Кэндзабуро Оэ - Игры современников Страница 31

6

В период движения за возврат к старине, в дни тяжелой совместной работы тела созидателей-великанов постепенно сжимались, становились почти прозрачными – сквозь них можно было даже смотреть, – пока, все больше теряя свои очертания, совсем не растаяли. И сразу же эти старики, прожившие здесь более ста лет с момента основания нашего края и являвшиеся главной опорой долины и горного поселка, в восприятии молодежи превратились в призраков, еще недавно бродивших рядом. Как я уже писал, сестренка, этим жалким стариком, всеми забытым и гонимым, в последние годы их долгой жизни являлись сновидения. Сны эти не миновали ни одного созидателя, и были они печальнее печали, помноженной на печаль, в которой они пребывали в самые последние годы вплоть до исчезновения. Созидатели все время видели сны, хотя и разные по содержанию, но «решенные в одном ключе». Почему же старики, обычно такие неразговорчивые, пересказывали свои сны? Они делились друг с другом – вот какой сон я видел! – только ради того, чтобы сон оставался сном, то есть ради того, чтобы не допустить вторжение сна в реальную жизнь. Сны созидателей имели одинаковое направление, но резко отличались по содержанию – ведь каждый видел во сне свою собственную жизнь. Но жизнь во сне отличалась от той, которую они прожили на самом деле. Ведомые Разрушителем, они бесконечно долго двигались вверх по реке, взорвали огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли и в низине, откуда ливень смыл все, что источало зловоние, основали деревню-государство-микрокосм. Последовавшее затем столетие виделось им во сне совсем другим, отличным от того, которое они прожили на самом деле. В жизни, являвшейся им во сне, они были вполне удовлетворены положением самых низких по званию самураев князя, их не притесняли за требования реформ и они, не покидая призамкового города, уже не предпринимали новых попыток переворота, предпочтя мирную тихую жизнь. Безмятежно и бессмысленно влачили они свое существование во сне. В период движения за возврат к старине старики, которым перевалило за сто лет, забравшись в укромный уголок, умудрялись за короткие перерывы во время коллективных работ вздремнуть так, что даже по нескольку раз видели сны об этой своей другой жизни. А когда наступало время снова браться за работу и неумолимые руководители расталкивали их, старики, как обиженные дети, потихоньку делились друг с другом:

– Выходит, мы сами и не думали уходить оттуда вслед за Разрушителем?

И тогда они все умолкали, и каждый задумывался, пытаясь ухватить возникшую в тайниках души, ускользавшую мысль. На мозги, исправно служившие более ста лет, снежным обвалом обрушилась старость – теперь они смутно помнили о том, что испытали в жизни, и, наоборот, привидевшееся во сне прошлое в их восприятии обрастало реальными деталями. Похоже, в конце концов старики уверовали, что пригрезившаяся им во сне жизнь как раз и есть та, которую они прожили в действительности, а настоящую, почти выветрившуюся из их памяти, стали воспринимать как плод фантазии. Существование же Разрушителя представлялось им самым призрачным из всех призрачных видений, не имеющих ничего общего с действительностью. Это их убеждение все росло, и, когда жизнь в сновидениях перевесила реальную, не только дух и чувства стариков, но и их тела перешли в жизнь, увиденную ими во сне. Так, мне кажется, и вышло, что они покинули землю и растворились в небесном пространстве. Я уже писал, сестренка, что молодежь, работавшая рядом с созидателями, тут же забывала о бесследно исчезавших стариках, словно это были не люди, а какие-то бесплотные тени.

Одной из причин, почему, решив посвятить свою жизнь описанию мифов и истории нашего края, я все оттягивал начало этой работы, было, мне кажется, то, что всякий раз, думая о стоящих на пороге исчезновения стариках, которые в сновидениях погрузились в прошлое и полностью отрешились от реальной жизни, я сам испытывал страх, тоску и отчаяние, владевшие ими.

7

Незадолго до начала таинственного гула Разрушитель исчез – в легендах нет даже намека на то, что он умер. Еще одно предание о смерти Разрушителя – оно по сути своей противоречит легендам, в которых говорится о его естественной смерти или погружении в спячку, – рассказывает, что после того, как смерть отняла у него всех соратников периода созидания, он построил себе прочный амбар и надолго укрылся в нем, а позже, став обузой для жителей долины, был убит и разрезан на мелкие кусочки.

