Стивен Лезер - Личная танцовщица Страница 32

— ОК, Пит? — Спросила Джой.

Нет, я не был ОК. Я был далек от ОК. Я мог бы думать только о причине, почему они так суетились. Джой и Сунан не оставались в одной комнате. Тут был мужчина. Возможно двое мужчин. Дружки или мужья. Если они были члены семьи, братья, или кузены, не было причин скрывать их от меня.

— Да, — сказал я. — Я ОК.

— Мы идем теперь?

— Куда идем?

— На автобусную станцию. Я еду в Сурин. Я еду сейчас.

Я кивнул на чемоданы.

— Разве Вы не собираетесь взять вашу одежду?

— Не моё. Они принадлежат Сунан.

— Что относительно вашей сумки? Вашей косметики? Нижнего белья?

— Не имею. Когда я останавливаюсь в комнате Сунан, я ношу ее одежду. Использую ее косметику.

Это было сверхъестественно. Она возвращалась в Сурин без таких вещей, как зубная щетка. Я знал ее в путешествии — мы провели четыре дня, путешествуя по Исарн, и у нее была только дорожная сумка с парой рубашек и комплект для гигиены — но сейчас казалось бессмысленным, что у нее не было никакой лишней одежды или вещей, которую нужно забрать назад. Я сказал ей, что я хотел воспользоваться ванной. Я ничего не делал, я только хотел удостовериться, что там никто не скрывался. Никого не было, только две зубных щетки на полке на стене.

При уходе я посмотрел вниз на ботинки и сандалии у двери. Я попробовал вспомнить, сколько пар было прежде. Я напряг мою память, но не смог вспомнить. Но у меня было чувство, что отсутствовала пара мужских сандалий. Что получается? В комнате находился мужчина, и Джой хотела, чтобы я отошел так, чтобы он смог выйти? И если там был мужчина, то кто он? Но это не имело смысла для меня. Она оставалась в Сурине, она выполняла все, что я просил ее, конечно, она не могла завести кого-то еще и в Бангкоке?

Мы возвратились к главной дороге в тишине. Я не знал, что сказать ей. Если в комнате был мужчина, то она лгала мне. Если там не было мужчины, то я глуп. В любом случае вечер был полностью испорчен. Джой вернулась бы в Сурин, зная, что я не доверял ей.

Она остановила такси и сказала водителю, что мы хотим поехать на автобусную станцию.

— Что с Сунан? — спросил я.

— Сунан остается в Бангкоке с Бирд.

Бирд водил пикап «Тойота» Сунан, и Сунан давала ему несколько тысяч бат в месяц.

Я видел его несколько раз и не знал, как обходиться с ним. Он редко улыбался и никогда не говорил со мной, обычно он даже не замечал мое присутствие. Джой сказала, что он ревнует в фарангам, потому что у них есть деньги. Я внезапно почувствовал жалость к Джой. Она собиралась находиться в автобусе в полном одиночестве в течение восьми или девяти часов, потом она оставалась бы в Сурине без Сунан или ее подруг, пока я не вернусь. Я обращался с ней как с мебелью, помещал ее на хранение, пока снова не буду нуждаться в ней. Я хотел, чтобы я смог забрать ее с собой в Лондон.

Она смотрела в окно, и не обернулась, когда я положил руку на ее бедро.

— Мне жаль, Джой, — сказал я.

— Мне тоже жаль.

— Почему? Почему тебе жаль?

— Потому что Вы не счастливы. — Она наконец обернулась, чтобы посмотреть на меня, затем наклонилась и поцеловала меня. Я обнял ее и погладил ее волосы. Она пахла свежо и чисто.

— Я бы хотел, чтобы ты могла бы поехать в Лондон со мной, — сказал я.

— Я хочу поехать с Вами, — сказала она. — Я хочу всегда быть с Вами.

Автобусная станция была переполнена, и я, кажется, был единственным фарангом. Множество автобусов и всюду очереди. Редкие надписи по-английски, и я не мог увидеть время отправления. Люди смотрели на Джой и меня с явным любопытством. Я задавался вопросом, предполагали ли они автоматически, что она была барной девочкой.

Джой, казалось, не знала, что на нас смотрят, и говорят о нас. Она прошла вдоль линий киосков и поговорила со старухой за стеклом, выше которого были несколько строк на тайском языке и слово VIP. Джой передала пару банкнот и вернулась с билетом.

— Я поеду на VIP-автобусе, — сказала она. — VIP-автобус оборудован кондиционером.

Тайский подросток подошел и заговорил с Джой.

— Он проводит нас к автобусу, сказала она. Мы проследовали за мальчиком к автобусу, который был уже на три четверти полон.

Я спросил Джой, хочет ли она взять в поездку напиток или еду, но она отказалась, она, вероятно, будет спать бы всю дорогу до Сурина. Я хотел обнять ее и поцеловать ее, но тайцы не показывают их чувства публично, и я не хотел, что бы все в автобусе увидели ее в руках фаранга.

