Журнал - «Подвиг» 1968 № 02 Страница 30

— Жаль, что вы меня так и не поняли, — вздохнул Молькхаммер. — Я так старался объяснить вам свою точку зрения.

— Кое-что из другой оперы. Феллини влез в дело, которое должны были вести вы один. Неужели вы не хотите подставить ножку великому Феллини?

Молькхаммер сделал вид, что задумался.

— А что я буду от этого иметь? — помолчав, спросил он.

— Думаю, мы найдем общий язык. Во всяком случае, за деньгами дело не станет.

— Все зависит от цены.

— Хорошо. Я посоветуюсь. Только не пытайтесь шпионить за мной, это бессмысленно и небезопасно для вашей жизни. Уж если мы договорились о деле, оставим всякие глупости в стороне.

— Хорошо, — согласился Молькхаммер. — Корда вы дадите о себе знать?

— Возможно, я появлюсь сам или кто-нибудь передаст от меня привет. Возможно, вы получите письменное извещение.

— Зеленую записку?

— Почему бы и нет?

Поднимаясь, Кюн засмеялся. Молькхаммер посидел еще четверть часа, расплатился и сел в машину. Всю дорогу его мучила мысль: не сделал ли он ошибки? Нет, пожалуй, все-таки лучше было оставить дверь открытой, чем уйти с пустыми руками. Интересно, что скажет Феллини?

В Больцано у Феллини была условлена встреча с подполковником Сандрино. Феллини явился минута в минуту и попросил даму в приемной доложить о себе. Подполковник сразу пригласил его в кабинет.

Феллини давно отучился судить о человеке по его внешности, но подполковника военной контрразведки он все-таки представлял себе другим. Сандрино оказался толстым, лысым коротышкой, хотя ему, возможно, лишь недавно пошел пятый десяток. Но едва он заговорил, как Феллини почувствовал, что перед ним человек с большой силой воли.

— Я попросил лейтенанта Андреоло пересказать мне историю о вашем столкновении с ним, — чуть улыбаясь, начал Сандрино. — Андреоло исключительно талантливый молодой человек, способный лингвист, ловкий, энергичный, находчивый. Боюсь, что вскоре разведка заберет его от нас.

— Он оставил у меня самое хорошее впечатление, — сказал Феллини. — Хотя, конечно, — и тут Феллини постарался придать своему голосу юмористический оттенок, — он и был слишком сдержан в своих показаниях и в первые дни здорово спутал нам карты

— Что делать? — вздохнул Сандрино. — Военная контрразведка должна работать конспиративно. К тому же в настоящее время у нас и без того забот полон рот. Южнотирольские террористы готовят крупную диверсию.

Он подошел к настенной карте, па которой была изображена пограничная территория между Австрией и Италией в районе Альто Адидже

— Правда, большие участки границы в этом районе наглухо забаррикадированы скалами и льдом. Однако прыгуны, как называю (в народе террористов, тем не менее находят лазейки. Для здоровых парней из альпийских долин нет ничего увлекательнее, чем участвовать в этой маленькой войне Они отличные лыжники, скалолазы и стрелки. Стрельба у них — национальный вид спорта, в каждой деревне существует стрелковый кружок. Вот эти-то парни и переправляют в настоящее время через перевалы взрывчатку. Задержать их чрезвычайно трудно. Собственно, это даже не наша задача, а карабинеров. Мы лишь пытаемся время от времени выяснить, что делается по ту сторону границы.

— Вы знаете, какую роль в Бергизельбунде играет небезызвестный доктор Шмейдль? — спросил Феллини.

— В его особняке были организованы курсы по обращению со взрывчаткой, а также ее хранению и транспортировке.

— К Шмейдлю в Грац ездил Крёберс.

Сандрино кивнул головой. Однако он считал Крёберса не более чем кредитором Бергизельбунда. Но именно эта область являлась, по его мнению, наиболее труднодоступной для расследования.

Как Сандрино, так и Феллини придерживались правила никогда не тратить даже минуты на переливание из пустого в порожнее, как только тема разговора подходила к концу. Феллини еще намекнул, что было бы неплохо создать смешанную комиссию, однако не встретил особою энтузиазма, получив уклончивый ответ. На этом они расстались.

Полчаса спустя Феллини и Молькхаммер встретились в кафетерии.

— СИФАР по-прежнему не поднимает жалюзи и глядит сквозь щепку, — сказал Феллини. — Итак, все остается по-старому: мы возвращаемся в Вену.

