Владимир Митрофанов - Врачу, исцелись сам! Страница 30

Впрочем, однажды он наблюдал больную после инсульта, реально обездвиженную, которая лежала так года два и ходила под себя.

Однажды эта старая женщина сползла к кровати, подползла к лампе, и стала закручивать себе на шею провод. Удушиться ей, однако, не удалось – лампа грохнулась, прибежала дочка, зять, ее снова потащили на диван, она мычала, и постепенно умирала еще месяца два. Потом, когда все закончилось, окна в комнате открыли настежь и не закрывали, наверное, с неделю, хотя и был еще довольно холодный март, а все вещи из комнаты сразу вынесли на помойку. Даже ремонт невозможно было начинать самим, настолько тяжелая была предыдущая обстановка.

В другом случае после перелома шейки бедра у одной столетней старушки дома была для нее создана очень сложная система вставания с кровати и передвижения по квартире – в виде веревок и поручней.

Проблема заключалась в том, что старушку обсыпало пятнами с головы до ног, потому что она обожала вареную сгущенку, а ей вместо ГОСТа купили какой-то новый суррогат с такой же этикеткой, но сделанный на растительном масле, который она, как не пыталась, никак не могла сварить. Варила она банки, наверно, часов пять, но "сгущенка" так и осталась жидкой. Однако выкидывать какую-либо еду для бывшей жительницы блокады было невыносимо и невозможно, и она все-таки съела обе банки и от этого вся покрылась зудящей коростой.

Следующим на приеме был высокий худощавый парень тридцати лет.

После тяжелой автомобильной аварии у него осталось только одно легкое. Впрочем, оно работало неплохо. Парень этот представлял некоторый социальный интерес: он жил сразу с тремя женщинами, правда разновременно – у них было расписание, кто и когда к нему приходит.

И всех это устраивало. Ежедневный секс им был не нужен. В другое время все они занимались своими делами. Ситуация эта с женщинами обнаружилась просто – у него оказалась чесотка, и в связи с этим нужно было пролечить всех контактных. А контактных оказалось целых трое, и вовсе не исключалось, что у тех троих не было еще своих контактов. Противоклещевым составом нужно было обработать все тело, кроме лица, что без помощника сделать довольно сложно. В итоге требовалось обработать и всех троих его женщин. Как было поступить парню? Борисков подумал: "А что: раздеться и в голом виде тщательно обработать друг друга – это даже сближает и возбуждает".

– Как вы так ухитряетесь существать? – спросил он молодого человека.

– Все очень просто: они приходят в разные дни! – ответил парень.

Борисков даже позавидовал ему. У него самого всегда в отношениях с женщинами были проблемы и сложности. Причина была, скорее всего, в том, что этот парень сам был человек легкий, и никогда не напрягал и сам себе и своим женщинам не создавал проблем.

Тут позвонил какой-то пациент на мобильник: "Здравствуйте, Сергей

Николаевич, это я!" Борисков ни малейшего понятия не имел, кто это такой. Люди почему-то считают, что их должны непременно помнить.

Борисков, напротив, о себе так вовсе не считал, и всегда в разговоре сначала представлялся, кто он и откуда.

Иногда ему отвечали:

– Я прекрасно помню!

Он сам так отвечал, даже когда не помнил. Людям, наверно, это было приятно.

Потом еще пришла молодая женщина будто бы с аллергией. Весь живот и ноги ее были обкиданы сыпью. Дерматолог считал, что ее закусали какие-то мушки, живущие в горшке с цветами. Или же просто обычные блохи, поскольку жила она на первом этаже. Какое-то время разбирались и с ней.

Потом пришла пара: муж с женой. Еще не старые. Муж даже в покое задыхался и кашлял. Говорила в основном жена. Она считала, что мужу неправильно поставили диагноз рака легких. Ждала чуда. Надо было делать компьютерную томографию, но он был таким толстым, что в томограф не влезал.

Борисков тут не знал, что и посоветовать. Был однажды подобный пациент. Его тоже уже отправили домой с диагнозом метастазы рака в легкие – умирать. Дышать было нечем, сосед посочувствовал и принес ему гормональные таблетки, которые принимала его тетка, страдавшая тяжелой астмой. Он стал их принимать и уже через неделю дышал уже почти нормально. Диагноз оказался ошибочным – там был какой-то редкий аутоиммунный васкулит с поражением легких, а вовсе не опухоль. Заболевание тяжелое, но все-таки его можно было лечить, и с ним еще долго жить.

Еще была показательная история бабки с аллергическим альвеолитом.

