Мария Песковская - Там, где два моря Страница 30

...Ну так вот. Я же говорю тебе – налегке.

Стивен Сенди шел налегке по бескрайним просторам России.

Не то чтобы совсем ничего у него не было, нет, болтался на плече рюкзачишко, стильный такой рюкзачок с десятком карманов и карманцев, а в нем, кроме «зеленых», все, что нужно путешествующему по России американцу, чтобы не умереть с голоду: сухое печенье «D&D», несколько баночек лососины с ананасами, пара фунтов орешков кешью, арахисовое масло.

Запивать, правда, приходилось чем придется. Не везде удавалось найти приличное, заокеанского разлива питье, а о том, что такое питьевая вода, здесь почти не знают.

И вообще, странные эти русские: заглатывают бешеное количество калорий, набивая живот всякой ерундой. Одни яйца чего стоят! А мясо, хлеб, с а л о – какой ужас! Неудивительно, что вскоре опять хочется есть и опять не хочется ничего делать!..

Происхождение этого бреда было неочевидно. Люсе хотелось есть. А делать все равно ничего не хотелось.

– Люда! Звонила Барышева, – сообщила в офисе Наташа.

Наташа – такая же многостаночница, как и Люся, только она «на переднем крае» боевых действий по захвату рекламных бюджетов самых упитанных клиентов. Она вполне соответствует требованиям по части ответственности, то есть всегда найдет, что ответить, ей палец в рот не клади – откусит, а также предприимчивости, стрессоустойчивости, коммуникабельности и презентабельного внешнего вида.

– В общем, Люд, она просила убрать из текста слово «бесплатно».

Люся хмурила лоб и хлопала ресницами.

– Интересно, а чем я его адекватно заменю?.. Фигня какая-то! «Безоплатно» что ли? – ответила Люда, усаживаясь за комп. – Даже компьютер высветил ошибку!

Она слышала про этот бзик начальственной дамы: бесплатно – это когда «бес платит»... Видно, были у нее кое-какие дела с этим, который сидит на левом плече... Тьфу-тьфу!..

Люся была с ней даже где-то согласна – в философском смысле, конечно: ничего бесплатного в жизни не бывает. Но как подкрепить ясным и читаемым текстом простенькую рекламную акцию?

– А еще этот звонил, как его... Тупеев, Потупеев... Портупеев, точно! Вот он как раз бесплатно хотел!..

Портупеев был новым клиентом «Ариадны», и его имя еще не попало в «святцы».

– Чего оригинального он хотел?.. Как обычно, и меду, и сгущенки, и можно без хлеба? – не отрываясь от клавиш, съязвила Люся.

– Чтоб, если что... мы бы за свой счет это публиковали, из своего кармана.

– А ты чего?.. – поддерживала Люда крайне содержательную беседу, попутно пытаясь проникнуть во всемирную паутину.

Компьютер подлейшим образом зависал, как раз когда столько работы навалилось. Кажется, «железяки» ополчились против человека.

– А ничего. Я сказала, что я – женщина и у меня карманов нету. Еще он сказал, что завтра сотрудницу свою пришлет, потому что его природного обаяния и благоприобретенной наглости не хватает, чтобы с такими профурами, как мы, общаться.

Последнее Наташка точно добавила от себя.

«...А еще очень хорошее слово – бесконтактно», – подумалось Люсе. Список продолжался сам собою, как подхваченная зараза: бесподобно, беспардонно, безвкусно, беспонтово...

Назавтра дверь «Ариадны» распахнулась и на пороге появилась Зина Голубева.

Файл 18.docИз избранного слова не выкинешь

Люся давно все забыла, но встречать ее ей бы не хотелось.

Они учились в одном классе – Люся и Зинка.

Зининой маме хотелось, чтобы девочки дружили, и она кормила Люсю цыпленком-табака.

Девочка Зина всегда была остра на язык, но шутка, повторяемая дважды, очень скоро переставала быть шуткой. Одноклассники, из тех, что поумнее, сдержанно хихикали, но только раз, а потом отворачивались и в свои компании Зинку не брали.

Тогда Зина придумала «Избранное».

«Избранное» представляло собой собрание шуток, приколов и забавных оговорок, без которых не обходился ни один урок. Никому бы и в голову не пришло фиксировать их на бумаге по-канцелярски скрупулезно. Но когда тетрадка была исписана наполовину, она пошла нарасхват, сама по себе став темой любого самого скучного урока, а Зинина популярность значительно выросла.

Что ни говори, Зина Голубева была единственным самоназванным хранителем школьного эпоса, именуемого «Избранное 10 „В“, хотя делать записи в столь редком издании стали уже все, кому не лень. А Зинка еще и здорово рисовала. Как выяснилось.

