Стивен Лезер - Личная танцовщица Страница 30

И еще, нет ничего из вранья барных девочек. Ничего из того дерьма о больном отце или младшей сестре, которая нуждается в деньгах для школы. Вы платите им, и они уходят. Только бизнес. Так это и должно быть. Они дают Вам секс, Вы оплачиваете это, конец. Катои никогда не позвонят Вам для приятного разговора с Вами, или, свернувшись рядом с Вами, не сообщат Вам, что они любят Вас, только Вас. Катои не обеспокоены ложью, играми, дерьмом. Вы материально выигрываете с ними. Поверьте мне.

Я добрался к ресторану как раз к семи часам, но она пришла к половине восьмого. Она примчалась в ресторан, как будто испугалась, что меня там не будет. Она обняла меня и поцеловала в щеку.

— Мне жаль, зеерак, — сказала она. Зеерак. Любимый. Я ненавидел это слово. Так барные девочки называют их клиентов, и всякий раз, когда Джой говорила так, я вздрагивал.

— Что случилось? — спросил я.

— Слишком большое движение, — сказала она, садясь напротив меня и положив ее красный кожаный бумажник на скатерть между нами, как будто приглашая меня открыть его и проверить, что моя фотография находится там.

Я посмотрел на часы.

— Когда твой автобус? — спросил я.

— В полночь. Я говорила Вам раньше.

— Ты хочешь есть?

Она пожала плечами. «Как решите.»

Я заказал несколько тайских блюд. Я не был особенно голоден. Я не хотел возвращаться в Англию и оставить Джой одну. У меня внезапно возникло желание взять ее с собой, несмотря на то, что я знал, что это было невозможно. Она не имела ни паспорта, не визы.

— Что Вы думаете, Пит? — спросила она.

Я рассказал ей.

— Я тоже хочу поехать с Вами — сказала она. — Я не хочу оставаться одна.

— Ты не будешь одна, — сказал я. — Там твой отец. Твои братья.

— Мне не нравится находится в моем доме. Моон умерла в моей комнате. Я сильно боюсь пхии. Пхии. Призрак.

— Ты собираешься оставаться в Сурине, не так ли?

— Вы хотите этого?

— Ты знаешь, что я хочу этого.

— ОК. Я могу сделать ради Вас.

Я вынул конверты из моего кармана и подвинул их по столу. Она осмотрела их один за одним, затем усмехнулась.

— Вы думаете, что я не буду писать Вам?

Я улыбнулся.

— Нет, я знаю, что ты будешь писать. Я только хотел сделать это более легким для тебя.

Я дал ей другой конверт, с ее именем.

— Твоё жалованье.

Она положила конверт под ее бумажник, не открывая.

Принесли еду. Никто из нас не ел много. Я не ощущал вкуса. Я хотел сообщить Джой, что я буду тосковать без нее, что я надеялся, что она будет хорошо себя вести, пока я буду далеко, но я знал, что нет ничего, что я мог бы сказать, что позволит мне чувствовать себя лучше относительно поездки. И независимо от того, что она сказала мне, у меня всегда останутся сомнения. Слова Большого Рона продолжали отзываться эхом в моих ушах. Обычное жульничество. Была ли Джой другой? Поскольку я наблюдал, как она ела, изящно поклёвывая ее еду, как будто у нее тоже не было аппетита, я хотел думать, что она не такая же, как тысячи других барных девочек, работающих в районе красных фонарей. Время и время я как будто слышал разговор парней в Фацо о глупых фарангах, которых обчищали барные девочки.

Неужели я тоже присоединился к легиону Грустных Ёбарей? Боже, я надеялся, что нет. Но тот факт, что Джой оставила работу ради меня, конечно что-то значил. И когда я попросил, чтобы она вернулась в Сурин и ждала меня, она с готовностью согласилась. Она делала все, что я просил. Так из-за чего я волнуюсь? Я только не уверен, есть ворчащее сомнение в моей голове, чувство, что что-то неправильно.

— Джой?

Она оторвалась от еда и приятно улыбнулась.

— А-раи? Что?

— Вы любите меня?

— Что Вы думаете?

— Я не знаю.

— Почему Вы не знаете?

Я пожал плечами. Я не был уверен, что это стоит говорить. Высказывание моих сомнений могло бы огорчить ее, и я не хотел это делать за несколько часов до того, как я должен буду сказать ей «до свидания» на два месяца.

— Пит, у меня только Вы один. Если у меня не будет Вас, я умру.

Я улыбнулся и дотронулся до ее руки, той, которой она держала ее вилку.

— У тебя нет тайского дружка?

Ее улыбка застыла. Я оскорбил ее. Я снова дотронулся до ее руки, но она отвела ее.

— Почему Вы спрашиваете?

Я вздохнул.

— Потому что многие из моих друзей говорят, что девочки, которые работают в барах, всегда имеют тайских дружков или мужей.

— Я не та же самая девочка, которые работают в барах, — сказала она.

— Я знаю.

Она смотрела мне прямо в глазе, как будто осмеливалась спорить.