— Джой, ты знаешь, что я люблю тебя, — сказал я.

Она серьезно кивнула.

— Я знаю, Пит.

— Тебе хорошо в Сурине?

— Не очень. Я слишком сильно тоскую по Вам, но я делаю это ради Вас.

Я почувствовал стыд, что сомневался в ней. Если она не любила меня, не было никакого смысла в ее поездке в Сурин. Она могла бы зарабатывать намного больше, чем те несерьезные десять тысяч бат, которые я давал ей. И она, очевидно, была бы намного более счастлива в Бангкоке с ее друзьями, чем увязшей в деревне в Исарн. Я достал из моего бумажника и дал ее пять тысяч бат.

— Купите что-нибудь для вашей семьи, — сказал я. Мне не нравилось давать ей деньги на виду у таращащих глаза пассажиров, но я не смог придумать другой способ показать ей, насколько я забочусь о ней. Она взяла их и сунула в задний карман ее джинс.

Мы вскочили, поскольку водитель автобуса дал гудок. Она быстро поцеловала меня в щеку и заскочила в автобус. Ее место было в задней части, и последнее, что я увидел, прежде чем автобус уехал, это махание ее руки и воздушные поцелуи для меня через окно.

Я была так раздражена тем, как Пит вел себя. Я сказал ему, что я не хочу, чтобы он шел в комнату Сунан, но он продолжал настаивать. Он практически затолкнул меня в такси. Я хотела заплакать, но я смотрела в окно, что бы он не увидел моих слез. Я подумал о том, что бы показать ему другую комнату, возможно Аппл или Кэт, но я уже сказала ему, что в ней живет Сунан, так если бы он не увидел Сунан, то он бы узнал, что я приняла его в не той комнате. Я не понимаю, почему он не сделал так, как я просила. Мы могли бы попрощаться в ресторане, и все было бы прекрасно. Понимаете, я не была уверена, будет ли Парк в комнате Сунана или нет. Он говорил, что собирался пойти повидать его друзей в Нана Плаза, но когда я оставила его, чтобы пойти на встречу с Питом, он все еще спал.

Мы договорились поехать на последнем автобусе, так что я знала, что он вернется перед полуночью, и в комнате нет телефона, так что я не могла позвонить. Я чувствовала себя пойманной, это было похоже на Пита, он загонял меня в угол, заманивая в ловушку.

Когда мы добрались к дому, я помчалась наверх и поговорила с Сунан. Да, Парк был там. Я через дверь обозвала его как только могла: если бы он не был настолько ленив, тогда Сунан смогла бы просто спрятать его вещи, и затем мы могли бы позволить Питу войти. Сунан сказала мне подержать Пита подальше от двери, так, чтобы Парк мог бы выйти, но Пит не двинулся с места. Он был очень невежлив, он только сидел там и ждал. Тогда это все стало действительно глупым, потому что Сунан сказал Парку, что он должен вылезти в окно ванной. Он поднялся наверх с помощью Сунан, но окно оказалось недостаточно большим, и он смог вылезти только наполовину. Сунан начала хихикать, и даже Парк увидел в этом забавную сторону, но я была в прихожей с Питом, и я не думала, что все это забавно. Если Пит застанет Парка в комнате, он прекратит посылать мне деньги, и где бы мы оказались после этого?

Через пять минут выталкивания Парк понял, что он не способен выбраться через окно, так что Сунан велела мне убрать Пита подальше. Я сказал, что он не уйдет, но Сунан сказала, что у нас нет выбора. Окно в комнате не открывалось, и дверь оставалась единственным путем наружу.

Пит становился все более нетерпеливым, и все, что я мог говорить, было то, что Сунан делала уборку. Я видела, что он не верит мне, но что я могла сделать? Я едва ли смогла бы утянуть его подальше.

В конце концов он стал очень раздраженным и сказал, что не верит мне. Он пошел прочь. Я пошла за ним, но он действительно сердился. Почему фаранги так быстро меняют их чувства? Как будто они не могут контролировать их эмоции.

Я не знала, что сказать ему, что бы успокоить его. Я стояла в переулке и ждала, чтобы увидеть, что он сделает. Я знаю, что он любит меня, и всякий раз, когда он сердился прежде, он всегда возвращался, так я просто ждала. Через несколько минут он вернулся к дому и спросил меня, люблю ли еще я его. Что он ожидал, что я скажу? «Нет, Пит, я ненавижу Вас». Неужели он ожидал услышать от меня такое? И что затем случилось бы? Он бы расстроился, а я бы больше не получала денег. Это такой глупый вопрос. Таец никогда не спросит жену, любит ли она его. И тайская женщина тоже никогда не спросила бы ее мужа. Это один из наиболее бессмысленных вопросов, которые человек может задать. Если кто-то остается с Вами, то конечно он любит Вас. Если они не любили бы Вас, они бы ушли. Это очевидно, не так ли? Хорошо, это очевидно для меня, но это кажется не очевидным для фарангов.