Ольга Коренева - Не грусти, гад ползучий Страница 32

- Да почему же? Брак сплошной на стройку поставляете! Как же ОТК пропускает? У вас что, круговая порука?..

Строители разом загудели со всех сторон:

- Панели сплошь пористые, в них раковины, впадины, бетон плохо уплотнен...

- Глазурованная плитка прилеплена кое-как, на соплях держится, со щелями, а в щели-то вода сочится, когда дождь...

- Все дома внутри сырые, жить невозможно, дети болеют...

- Да что же ОТК, не глядя подписывает что ль?..

Заместитель крутит головой с птичьим носом, округляет глаза.

- Что? О-тэ-ка?.. - тянет изумленно.

"В дурачка играет", понимает Анна. "Избитый приемчик". Она исподволь рассматривает его. Лет сорок с лишним, но на первый взгляд кажется моложе, невысокий, худощавый, тонкий свитер под молодежной курточкой... Ане знаком этот тип деятелей, народ ловкий. Она достает из сумки листы, расправляет, резко говорит:

- Вот "Акт на скрытые работы", копия. А это, глядите, письмо начальнику вашего ДСК. Вот, видите? Написано: "Из-за постоянной поставки некачественных панелей невозможно при монтаже нормально герметизировать наружные швы. К тому же швы между облицовочной плиткой не везде затерты цементом, плитка неплотно прилегает к цементной стяжке, имеются раковины и поры больших размеров... "

Заместитель похоронно изрекает:

- Дело в том, что такого рода брак определяется лишь в процессе эксплуатации.

- Да на что тогда ОТК?

Тут вмешивается Николай:

- Конечно, ОТК не должен пропускать такое. Нет, действительно есть положение, по которому обнаруженный при эксплуатации здания брак должен быть устранен в течение года. Но со дня сдачи первых домов прошло уже четыре года, а они все текут.

Анна начала нервничать. С какого конца браться, как говорить? Похоже, толку от этого визита будет немного.

- Простите, до меня, ей богу, не доходит, - заговорила раздраженно. - Как может ДСК с легкой душой выпускать заведомый брак? И вообще, куда девается качественная продукция? Ведь не сплошной же брак идет, так не бывает... Да и смонтированы панели кое-как, а этим, между прочим, тоже бригада комбината занималась. В какое же положение вы ставите заказчика? Ведь ремонт новых домов - дорого, и вообще, абсурд!

Распихивая всех на своем пути, к Ане прорвалась полная молодая женщина с растрепанной, упавшей вбок прической. Ее волосы цвета чешуи Медузы Горгоны щекотнули птичий нос заместителя, он отшатнулся.

- Вот я учительница в вечерней школе, здесь много моих учеников работает...

- Постойте, постойте, — Николай оттеснил учительницу назад.

- Они учиться не хотят! - взвизгнула она. - Ну дайте же сказать! В прошлый раз пьяные под станками спали, газетками прикрытые, весь цех будил во главе с этим вот заместителем, а они все равно не проснулись. А он сказал: "не увольнять же их, люди устали". А сегодня в крысиную щель от меня попрятались, ну что это такое! Напишите про них, в самом деле, в газету, пусть им стыдно станет!

- Напишем, - заверил Николай.

От всей этой суматохи у Ани голова пошла кругом.

- Может, лучше поговорить в кабинете? - предложила заместителю.

Тот сник, пробормотал:

- Да, конечно. А где мастер?

Повернулся и, разгребая толпу рабочих,

нырнул за спины и исчез. Аня поняла, что отыскать его теперь будет трудно...

Когда, наконец, влетела в свой номер, буквально с ног валилась. Скинула одежду, забилась под одеяло и тотчас заснула. Блики пошли перед глазами. Так блестит вода. И битое стекло. И стекла в окнах недостроенного дома... Вошла в дверной проем, и дальше, внутрь... Магазин. На прилавке пьяно храпит продавщица, разметалась во сне, накрыта белым халатом в жирных пятнах. Рядом с ней орудуют люди в потных футболках, деловито свинчивают батареи, вынимают рамы. "Воры", понимает Аня. "А где же Николай?" Вот он. Рядом с ней. Смотрит на все это вскинув брови, и от его пристальных, таких светлых, обжигающих холодом глаз оторопь берет. Сейчас они с Аней скрутят воров, разбудят продавщицу, и... Но вместо этого она оказывается возле кассы. Бригадир передает ей бобину с небрежно намотанной лентой денег. Сотенные, не разрезанные даже, купюры, но уже затертые - успели побывать в употреблении. Как ими пользовались? Просто перематывали с бобины на бобину?.. Заплатить за пиво и селедку, ничего другого в магазине нет.

- Перемотайте. - Голос кассирши трескучий, как кассовый аппарат.

"Дешевые у нас деньги", - думает Аня и просыпается.