По дороге в Вену Молькхаммер сменил Феллини у руля. Они ехали всю ночь, лишь иногда делая короткие остановки. Добравшись перед рассветом до города, криминалисты сняли номер в первой попавшейся гостинице и проспали до восьми утра. Затем они спустились в ресторан, позавтракали и разошлись, договорившись встретиться в ресторане к обеду. Феллини решил снова навестить Бекмессера.

— К сожалению, — поздоровавшись, начал Феллини, — я все еще не могу назвать имя убийцы вашего принципала. Может быть, у вас есть для меня новости?

Мет, покачал головой Бекмессер, он не заметил ничего особенного, что бы могло представить интерес для полиции. Шаг за шагом он выполняет ранее принятые обязательства, удовлетворяет, как может, кредиторов и пытается противостоять темпу ликвидации, чтобы не нанести ущерба фирме.

— Ваш шеф никогда не имел дело со взрывчаткой? — неожиданно спросил Феллини.

Бекмессер посмотрел на него широко открытыми от удивления глазами.

— Я как раз собирался сообщить вам об одном странном происшествии. Позавчера ко мне зашел представитель венской фирмы «Динамит Нобель АО», расположенной в Медлинге[11], и спросил господина Новака. Я сообщил ему о кончине шефа, и тогда он поинтересовался, по-прежнему ли нам необходим допарит — это взрывчатое вещество. К тому же я чрезвычайно изумился, услышав, что господин Новак торговал подобным товаром. Разумеется, я ответил отказом.

Феллини был так поражен услышанным, что забыл про свои вопросы Он сидел, не шевелясь, пронзительно буравя взглядом Бекмессера, словно ожидая от него все новых и новых разоблачении. То, что он узнал, являлось, возможно, ключом к разгадке дела Новака.

— Как фамилия представителя фирмы?

Бекмессер ответил, что забыл, но что может дать более или менее точное описание его внешности: высокий, толстый мужчина с темными волосами и быстрой речью.

— Если бы я знал, что эта новость имеет для вас такое значение, я бы немедленно позвонил, — заключил он.

После обеда Феллини и Молькхаммер выехали в Медлинг. Целое утро Молькхаммер собирал информацию о докторе Шмейдле, но все это было ничто по сравнению с сообщением Бекмессера. Им понадобилось всего несколько минут, чтобы выяснить в отделе сбыта фамилию агента, посетившего фирму «Новак». Его звали Скомик. Они узнали его домашний адрес и вернулись в гостиницу.

По дороге Феллини позвони а Скомику из автомата. Сегодня ночью, сказал Феллини, он уезжает из Вены. Он просит господина Скомика уделить ему несколько минут для делового разговора. С изысканной любезностью Скомик пригласил его на восемь вечера.

До восьми оставалось еще несколько часов. Феллини и Молькхаммер сели на пароход и спустились по Дунаю к Мансвёрту. Там они зашли в ресторанчик и заняли место на веранде, чтобы видеть луга на берегу Дуная и быстрые коричневатые воды реки.

— Однажды я уже был уверен, — сказал Молькхаммер, — что нахожусь у цели, — и сел в лужу. Поэтому теперь я более осторожен в своих прогнозах. Тем не менее я думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы сделали большой шаг вперед.

— Подождем до вечера.

Молькхаммер рассказал обо всем, что ему удалось узнать про Шмендля. Все угри он просидел в университетской библиотеке, читая письменные труды доцента. Свою диссертацию доктор Шмейдль посвятил Гормейеру, разработавшему план восстания, в соответствии с которым Андреас Гофер и его люди в апреле 1809 года нанесли удар по французам в Баварии. Далее одна брошюра Шмейдля посвящена книготорговцу из Граца Дирнбоку, автору штирийского гимна.

— Играет на националистических струнках, — констатировал Феллини.

— Он идет еще дальше. В настоящее время он предпочитает писать об актуальных проблемах Тироля. В одной из брошюр Шмейдль осуждает так называемую линию Наполеона, разделившую некогда Тироль. Шмейдль доказывает, что южная граница Тироля проходит у Залурнского ущелья, и нигде больше Он поносит домостроительство вокруг Больцано, предназначенное главным образом для итальянских переселенцев с юга, и пышет злобой оттого, что вокруг Больцано растет промышленность. Я записал одну характерную фразу: «Южнотирольская девушка, помни о своем народе и отвергай всякие отношения с итальянскими совратителями. Ассимиляция — путь к вырождению народа!»

«Старая песня, — подумал Феллини. — Они хотели бы превратить Южный Тироль в резервацию, наподобие тех, которые Америка создала для индейцев. Они хотели бы оставить все, как при дедах и прадедах: одежды, внешний вид деревень, диалект и примитивный труд».