где и когда родился, с кем, при каких обстоятельствах совершил преступления…

— Надо бы тебя взять под надзор.

Что такое надзор, он знал: отработал день, а вечером сиди дома. Если захочешь куда-нибудь съездить, бери разрешение. И протянул:

— Товарищ лейтенант, за что? На работу устроился, с первого сентября в одиннадцатый класс пойду.

— Хорошо, — подумав, ответил лейтенант, — под надзор брать не будем, но будем контролировать.

3

Почти каждый день Коля думал о Вере. Не вышла ли замуж? И решил написать письмо от имени бывшего соседа Женьки.

Извинился за пятилетнее молчание, объяснил, что тогда родители получили новую квартиру, а со старой ее письмо не передали. Последние два года служил в армии, но только и думал о ней.

Конверт надписал канцелярской ручкой на почте, как и первое письмо пять лет назад, и улавливал в этом хорошее знамение: одно почтовое отделение, тот же почтовый ящик…

Было предчувствие: ответ от Веры придет, когда и ждать перестанет…