Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса Страница 30

Ну, это-то мне на руку и сыграло. В моём-то хуторке есть было нечего: приходилось сюда наведываться. То на огороде чего-нибудь прихвачу, то в хлеву. Иногда и у скота ел. А как по деревне слухи всякие пошли, я и вообще в роль вошёл: ну, думаю, вы мне жизни не дали, и я вам устрою.

Ийка слушала его, не перебивая. Только иногда вздыхала. А Фёдора, казалось, не остановить. Видимо, намолчался в своё время.

Он продолжал: «Стал я выть. Специально! К забору подойду и завою. Голос у меня и так хриплый, да еще простывал часто, так вой-то у меня ещё тот получался! Кто услышит – сразу хоп и побежал! Атам уж территория свободна: заходи, бери, воруй. Но даже и не в этом-то и дело. Уж больно зла на Нюрку было много. Мстил одно время и ей. Дождусь, пока на улицу выйдет, и выть начинаю. Она в дом скорее, да и свет гасит. А как включит, я снова завою. Ну вот с того времени она и вообще его перестала включать.»

– Так это из-за тебя, оказывается? – приложив руки к лицу, настороженно спросила Ийка.

– Ага-а, я довёл! – протянул Фёдор. –  Ох, и вредная же она баба была! А властная какая! Воту неё спеси-то и поубавилось!

– А следы вокруг моего дома? Большие. Твои? – слышалось из-за стены.

– Мои, – со вздохом отвечал Федор.

– Мочи больше не было, как увидеть тебя хотелось. Ну и сходил… – рассказывал Фёдор.

– А отчего ж следы-то такие большие? У тебя ж размер-то, поди, сорок первый всего? – не унималась Ийка.

– Так это у меня сорок первый, а у хозяина дома, в котором я сейчас живу, видать, сорок шестой был, – засмеялся Фёдор.

Сидеть в соседней комнате больше не было смысла, и мы с ребятами стали потихоньку выходить. «Эй, вы куда?» – крикнул Фёдор. «Так домой», – промямлили в ответ ему ребята. «Так, обо мне ни слова! Нико-му!» – гаркнул откуда-то с пола хриплоголосый мужчина.

«Ладно», – бросили ему мы и выбежали из дома. «Фу-у,» – выдыхал каждый из нас по очереди. «Сходили за фанфуриком». – сказала я и, попрощавшись со всеми, побежала к себе домой. Лес, который нависал над всем посёлком, уже не страшил меня. Кто выл, было ясно, а как избавиться от диких зверей, я теперь знала наверняка – надо выть.

Прошло несколько месяцев…

Вот ведь как интересно жизнь устроена – никогда не знаешь, чего от неё можно ожидать. Только я решилась уезжать в свой маленький городок, всё стало налаживаться в деревенской жизни. Прояснялись какие-то моменты. С головы всё вставало на ноги. И даже порушенные напрочь отношения со свёкром приходили в совершенно другой вид.

Большая сумка, наполненная доверху и набитая до предела, стояла у входных дверей. Варины ходунки были собраны и перевязаны. Пакет с едой также ждал, когда его возьмут под руки и потащат к тепловозу. Я кормила Варю. «Ну, куда ты поедешь? – слёзно умоляла меня свекровь. – Погляди, что на улице творится! Да и я как без вас?! Я так уже привыкла к вам!» Она схватилась за сердце. «Ой, ой, плохо-то как! Достань из тумбочки таблетки», – просила она меня. Я напугалась и побежала к ящику. «Которые?» – крикнула я. «Неси всё, сама найду», – ответила она. Дрожащими руками она нашла нужное ей лекарство и, тяжело дыша, запихала таблетку в рот. Ужасная отдышка и слезы, текшие ручьем, сделали своё дело. Мы остались.

Я посматривала то на сумку, то на Варю, то на мобильный телефон свекрови. «Я позвоню?» – спросила я её. «Конечно, позвони», – разрешила она. Варюшка сидела у неё на руках и лезла целоваться. «Ой, ты моя хорошая, ой ты моя любимая доченька», – говорила Варе бабушка. «Доченька?» – переспросила я. «Ага-а, – смеясь, протянула Верка. – Она мне как доченька. И вообще я вот все думаю, как две абсолютно разные женщины смогли родить почти одинаковых детей? Это же Вадина копия! Глянь, красавица какая»! «М-м-м… То есть, если бы она была похожа на меня, ты бы её не любила? Так что ли?» – заглядывая в глаза свекрови, спрашивала я. «Да Бог с тобой! Она же на Вадю похожа», – подкольнула та. «Да уж. Ладно хоть не скрываешь», – обиженно ответила я. «Ну да что ты! Я же шучу!» – оглянулась она на меня. «Да-да, только в каждой шутке, как мы помним, только доля шутки». – посмотрела на неё я.

«Фу! Ну и слякоть! Вера, носки мне теплые дай! Когда уже наконец-то и растает?! Весна же!» – вбежал с улицы мой свёкр. «Ну что – отговорила? – спрашивал он её. –  Тепловоз-то уже ушёл». Я посмотрела на свекровь и пробубнила: «Якутский театральный? В тебе чуть не умер актёр.» «Да ладно, Марусь, не обижайся, – вступился за жену Вениамин. – Как лучше же хотели. Я вон и арбуз даже купил. Пойдёмте кушать».