— Если бы я не любила Вас, я бы работала в «Зомби», Пит. Я бы не поехала в Сурин. У меня ничего нет в Сурине, но я еду туда ради Вас. Я жду Вашего возвращения в Таиланд.

— Я знаю, — повторил я. Я жалел, что я начал эту беседу.

— Я хочу, что бы Вы верили мне, Пит.

— Я верю. — И я верил.

Когда мы закончили есть, я оплатил счет, и мы вышли наружу. Она поймала такси и мягко поцеловала меня в щеку.

— Я люблю Вас, — сказала она. Она открыла дверь. Она открыла рот, чтобы сказать «до свидания», но я импульсивно положил руку на ручку двери.

— Я поеду с тобой, — сказал я.

Она нахмурилась, но прежде, чем она смогла возразить, я положил мою руку на ее бедро и повел ее.

— Мы идем в «Династию»? — спросила она.

Я покачал головой.

— Я пойду с тобой на автобусную станцию.

— Лучше я пойду одна.

— Почему?

— На автобусной станции много народу.

Водитель такси спросил ее, куда она хочет ехать, и она на тайском языке грубо велела ему ждать.

— Я поеду с Вами в «Династию», — сказала она.

— Нет, я хочу сказать тебе «до свидания» на автобусной станции.

Ее губы напряглись, и на мгновение появилась ледяная твердость в ее глазах. Ужасный холод пробрал мои внутренности.

— Где ты остановилась? — спросил я ее.

— У Сунан.

— ОК, давайте пойдем к дому Сунан и заберем твои вещи.

— Вещи?

— Твою сумку. Твою одежду.

— У меня нет.

Это вообще не имело смысла. Джой оставалась в Сурине большую часть времени, но она находилась в Бангкоке в течение нескольких дней, и я видел ее в нескольких различных нарядах. Казалось невозможным, что она приехала без одежды. И ничто не смогло бы заставить ее оставить свой шампунь для волос.

Я посмотрел на нее, снова возникло неприятное чувство в моей груди. Она лгала, я был уверен в этом, но почему? Почему она хочет, чтобы я не увидел комнату Сунан?

— Что не так, Джой? — спросил я ее.

— Я не хочу, что бы Вы пошли в комнату Сунан.

— Почему?

— Я стесняюсь. Бен сa-лам. Это — трущоба.

Я взял ее за руки. Я сказал ей, что я не волнуюсь, где живет Сунан, я не волнуюсь, как там плохо. Я просто хотел провести с ней столько времени, сколько возможно, прежде чем я вернусь в Англию. Она слушала то, что я говорил, но было ясно по ее взгляду, что она все еще не хотела, чтобы я поехал с нею.

Я начал раздражаться. Я дал ей десять тысяч бат, я платил за нее, чтобы она смогла оставить работу, я поддерживал ее, а она всего-то должна была показать мне, где она остановилась. Я объяснил, что мы будем только там в течение нескольких минут, пока мы собираем ее вещи, конечно я не узнаю слишком много. Если. Если она не скрывала что-то. Я сел в такси и сложил руки на груди. Я смотрел на нее. Она смотрела на меня. Я ждал. В конечном счете она заговорила с водителем по тайски. Я расслышал слова «Супхан Квай». Мост Буйволов, район, где жила Сунан.

Джой не сказала ни слова в течении всей поездки в Супхан Квай. Она смотрела в окно, отвернувшись от меня. Я пробовал заговорить с ней, но все, чего я добился, было пожатие плеч. Она долго дулась. Это раздражало меня, потому что я не сделал ничего неправильного. Если она скрывала что-то от меня, то она была несправедлива. Она, как предполагалось, моя подруга. Она, как предполагалось, влюблена в меня, а любовь основана на честности. Я позволял ей приходить в мой гостиничный номер во многих, многих случаях. Она оставалась, девочки на ресепшене даже не спрашивали ее удостоверение личности, они знали, что она со мной.

Я оставил попытки разговорить ее. Я старался подумать, что я сделал неправильно. Такси остановилось на ее улице, заполненной кабинками торговцев, и воздух был напоен надоедливым запахом жареной еды. Я заплатил водителю такси. Джой уже ушла далеко вниз по переулку, ее массивные черные ботинки гремели по бетону. Я поспешил за ней. Она отказывалась смотреть на меня, пока мы шли, несмотря на мои попытки разговорить ее.

— Ты сердишься на меня? — спросил я.

Она покачала головой, но все еще не смотрела мне в глаза.

Через пару сотен ярдов вниз по переулку был традиционный деревянный тайский дом, окруженный кирпичной стеной. Джой прошла в дверной проем. Старый таец с полотенцем, обернутым вокруг его талии, обливал себя водой из маленького пластмассового ковша. Он улыбнулся Джой, показав полный рот почерневших зубов. Джой проигнорировала его. Мы зашли за угол дома. Жирная женщина со связанными сзади волосами очищала котелок от остатков пищи. Она отвинтила зубами пробку с какой-то бутылки и вылила содержимое в котелок. Она сказала что-то Джой, и Джой хрюкнула.