Евгений Рубаев - Рыбья плоть Страница 32

— На буровой работают не из-за денег, в основном. Всё равно, деньги буровики пропивают за три дня, как попадают на отгулы. Работают из-за азарта, что каждую минуту долото может проткнуть газовый пласт высокого давления и произойдет выброс, взрыв! Давление в некоторых пластах превосходит тысячу атмосфер. И вот из-за этого ожидания у буровиков бродит адреналин, и они ощущают драйв! Это, как «диблоид», (те, которые прыгают с четвёртого этажа на деревья спиной), сверлят баллон с пропаном дрелью…

Уже подходило время ехать на выходные. Раф попал в смену, которая половину заезда отработала. У них уже наступало время отгулов. На Большую землю собирались не все работяги. Многие, а их было более половины, боясь запоев и всяких неприятностей, с этим связанных, оставались на выходные дни на буровой. Здесь, как они считали, была крыша над головой, кормили регулярно. Можно было сходить в мечтах на рыбалку, а главное — поиграть в карты «до засыпания».

Тут произошёл инцидент, связанный с первой беседой Рафа с буровым мастером Фархадом. Тот при их разговоре пообещал выписать со склада базы целую бочку антикомариной мази. Он так и сделал. Передал заявку на материал, который требуется на буровой. И сказал напоследок:

— Да, антикомарина мне пришлите!

— Сколько? — спросил диспетчер.

— Бочку! — выдал Фархад тезис, крутившийся в голове после разговора с Рафом.

Диспетчер бесстрастно записал, завскладом бесстрастно выдал, и вот наступил момент — приземлился на буровой вертолёт. Вместе с разной всячиной из разверзнутого задка вертолёта, помбуры выкатили двухсотлитровую бочку с маслянистым ореолом вокруг пробки. Фархад вначале подумал, что это бензин для геофизиков, которые должны были исследования на скважине делать. Потом уже в бурдомике прочитал, что это — «Дэта», мазь против комаров. Фархад вначале призадумался:

— Куда я столько мази списывать буду?

Углубившись в подсчёты, стал делить в уме на количество подчинённых и прикомандированных, на количество дней. В процессе подсчёта потерял нули, и успокоился:

— Вроде бы, если ещё составить дополнительные акты, можно будет списать до конца следующего сезона!

Мазь закатили в склад, который на замок со дня строительства не закрывался. Вскоре к бочке потянулись помбуры с банками, подобранными за котлопунктом и отмытыми по этому поводу. У одного хохла был припрятан самогонный аппарат, через который он всё собирался перегнать бражку, но не успевал его развернуть, как всю бражку выпивали без всякого перегона. Теперь на пробу собрали аппарат и через полчаса из змеевика пошли первые капли. Первым вызвался отведать вышедший продукт верховой Сапог:

— Считайте коммунистом! — дурачась, вопил он.

Хлебнул прямо горячего зелья и через минуту, на вопрос: «Ну, как?» — ответил, тараща глаза: «Приход есть!»

И понеслось! Аппарат не успевал капать, зелье выпивали прямо горячее. В вагончике Рафа тоже наладили аппарат из кастрюль и тазиков. Называлось устройство «на конус». Это устройство тоже работало не хуже, чем аппарат со змеевиком. Спасли буровую от полной остановки два фактора. Первый — некоторые, самые охочие до первача помбуры, припасливо успели отлить несколько больших фляг и спрятать в тундре, во мху. Второй — это Фархад почуял суету, нагрянул на склад и, поняв всю угрозу, вылил большую часть бочки в песок. Он перевернул в сердцах бочку, отвинтив крышку, на попа. Ещё ранее, те, кто гнали «на конус», в одночасье поняли, что при заправке очередного перегонного сосуда, они не обнаруживают остатка после перегонки. Общий совет решил:

— Всё идёт вкруговую! Всё перегоняется досуха, да ещё мы имеем потери на летучесть спирта!

Проанализировав весь цикл «крекинга», решили обществом, что будут пить «Дэту» прямо так, без перегонки! Первым отважился опять же, Сапог, который перешёл в команду «на конус». Он отпил треть стакана, закатил глаза и сказал:

— Приход есть!

Остатки комариной мази выпили без перегонки, в горле першило, но помбуры уже ничего не чувствовали. Самое примечательное в этой эпопее, что никого не стошнило, и никому не было плохо! Сам Раф такую турбосмесь не пил, опасался за своё здоровье. А также он не собирался всю жизнь торчать в бурильщиках. Питьём комариной мази своё реноме можно было основательно подпортить.