Красная сочная сердцевина трескалась под натиском свёкра. Большим стальным ножом он резал зелёный арбуз. Сладкие куски быстро были разобраны собравшимися на кухне, в которой на мгновенье воцарилась тишина. Каждый упивался большой ягодой. «М-м-м. Как вкусно! – уминал дед арбуз. –  Как в детстве!» «Стесняюсь спросить, – откусывая от красной сердцевины куска, обратилась я к свекру. –  Откуда такое лакомство в сей стороне да еще в такое время?» «А нечего тут удивляться, Маруся. Нечего. У Мартына сын приехал… Вот – привёз!» – парировал дедка. «А ты, Верунька, что так мало взяла? На тебя это не похоже», – подтрунивал он над женою. «Что-что? Не видишь – королева на руках сидит, руками машет, мол, и мне надо! Я и откусить-то по-человечески не могу», – указывая взглядом на Варюшку, говорила свекровь. Та же растопыривала свои маленькие пальчики и просила: «Дай, дай, дай!»

«Глядите-ка, выросла! – рассмеялся мой свёкр – Уже и главное слово выучила!» Он подошёл к ребёнку, чтобы погладить голову и на макушке увидел маленький нарост: «Веруха, что это?» Свекровь, одной рукой удерживая Варюшку, чтоб та не упала с колен, а другой, разбирая её волосы, пыталась найти, что же там такое. «Что за шишечка? – не унимался дед. – Ма-ша!»

Я подошла поближе и заметила, что нарост, с которым в прошлый раз мы обращались в больницу, вроде как бы и подрос. Ничего не говоря, я метнулась к своей дорожной сумке и из её маленького карманчика достала огрызок полиэтиленового пакета. «Что ты там копаешься?» – звали меня на кухню родители Вадика. С развевающимся пакетиком в руках я бежала к ребёнку. «Волосы раздвиньте тут, дайте-ка примерю», – попросила я бабушку и деда. Те, ничего не понимая, беспрекословно повиновались мне. Русые волосы окружали эту небольшую красную пуговку, которая так и блестела при свете лампы. Я потрогала её: «Хм. уплотнение. Интересно, ей не больно?» Осторожными движениями я пощупала нарост. Такое ощущение, будто там водичка. Нажимаешь – пропадает. Палец убираешь – опять такая же шишечка. Странно. Прозрачный пакетик с тонким синим контуром, сделанным еще в местной больнице нашим педиатром с помощью шариковой ручки, был аккуратно наложен мною на участок и снова обведён уже по новым границам. «Ой, вырос! – расстроено вскрикнула я. – Ма, па! Гляньте!» Свёкр и свекровь склонились над головой Варюшки. Дед посмотрел на бабушку и сказал: «В больницу бы надо.»

«Да я и без вас знаю, что надо! Но ведь направление ещё в своей больнице взять нужно, так нас в области никто не примет, а своего онколога в районке нет! – разгорячено говорила я. – Всё. Решено. Завтра домой!»

Больше от поездки меня никто не отговаривал. Надо так надо. Сумки разбирать я не стала. Заново собрала лишь Варины ходунки – всё хоть не на руках ребёнка дома таскать. Я ходила из комнаты в комнату и не могла дождаться, когда наступит следующий день. Выглядывала в окно, но почему-то, как назло, долго не смеркалось. Чтобы успокоиться, я начинала прибираться: помыла посуду, подмела пол… Вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. «Свёкр, наверно, ушёл, – подумала я. – Ну всё. Опять придёт, не зги не видя.»

Я сидела за кухонным столом и спокойно обваливала в муке котлетки. Варя каталась по дому на своих маленьких, низеньких ходунках и хохотала во весь голос. Она тихонечко отталкивалась ногой от пола и пыталась ехать. Держась маленькими ручками за подставку для игрушек на своих ходиках, она пыталась встать, но то и дело садилась на попу.

Включенный телевизор передавал чей-то концерт. Я, как обычно, смотрела клипы. Какая-то подозрительная тишина заставила меня волноваться. Ребёнка давненько не было видно. Я заглянула в одну и в другую комнату, в третью. Её нигде не было. «Да куда она могла деться? Ведь только что тут стояла!» – нервничала я. Резкая мысль осенила мою голову, и я повернула в сторону кладовки, которая находилась в конце коридора и была занавешана зелёной шторкой. Отодвинув прочную материю, мой взгляд упал вниз: малышка стояла вся умазанная гуталином и хлопала крышкой о баночку. Она вздрогнула, когда заметила меня, и села на сиденье в ходунках. Я расхохоталась: «Варя! Варюшка! Ну-ка пальцы свои покажи!»

Светло-русые волосы были в чёрной маслянистой массе, жёлтая рубашка – в пятнах, на которых висели сгустки гуталина, а на губе – лёгкий след от остатков былой роскоши. «Варя! – испугалась я. – Ну-ка, рот скорее открывай! Ты хоть не наелась этого добра?»