Темно в комнате. Комарино тикают часы на руке - забыла снять, - тускло светятся цифры. Третий час. Нет, не заснуть теперь. Башка - как улей, обрывки недодуманных в суете мыслей, досада, клочки случайных фраз...

Анна зажгла свет, встала, наспех умылась, глотнула холодный чай. Раскинула на столе бумаги, блокнот, взялась за статью. Ткнула клавишу магнитофона - зажурчал на разные лады. Ухо привычно выхватывало нужные факты, второстепенное не слышалось, шло фоном.

Увидев Нину, Николай остолбенел. "Ничего себе! Да она же почти голая!" - ахнул про себя. Вот она, в короткой кожаной юбчонке, похожей на широкий пояс, и майке на тесемках. Репетиция в разгаре. На сцену с топотом вываливается толпа, скрывает Нину. Выстраивается - зигзагами - очередь, началась перекличка.

- Тысяча восьмой, кто тысяча восьмой, отмечаемся! А вы, гражданин, не из нашей очереди! Вы за чем стоите? За сахарным песком? Ну вот видите, а здесь за мылом. Вам туда, за кулисы, нет, за правые. За левыми очередь за очередью. Чего ж тут непонятного: очередь, чтобы встать в очередь...

Прямо из зала карабкаются на сцену парни в джинсах, врываются в толпу, разгоняют, орут:

- Разойдись! Не мешай работать честным шпионам! Эй, официантка, сюда! Развлекай человека с секретным портфелем!

Когда очередь разбежалась, через сцену не спеша прошествовал отряд людей в спецовках, на плечах - груда панелей, сверху, будто трон, прилавок с продавщицей.

- Магазин уперли, - кивает на них парень в рваных джинсах. - Это кооператив "Вор" с "дела" возвращается.

К своему выходу Холодков успел. В светлых брюках и черной, распахнутой на груди, рубахе выскочил на сцену, судорожно сжимая портфель. И сразу увидел Нину. Подошла, улыбнулась, сунула в руку бокал с газировкой, звонко чмокнула его в щеку, шепнула:

- Пей.

Коля поперхнулся, выронил портфель. Давясь, глотал воду. Засмотрелся на Нину, совсем сдурел, позабыл ринуться в схватку за портфель. В углу сцены уже вовсю шла потасовка из-за Колиной ноши, режиссер надрывно вопил:

- Николай, ну же! Очнись!

После репетиции хотел было проводить Нину, но она с подругами уже упорхнула. Полтора часа искал ее, злился. Натолкнулся на журналистку, чем-то очень довольную. С ходу пригласил ее в бар, не так давно открытый здесь кооператорами и всегда битком набитый. Притулились в свободном сегодня углу, Коля принес из кухни коктейли. И принялся рассуждать. Сегодня он был многословен. Его прорвало... О самодеятельном театре, ребятах, Нине, и снова о Нине. Аня улыбчиво слушала. Потом перебила:

- Да, я была на спектакле. Он странно продолжил мой сон. Накануне снилось что-то этакое... Ребята, без сомнения, талантливые, но слишком уж много шаржа, и пережимов, есть натяжки. Ну да все равно хорошо, интересно. Ведь это только репетиция.

Бар закрывался. Они вышли на улицу. Стояли, разговаривали, замерзли. Николай пригласил в общежитие.

- Нет, пойдем-ка лучше ко мне, тут рядом, - предложила Аня.

В ее номере пахло пылью и одеколоном, которым она недавно промывала головку кассетника. Аня зажгла свет, скинула пальто и сапоги и, пока Николай мыл руки, поставила воду для кофе. Банка растворимого, уже полупустая, стояла на подоконнике. Аня наскоро прибрала в комнате... та самая банка, купленная в Москве еще, в дорогу. И вспомнился тот последний перед отъездом день. Тяжелый день... Паршивый мокрый снег... Аня с силой вдавливается в переполненную дверь автобуса, ее вбивает туда чье-то плечо, черт, больно, она ввинчивается в неподатливую сырую массу тел в куртках, пальто, дубленках, воняет мокрой псиной и парфюмерией. В глубине автобуса взвизгивает женщина:

- Что за некультурный! А еще москвич!

- Ка-ак жа, москвичи тут. Лимита одна, - ворчит слева от Ани старик.

Автобус сворачивает, едет, стоит на светофоре. А ей вспоминается Углич, красивый городок с церквями, колодцами, и с тем парнем...

"Вот бы опять туда вместо этой стройки... ", подумалось ей сейчас.

Вошел Николай. Его круглое, чуть конопатое лицо вдруг показалось ей давно уже виденным где-то, знакомым раньше и нечаянно забытом... "Ну конечно, Углич!" - вспомнила Аня. "Вот на тебе, сразу не узнала!"

Закипела вода. Аня залила кофе.

- Садись, Коля. У-у, тут некуда. Да положи кассетник на пол. А ты... Ну, в общем, помнишь Углич?

- Что?

- Сумка с книгами.

- А... а... Так это ты была? Ты была то другая...

- Разве? Что, очень подурнела?