Выходные подкрались за этой суетой с комариным коктейлем, совсем незаметно. В последнюю ночь вахты вытопили баню. Пока Фархад и старший дизелист Горденко спали, потихонечку жгли в печке дизельное топливо. Лишь перед пробуждением бурмастера натаскали разных палок и стали инсценировать, будто баню вытопили дровами. Сложным был процесс укараулить, чтобы прикомандированные, разные геофизики и тампонажники не проникли в баню раньше работяг с вахты, и не выпустили первый пар. Для этого у двери бессменно дежурил самый здоровый помбур Сапог и зычным окриком отгонял пытавшихся прокрасться лазутчиков. Уже за час до конца вахты потихоньку дизелисты и некоторые помбуры стали уходить в баню. Раф, сдав смену, быстро помылся в этой бане, париться не стал. Да и нечем уже было, весь пар быстро выпустили. Раф спешно собирался. Те, кто не уезжал, делали заказы на необходимые вещи. В основном, заказывали дрожжи и игральные карты. В начале одиннадцатого прилетел вертолёт. Раф составил список уже внутри вертолёта, и через некоторое время они были на месте, на базе экспедиции. В конторе Рафу особенно делать было нечего. Он взял в жилсекторе направление в гостиницу-заезжую, и через несколько минут подходил к уже знакомому бараку.

С крыльца барака головой вниз на землю валялась спящая пьяная женщина, возраст её уже определить было невозможно. Ноги были без чулок и чем-то коричневым сильно испачканы по всей длине. Вахтёрша неожиданно была на месте. Раф обратил её внимание, при оформлении на проживание, что с крыльца вниз головой валяется женщина. Вахтерша безразлично отмахнулась:

— А-а-а! Это Лилька! Помбуры с восьмой безобразили с ней, а потом выкинули.

— Так надо кого-то вызвать, оказать помощь!

— А кого вызовешь? Милиция её не возьмёт. У неё денег нет, она уже много лет не работает!

— Так вы меня хотя бы поселите не в восьмую. Не так, как всегда!

— Во вторую пойдёшь?

— Да мне куда бы подальше от восьмой, и чтобы почище!

— Смотрите! Баре какие помбуры пошли! — начала заводиться дежурная, — Метраполю ему подавай! Барин какой! Всё поразгромили, а теперь ещё требовают!

Раф мужественно промолчал, дежурная оценила его выдержку и дала огрызок бумаги, что он поселен в двадцатую комнату. Это было рядом с дядей Володей. Бросив сумку на свободную кровать, Раф проведал его. Дядя Володя от запоя был в беспамятстве. Он то ли спал, то ли бодрствовал, но слова, лежа с закрытыми глазами, выговаривал отчётливо:

— Ох, Ольга! Помнишь, как мы с тобой тогда, на диване! Я не хотел Ольга, ты сама!

Дальше, всё повторялось, как на магнитофоне со склеенной вкруговую плёнкой. Раф постоял, послушал, но приводить дядю Володю в чувство не стал. Потрясение после увиденной Лили, сброшенной с крыльца, было сильно и не покидало его. Раф зашел в местный магазин. Ассортимент товаров, как говорят торговые работники, был «минимум». На витрине была водка, папиросы и коньяк Дербентского завода. Продавщица непрерывно орала:

— Хлеба нет! Не завезли. Машина сломалась!

Раф посоветовал:

— Вы на бумажке напишите, что вы свой прекрасный голос портите?

— Ага! Им напиши, они бумажку схватят и побегут с ней жаловаться в горсовет!

— Грамотная профура, — подумал Раф.

Чтобы быть пооригинальнее, он взял бутылку коньяка и пошёл с ней в местную столовую. Столовая закрывалась только через два часа, но столовская братия уже готовилась к закрытию. Из еды, из всего списка на целую страницу, оставались лишь одни котлеты с макаронами, опять же. Раф спросил у тёти с раздачи, которая вычерпывала горячую воду из приспособы, где цилиндры с кашей покоились для подогрева:

— Суп есть какой-нибудь?

Тётка, подняв распаренное лицо, с водянистыми глазами, прокричала, как будто находилась в кузнице:

— Была с обеда «полуща», дак отдала мущине, перед вами!

Взгляд тетки остановился, приоткрытый рот являл несколько железных зубов за бесцветными губами. При этом она отвела руку в сторону, как бы указывая, куда ушла «полуща». Раф про себя перевёл, что «полуща» — это половинка щей. Он взял заготовленные на мармите котлеты, которые являли вид кулинарного шедевра. Надо подчеркнуть, что кулинарного, а не поварского. В котлетах количество злаковых доминировало с большим отрывом. От животной клетчатки был только запах кулинарного жира, который в столовских кругах именовался «маргусалин». Вещь эта была весьма загадочная, давала сладковатый привкус, но жаренья на нём не подгорали.