Алексей Иванов - Географ глобус пропил Страница 3

Служкин предусмотрительно промолчал.

— Каждая женщина имеет право пожить по-человечески — с квартирой, с машиной, с деньгами! И нет в этом ничего зазорного! Уж лучше бы я за какого богатого вышла — хоть пожила бы в свое удовольствие! А с тобой за эти пять лет я чего видела, кроме работы и коляски? Зря я маму послушала — надо было аборт делать! Всю жизнь ты мне изломал! Чего ты мне дал, кроме своих прибауток и поговорочек? Дай мне сперва квартиру, машину и деньги — а потом я посмотрю, нужно это или нет! А хаять-то все горазды, у кого нет ни хрена!..

— Ну, квартира вроде бы есть... — робко пробормотал Служкин.

— Есть? — воскликнула Надя, разворачиваясь лицом к нему. — Эта конура, что ли? Да и она на твоих родителей записана!

— А я что сделаю? — развел руками Служкин.

— Ну сделай что-нибудь! Ты же мужчина!

— Э-э... пойду-ка я, пожалуй, на балкон покурить, — сказал, вставая, Служкин. — А ты успокойся, Надя. Все будет хорошо.

— Иди! Кури! — с отчаянием крикнула Надя и загромыхала посудой.

Служкин ретировался на балкон и курил там, пока Надя не улеглась в постель. Служкин на цыпочках прокрался в комнату. Тата громко сопела в кроватке, выставив из-под одеяла пухлую ножку. Надя уткнулась лицом в стену, в старый, потертый ковер, пропахший пылью и Пуджиком. Служкин поправил Тате одеяло, тихонько разделся, лег к Наде и осторожно провел рукой по ее боку.

— О господи... — сказала Надя.

— Я соскучился... — извиняясь, прошептал Служкин.

Надя тяжело вздохнула, не оборачиваясь.

— Послушай, — вдруг произнесла она. — Давно хотела тебе предложить. Давай со всем этим закончим. Так будет честнее. Мне этого не надо, и я тебя совсем не хочу.

— А я тебя хочу.

— Лучше найди себе любовницу, только чтобы я не знала.

— Я не хочу искать...

— Тебе нич-чего, — Надя с чувством выделила слово, — нич-чего в жизни не хочется... Ну и мне от тебя ничего не надо.

— Ты ведь говорила, что любишь меня...

— Никогда такой глупости не говорила. И вообще, я устала. Я хочу спать. Иди лучше на диван, там просторнее.

— Ладно, — поднимаясь с кровати, покорно согласился Служкин. — Завтра все образуется. Утро вечера мудренее.

— Не мудренее, — жестко ответила Надя.

Глава 5

ЗОНДЕРКОМАНДА

Кабинет географии был совершенно гол — доска, стол и три ряда парт. Служкин стоял у открытого окна и курил, выпуская дым на улицу. Дверь была заперта на шпингалет. За дверью бушевала перемена.

В коридоре рядом с кабинетом зазвучал топот и гомон, кто-то подергал дверь, раздались шлепки брошенных на пол портфелей.

— Изнутри закрыто, — прозвучало за дверью.

— Там сидит, козел.

— Блин, щелка узкая, не посмотреть...

— Баскакова, ты географа нового видела? Какой он?

— Да уж побаще тебя...

Кто-то явно измененным голосом противно закричал в замочную скважину:

— Географ, открывай, хуже будет!..

— Рыжий, постучи ручкой, как завучиха стучит.

— Сам стучи. Чего, шестого нашел, да?

— Ты, блин, скотина, чего мою ручку-то берешь?..

В дверь резко и четко отстучали ручкой. Затем настала тишина — школьники ждали. А затем грянул звонок на урок.

Дверь распахнулась, едва только Служкин сдвинул шпингалет. В класс с ревом, воплями и грохотом ринулась толпа девятиклассников. Впереди прорывались пацаны, пихая друг друга и выдергивая из давки портфели. Служкин молча сел за свой стол. Девицы, проплывавшие мимо него вслед за пацанами, с интересом оглядывали нового учителя. Девицы в основном были крупные, а пацаны мелковаты, как ранняя картошка, но среди них попадались редкие экземпляры величиной со Служкина.

Служкин ждал, пока все рассядутся. Школьники орали, деля парты. Наконец сплошной гвалт перешел в сдержанный гомон, и весь класс ожидающе уставился на учителя. Служкин поднялся.

— Что ж, здравствуйте, девятый «вэ», — сказал он.

— Привет! — запищали с задних парт.

— Я вижу, класс у вас развеселый, — заметил Служкин. — Давайте знакомиться. Меня зовут Виктор Сергеевич. Я буду вести у вас географию весь год...

— А чо не Сушка? — крикнули с задних парт. — Сушка баще!..

— Комментарии оставьте при себе, — предупредил Служкин. — Иначе комментаторы вылетят за дверь.

На комментаторов угроза не произвела никакого впечатления.

— Для уроков вам будет необходима общая тетрадь...