Разрушитель – вот человек, который для того, чтобы как можно дольше быть диктатором, якобы во имя спасения деревни-государства-микрокосма, созданной главным образом благодаря его неимоверным усилиям, замыслил стать бессмертным и ради этого пошел на возвращение молодости. Он обновил все внутренние органы и даже клетки своего организма. Причем все жители нашего края тоже желали бессмертия Разрушителю, но сами к бессмертию не стремились и безропотно соглашались на то, чтобы этой привилегией он обладал единолично.

Каждую ночь я – тогда мне было лет восемнадцать, – одержимый страхом смерти, видел кошмарные сны, в искаженном виде отражавшие мои растревоженные мысли. В этих кошмарах Разрушитель протягивал мне пузырек с лекарством для обновления внутренних органов и клеток. Он требовал, чтобы я принял лекарство прямо на его глазах. Мне, страшащемуся бессмертия еще больше, чем самой смерти, не хотелось вызвать гнев диктатора, но я все равно отказывался от лекарства. Разрушитель хмурился, в его глазах сверкал гнев. «Ты обязан описать мифы и предания деревни-государства-микрокосма! Выпей это лекарство, и ты тоже обретешь бессмертие!» – требовал он. Окружавшие нас люди с воспаленными глазами внимательно следили за тем, как Разрушитель принуждает меня выпить снадобье...

В преданиях нашего края говорилось о Разрушителе как о специалисте в области лингвистики. Достоверно известно, что он приказал одному из юношей создать новый оригинальный язык для нашего края. Это стало делом всей его жизни. Избранный Разрушителем юноша, освобожденный от всяких работ и взятый на содержание деревни-государства-микрокосма, посвятил себя научным изысканиям. Занимался он этим до глубокой старости, однако нового языка так и не создал. Отчаявшись, он расклеил однажды в лунную ночь по всей деревне листки с изобретенными им самим географическими названиями, после чего исчез. Видимо, ушел в лес и умер там со стыда. Но эти изобретенные им слова остались в нашем диалекте. Я изучал их на уроках отца-настоятеля. Поскольку первая попытка создать новый язык провалилась, по приказу Разрушителя позже была предпринята еще одна.

В общем, Разрушитель представал передо мной в самых разных, противоречивых обликах.

Вернусь к рассказу о страшной смерти Разрушителя. В легенде, о которой я вспомнил, сказано, что в последние годы жизни, превратившись в тирана, внушающего окружающим только страх, он жил в одиночестве, не любимый никем, даже своими близкими. Ему давно перевалило за сто, и он, чтобы тренировать свое великанское тело, ежедневно, едва забрезжит рассвет, выходил из дому и поднимался на высоченный утес, обращенный к долине.

Разрушитель бегал там, топая так громко, что людям, спавшим в еще темных комнатах, казалось, будто в небе грохочет гром. Он разбегался перед высоченным тополем, росшим на самом краю горного кряжа, потом хватался за огромную ветвь и, перемахнув через тополь, опускался на утес – грохот при этом был такой, точно случилось землетрясение. Эти спортивные упражнения великана леденили души людей, живших в долине. А разве и сегодня снова превратившийся в великана Разрушитель не обрушивается на долину обвалом огромных камней, ломая на своем пути ветви тополей, вырывая с корнем деревья? Однако воспрепятствовать тренировкам Разрушителя, которые доставляли окружающим беспокойство, было немыслимо. Ведь к тому времени никто из долины и горного поселка не находил в себе смелости заговорить с ним. Разрушитель после физических упражнений на рассвете внимательно озирал окрестности, чтобы выяснить, не вторгся ли враг извне, не нарушен ли порядок в долине и горном поселке, а потом, словно потеряв всякий интерес к тому, что касается повседневной жизни людей, пересекал Дорогу мертвецов, углублялся в девственный лес и долго бродил по нему, возвращаясь в долину уже затемно. Женщины по очереди готовили ему еду, несли ее к Дороге мертвецов и ставили у горного источника на огромный плоский камень, который мы, сестренка, называли в детстве «столовой Разрушителя». Еды приносили неимоверное количество – ведь она предназначалась для великана, который постоянно занимался физическими упражнениями. Приготовление еды тяжелым бременем лежало на плечах женщин долины и горного поселка. В последние годы жизни Разрушитель относился ко всему с полным безразличием. Начать с того, что он забыл человеческий язык, зато освоил тот, на котором говорила окружающая природа, – это был язык лесов и гор. Не забывай, сестренка, что Разрушитель был специалистом в области лингвистики.