Когда настало время всем умненьким девочкам поступать в институт, любовь к прекрасному привела ее в Москву. Зина на самом деле поступила в какой-то технический вуз со смешным названием и даже окончила его, в вынужденных перерывах между спектаклями, концертами и прочими биеннале. Сама Илзе ненароком оказалась как-то рядом с ней, и ни одной пылинки не осело на ее безупречном, элегантном черном пальто!

Вернувшись в родной город, Зина не обнаружила ни в нем, ни в себе никаких перемен.

Одноклассницы как-то быстро обабились и, встречая своих свободных подруг, задавали вечные вопросы: ну что, замуж не вышла? и ребенка не родила? и для себя не родила? А от кого – от Мошкина, что ли?

С мужчинами вообще было сложно. В Москве, понятно, некогда было. Да и не так доступны артисты театра и остальные виртуозы Москвы. А здесь...

В принципе, незрелый женский ум выделял портреты мушкетеров и гардемаринов в анти-реалити отечественного кино, а сердце было бессмысленно и легко отдано хирургу Мошкину. То, что Мошкин был хирургом, по теории вероятности вполне могло быть правдой, но, строго говоря, Зине просто нравилось так думать. Похож, похож. Но кто его знает?..

Мошкин каждый вечер выгуливал маленькую собачку, молча выкуривал ровно полторы сигареты – наверное за здоровьем следил, и скрывался в темноте соседнего подъезда. Зина вздыхала и принималась рисовать его в тетради, похожей на «Избранное».

Пока за здоровьем Мошкина пристально и молчаливо следила Зина, некоторые события вмешались в ход истории и помешали им соединиться. Сначала Мошкин завел машину – не знаем, какую – в марках Зинка не разбирается. Почти сразу после машины у Мошкина появилась девица. Она наглым образом вылезала из кабриолета, а потом влезала в него. Вылезала, влезала... Не слишком долго. Мошкин сменил машину. Мошкин сменил девушку. А потом Мошкин сменил подъезд, дом и Зинку. Как отрезал.

Такая злая судьба.

А теперь, то есть тогда, два года назад, Зинка трудилась в одной скучной пыльной конторе...

За окном был апрель. Поздняя весна на границе Европы и Азии вскрыла вены злой зиме, та истекала ручьями, капала водой с крыш и хлябала растаявшим снегом под ногами прохожих. Городские пичужки, пережившие холода, весело дрались из-за булки, брошенной заевшимся малолеткой и отвергнутой маргинальной личностью, что ломала шапку у входа в церковь.

Хорошо было за окном. Из форточки тянуло весной и волей. Солнце высвечивало потеки на стекле (уволить уборщицу!) и обещало скорое освобождение в виде летнего отпуска. Если Светлана Васильевна из отдела согласований не перейдет ей все железнодорожные пути, ее отпустят в июле.

Иногда заглядывала Люська. Появление Люси каждый раз вносило сумятицу и неопределенность в размеренную конторскую жизнь Зины.

У Зинки, по случаю, был большой кабинет с двумя письменными столами, и оба занимала она одна. Когда в один из дней в апреле по растаявшему снегу явилась Люська, Зина как раз переложила свой внушительный бюст с одного рабочего места на другое.

Такую грудь тяжело носить. И по всему было видно, что ей с ней как-то неловко.

«С кем бы поделиться», – вздохнула Зина, вовсе не имея никого в виду, и привычно опустила плечи вперед. «Со мной», – Люся тоже вздохнула, только молча. И выпрямилась.

Врожденная деликатность Зиночки никогда не позволила бы ей опуститься ниже линии плеч ее подруги, прямых, как вешалка, и выше осмеянных ею когда-то «концертно-танцевальных чулок», которые Люся смело сочетала, за неимением других, с очень добротными спортивными туфлями.

Но былое осталось в школьных коридорах, а сейчас «концертно-спортивная» одноклассница сидела напротив канцелярской мышки Зины Голубевой, закинув ногу на ногу, в высоких модных сапогах, в волосах ее задержался весенний ветер, а в словах был... воздух свободы. Кольца она тогда еще не носила – тем лучше для нее.

– А я пятьдесят долларов получила. По курсу ММВБ, – Люся решила поделиться с подругой радостью. Долларами – как-нибудь в другой раз.

– Да? За что? – скучно спросила Зина.

– За использование моего текста как основы. Ну помнишь, я тебе показывала – ту рекламку?

– Кто-то опубликовал в «Городской газете» «Избранное», – вместо ответа некорректно заметила Зинка.

Люся уже не помнила, было там про гонорар или нет. Но грязный намек был очевиден: Люсина тетя работала корректором в той самой «Городской газете». Люся не знала, как реагировать. Но защищаться не стала. Глупо.