— Тетра-адь?.. — дружно возмутились девицы с передних парт.

— Да, общая тетрадь, — подтвердил Служкин. — Для того, чтобы записывать свои умные мысли. Или глупые. Какие есть, в общем.

— А у нас никаких нет!..

— Раньше тетрадей не нужно было!..

— Я, на фиг, не буду заводить, и все дела! — заявил маленький рыжий носатый парень с хриплым пиратским голосом.

Голос этот звучал в общем хоре с первой секунды урока и не умолкал ни на миг.

— Не будем заводить! — орали с задних парт. — Идите в баню!..

— Ти-ха!! — гаркнул Служкин. — Закрыть рты!!

Гам, как рожь под ветром, волной приугас, пригнулся и тотчас вырос снова. Служкин отважно ринулся между рядов к гудящей галерке и сразу врезался ногой в чью-то сумку, лежащую в проходе.

— Пакет-то чо пинаете! — злобно рявкнула какая-то девица.

— Убери с дороги! — огрызнулся Служкин.

— Новый купите, если порвали... — нагибаясь, пробурчала девица.

Служкин двинулся дальше, но гам, стоящий в кабинете, не имел эпицентра, который можно было бы

подавить, чтобы замолчала и периферия. Вокруг Служкина волоклась аура относительной тишины, со всех сторон овеваемая шумом. Служкин обежал парты и вернулся.

— Есть староста класса? — грозно спросил он.

— Нету! — ликующе завопила галерка. — Есть! Мы все старосты!

— Ергин староста, — выдал рыжий и носатый.

— Ергин, встань! — купился Служкин.

Никто не встал, но все головы развернулись к неведомой точке.

— Ергин! — тоном выше повторил Служкин.

— Вставай, тебе говорят! — услужливо закричали несколько голосов. — Вставай, козел, оглох, что ли?

С задней парты в проход упал пацан, выпихнутый соседом. Служкин ждал, пока он поднимется. Пацан был щуплым, с откровенно кретиническим лицом. Он застенчиво улыбался и бормотал: «А чо я-то?.. Чо я?..» Галерка ржала.

— Сядь! — с ненавистью велел Служкин и схватил со стола классный журнал. — Ладно, девятый «вэ», — сказал он. — Сейчас я прочитаю список класса, а вы меня поправляйте, если я буду неправильно произносить фамилии... Агафонов!

— Патефонов! Телефонов! Солдафонов! — поправляли Служкина.

— Градусов!

Девятый «вэ» взревел от восторга.

— Только вякните чего, уроды! — заорал рыжий и носатый, с хриплым голосом. Но за его спиной пацан уже разинул рот, и рыжий, развернувшись, врезал ему кулаком в бровь. Пацан повалился назад, руша собою и две парты с визжащими девицами.

Служкин грянул журналом о стол:

— Встать всем!!!

Девятый «вэ» криво и вразнобой поднялся.

— Задние парты тоже!!! — гремел Служкин. — Подравнять ряды!!! Сесть!!! Встать!!! Сесть!!! Встать!!!

Глава 6

ВОСПИТАНИЕ БЕЗ ЧУВСТВ

— Вы что, курили здесь, Виктор Сергеевич? — спросила Угроза.

— Э... — растерялся Служкин. — Я в окно... Окно открывал...

— Виктор Сергеевич, я попрошу вас больше никогда не курить в кабинете. Это школа, а, извините, не пивная. И вообще, попрошу вас не показываться ученикам с сигаретой. Наши дети и без того достаточно распущенны, чтобы еще и учителя подавали им дурной пример. Как у вас прошел урок в девятом «вэ»?

Роза Борисовна медленно оглядела кабинет: сдвинутые парты, стоящие в полном беспорядке стулья, мятые бумажки на полу.

— Отвратительно, — мрачно признался Служкин.

— А в чем дело? — ненатурально удивилась Роза Борисовна.

— Никакой дисциплины не было, — пояснил Служкин.

— Учителя говорили мне, что у вас весь урок в кабинете был какой-то шум. Отчего же у вас не было дисциплины? Вы учитель новый, дети к вам не привыкли, должны робеть и сидеть смирно.

— Чего-то вот не заробели...

— Видимо, Виктор Сергеевич, вы сами в этом виноваты. Дисциплина на уроке всегда зависит от педагога. А педагог — это человек, который не только знает свой предмет, но и умеет других заставить его знать. Это умение приобретается лишь в специальном высшем учебном заведении — педагогическом институте. Если вам не довелось обучаться там, то и не стоит браться за дело, которое вы заведомо не сможете сделать.

— У меня создалось впечатление, что девятый «вэ» просто невозможно удержать, — заявил Служкин. — Это какая-то зондеркоманда...

— Это ваше сугубо личное впечатление. У других педагогов вопросов с дисциплиной в девятом «вэ» не возникает. Дети как дети.

— Я старался... — начал оправдываться Служкин. — Сперва увещевал, потом орал... Не хотелось ставить двойки на первом же уроке...