Раймон Кено - Упражнения в стиле Страница 33

— Ну, — ответил Шарль.

— Перестань стругать идиота. Быстро беги за Марселиной. Ты уже действуешь мне на нервы.

— Видишь ли, — надменно произнес Шарль, — я занят.

— Это ж надо! — разорялся телефон. — Подумать только, он занят! Да чем ты таким можешь быть занят?

Шарль энергично прикрыл ладонью говорильную часть трупки и, повернувшись к Мадо, спросил:

— Ну так что: да или нет?

— Да, — зардевшись, ответила Мадо На Цырлачках.

— Точно?

— (жест).

Шарль убрал руку с говорильной части и сообщил по-прежнему наличествующему на другом конце провода Габриелю следующее:

— У меня для тебя важная новость.

— Плевать мне на нее. Беги...

— За Марселиной, я знаю.

И тут же стремительно затарахтел:

— Мы с Мадо На Цырлачках только что обручились.

— Прекрасная идея. Знаешь, я раздумал, не стоит...

— Ты понял, что я тебе сказал? Мы с Мадо На Цырлачках поженимся.

— Что поделаешь, раз уж вам охота. Да, так вот, не стоит беспокоить Марселину. Скажи ей только, что я веду малышку в «Золотой петух» посмотреть представление. Меня сопровождают самые что ни на есть иностранные туристы и несколько друзей — короче, целая компания. Так что сегодня вечером я не могу ударить в грязь лицом. Тем более Зази увидит мой номер, это для нее большая везуха. Слушай, гигантская мысль! Ты тоже должен прийти вместе с Мадо На Цырлачках, заодно отметим ваше обручение. Что ты на это? Спрыснем слегка, я плачу, к тому же представление посмотрите. И этому старому хрену Турандоту передай, пусть тоже приходит вместе с Зеленцом, если сочтет, что тому будет интересно. Да, и не забудь Пьянье. Чертов Пьянье.

На сем Габриель рассоединился.

Шарль оставил трупку болтаться на проводе и, поворотясь к Мадо На Цырлачках, произнес следующие достопамятные слова:

— Ну так что? Решено?

— И подписано, — подтвердила Мадлен.

— А мы с Мадлен женимся, — сообщил Шарль вернувшемуся Турандоту.

— Хорошее дело, — одобрил Турандот. — Ставлю вам подкрепляющего, чтобы спрыснуть это событие. Хотя мне жаль терять Мадо. Она хорошо работала.

— А я и не собираюсь уходить, — сказала Мадлен. — Что ж мне подыхать дома со скуки, пока он крутит баранку?

— Правильное решение, — согласился Шарль. — По сути дела ничего не изменится, вот только пистоны я ей теперь буду ставить на законном основании.

— В конце концов все примиряются с неизбежным, — заметил Турандот. — Чего пить будете?

— Мне без разницы, — ответил Шарль.

— На этот раз обслужу тебя я, — сказал Турандот Мадлен, галантно хлопнув ее по заду, чего он никогда не позволял себе в нерабочее время, а в рабочее проделывал лишь для подъема общего настроения.

— Шарль мог бы выпить ферне-бранка, — предложила Мадлен.

— Да его ж в рот взять невозможно, — сказал Шарль.

— Но в полдень ты же заглотнул стакашок, — возразил Турандот.

— Да, верно. Ну, тогда мне божоле.

Чокнулись.

— Значит, за ваши законные половые пистоны, — провозгласил тост Турандот.

— Спасибо, — сказал Шарль и утер губы фуражкой.

После чего сообщил, что у него еще есть одно дело: надо пойти предупредить Марселину.

— Не беспокойся, милый, — сказала Мадлен, — я схожу.

— А чего ей до того, женишься ты или нет? — удивился Турандот. — Завтра узнает, ничего с ней не станется.

— Нет, с Марселиной совсем другое дело, — объяснил Шарль. — Габриель просил передать ей, что берет Зази с собой, и заодно пригласил всех нас, включая и тебя, к себе в заведение выпить по стаканчику и посмотреть его номер. Так что выпьем по стаканчику и, надеюсь, повторим не раз.

— У тебя вабще никаких моральных принципов, — сказал Турандот. — Ты что же, пойдешь отмечать помолвку в ночное заведение для пидоров? Не спорь со мной: у тебя никаких моральных принципов.

— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, — и это все, что ты можешь.

— Перестаньте спорить, — сказала Мадлен. — Я пойду предупрежу мадам Марселину, а потом переоденусь, чтобы пойти смотреть нашего Габи нарядной.

И она упорхнула. Взлетев на третий этаж, новоиспеченная невеста позвонила в дверь. Ах, ни одна дверь, в которую так грациозно звонят, не посмела бы не открыться. Так что открылась и эта.