Она вошла в кабинет с выраженной, видимой глазом одышкой и с синими губами. На рентгенограмме у нее обнаружили распространенные инфильтраты, которые приняли за опухолевый процесс, хотя прямых доказательств этому получено не было. Процесс прогрессировал, а врачи только качали головами, обследовали. Она уже предположила, что шансов нет никаких.

Борисков посмотрел снимки и хотел ее уже отправить, но в конце спросил:

– Животные есть дома?

– Нет.

– А птицы?

– Волнистый попугайчик.

Оказалась, что у нее в комнате над кроватью дети повесили клетку с волнистым попугайчиком, на перо которого у нее развивалась поздняя аллергическая реакция, и сформировался альвеолит. Все лечение, включая немедленное удаление попугая, заняло, кажется, не больше недели. А она уже написала завещание и переписала квартиру на внучку. Внучка как раз собиралась выходить замуж и жить со своим молодым человеком в этой самой квартире. Неожиданное выздоровление бабушки серьезно нарушило ее планы. Жить молодым теперь было негде.

Оставалось, снимать комнату в коммуналке – на большее просто не хватило бы денег, а они раньше в коммуналках никогда не жили и этого страшились. А ребенка куда девать, если он родится? Менять родительские квартиры? – и так было тесно: у него там еще жили родители и брат, и все вчетвером в крохотной двухкомнатной

"хрущевке", причем одна комната была проходная. Невеста тоже жила в двухкомнатной, и тоже с родителями, но уже в одной комнате с сестрой. С этой сестрой-подростком они уже постоянно собачились чуть ли не по всем житейским вопросам: когда и во сколько ложиться, что смотреть по телику, где чего класть. Она пеняла младшей: "Друзей не води, всё тут засираете!" – "А ты тогда своего Сашу не води, а то трахаетесь тут, потом воняет, презервативы у меня под кроватью постоянно валяются!" (Один только раз разве что и оставили совершенно случайно). – "А это не твое дело!" – "А вот только попроси теперь меня куда-то уйти погулять, когда он придет!"

Однако у этого полного больного диагноз опухоли вроде как был доказан гистологией, хотя в то же время жена и надеялась на ошибку.

На обычной рентгенограмме тоже была явная опухоль, а в анамнезе – длительное курение до двух пачек в день в течение тридцати лет.

Однако они ждали, что Борисков скажет им что-то чудесное, что это не опухоль, а какая-то инфекция, которую можно вылечить.

Затем пришел еще один постоянный пациент, который очень Борискова уважал. А суть была в том, что он некоторое время ходил по врачам с жалобами на постоянную жажду. Сахар крови у него был нормальный и

Борисков назначил ему принести на анализ суточную мочу. И тот принес в лабораторию две хозяйственные сумки с пластиковыми бутылками – всего двенадцать литров мочи. У него оказался несахарный диабет.

Один впрыск в нос в день специального препарата решил эту проблему, и больной проникся к Борискову таким уважением, что приходил к нему с любой болячкой, включая прыщи и ОРЗ. Так и на этот раз:

– Я тут грязным пальцем поковырялся в носу, и там зажгло. И теперь щиплет. Что это может быть?

Хорошо с ним поговорили. Когда он обратился в первый раз, Борисков обратил внимание, что тот испытывал постоянную сильную жажду, как бывает после кровопотери. Борисков тоже знал, что такое страшная жажда. Ему в детстве, лет в десять, удаляли гланды. Оперировали его в очень большой операционной, где одновременно еще проводили и другие операции. Перед операцией его завернули в простыню и защемили ее на груди корнцангом, чтобы не рыпался. Операция была мучительная.

Кроме того, он с ужасом смотрел, как кому-то на столе долотом долбили кость возле уха. Вопреки легендам, мороженого после операции почему-то не дали. Его мучила страшная жажда, и он попросил у медсестры воды. Та дала стакан, но он нисколько не напился. Он попросил еще, той было лень идти, и она сказала, что хватит.

Маленький Борисков осмотрелся в палате, где почему-то лежали и взрослые, и выпил у спящего рядом больного всю воду из поильничка, а потом, совершенно не напившись, нашел стакан на тумбочке, в котором зачем-то в воде была расческа (волосы, что ли прилизывали), достал эту расческу, а воду – выпил. Это сейчас Борисков думал, какие такие ограничения могли быть по питью – да вроде не должно быть никаких.

Просто медсестре было лень ему дать воды. Ангина тогда еще до операции оказала влияние на его сердце. И у него в детстве, во втором классе, от этого был ревматизм, или как теперь называют, ревматическая лихорадка, и один год половину лета он пролежал в больнице с постельным режимом, наблюдая оттуда в окно жизнь других детей и вершины зеленых деревьев. Казалось бы, сколько лет прошло, а ему до сих пор было жалко того потерянного давнего необыкновенно прекрасного лета.