— Здравствуйте, Мадо На Цырлачках, — кротко приветствовала Марселина.

— Дело в том... — начала Мадлен, пытаясь перевести дыхание, несколько сбившееся вследствие подъема по лестничной спирали.

— Зайдите выпейте стаканчик гранатового сиропа, — кротко прервала ее Марселина.

— Но мне еще надо одеться.

— Глядя на вас, я не сказала бы, что вы нагишом, — кротко заметила Марселина.

Мадлен зарделась. Марселина кротко промолвила:

— Я не вижу, почему бы нам не выпить по стаканчику гранатового сиропа? Как водится, в женской компании...

— Да нет...

— У вас взволнованный вид.

— Я только что обручилась. Сами понимаете.

— Вы в положении?

— Пока нет.

— В таком случае вы не можете отказать мне выпить со мной по стаканчику гранатового сиропа.

— Ну раз вы так настаиваете...

— Я нисколько... — кротко ответила, опуская глаза, Марселина. — Заходите.

Лепеча какие-то неловкие формулы вежливости, Мадлен вошла. Когда ей предложили сесть, села. Хозяйка дома притаранила два стакана, графин с водой и литровку гранатового сиропа. Она осторожно налила изрядную порцию этого напитка в стакан гостьи, себе же нацедила не больше чем на палец.

— Я вообще-то воздерживаюсь, — кротко объяснила она с таинственной улыбкой.

Она развела сироп водой, после чего обе с изысканными гримасками стали попивать его маленькими глоточками.

— Итак? — кротко осведомилась Марселина.

— Позвонил мосье Габриель, — сказала Мадлен, — что он повел малышку к себе в кабаре, чтоб она посмотрела его номер, и заодно пригласил нас с Шарлем отметить там нашу помолвку.

— Так значит, это Шарль?

— А кто ж еще... Человек он серьезный, и потом мы знаем друг друга.

Улыбаясь, они смотрели друг на друга.

— Скажите, мадам Марселина, — спросила Мадлен, — что бы мне наблочить на себя по такому поводу?

— На обручение, — кротко отвечала Марселина, — надевают белое средней длины с приметами серебристой девственности.

— Ну, насчет девственности я бы не преувеличивала, — заметила Мадлен.

— Так принято.

— Даже если идешь в ночное кабаре для педиков?

— Это не имеет значения.

— Да, да, конечно, конечно, но у меня нет умеренно белого платья с приметами серебристой девственности и даже завалящего костюмчика-двойки с паршивенькой блузкой и поясом для чулок — и то нет. Как же мне быть? Ну скажите же мне, скажите, что мне надеть?

Марселина опустила голову, и по всему ее виду было ясно, что она пребывает в глубокой раздумчивости.

— В таком случае, — кротко сказала она, — почему бы вам не надеть малиновый жакетик с плиссированной желто-зеленой юбкой, которые я видела на вас на балу четырнадцатого июля?

— О, вы обратили внимание на мой жакет?

— Ну да, — кротко подтвердила Марселина. — Я обратила на него внимание (молчание). Вы были обворожительны.

— Как это мило, — сказала Мадлен. — Значит, иногда вы обращаете на меня внимание?

— Ну да, — кротко подтвердила Марселина.

— А вот я, — сказала Мадлен, — я считаю вас такой красивой...

— Правда? — с кротостью осведомилась Марселина.

— Да, чистая правда, — с убежденностью отвечала Мадо. — Вы потрясно красивая. Мне бы жутко хотелось быть такой, как вы. Вы такая вся аппетитная. И при этом такая элегантная.

— Не преувеличивайте, — кротко промолвила Марселина.

— Нет, нет, вы потрясно красивая. Но почему мы вас так редко видим? (молчание). Мы были бы рады видеть вас чаще. Я (вздох) была бы рада видеть вас чаще.

Марселина потупила глаза и кротко зарделась.

— Так почему бы, — упорствовала Мадлен, — нам не видеться чаще? Ведь вы такая цветущая, если вы позволите мне так выразиться, и вдобавок такая красивая. Почему?

— Потому что я не люблю мозолить глаза, — кротко отвечала Марселина.

— И не надо мозолить, вы могли бы...

— Не уговаривайте, дорогая, — сказала Марселина.

И они обе замолчали, погрузившись в задумчивость и мечтательность. Время еле текло. Они слышали, как вдали, на улицах, медлительно спускают в темноте шины. В приоткрытое окно они видели, как на гриле телевизионной антенны мерцает, тихонько пощипывая, лунный свет.

— Да, пожалуй, вам пора пойти одеться, если вы не хотите пропустить номер Габриеля, — кротко сказала Марселина.

— Пора, — согласилась Мадлен. — Значит, я надеваю яблочно-зеленый жакетик с апельсинно-лимонной юбкой четырнадцатого июля?