Мэтью Квик - Нет худа без добра Страница 33

– Теперь его сердце выставлено на обозрение, – заключил свой рассказ отец Макнами. – Эта история вдохновила меня в молодости и продолжает вдохновлять до сих пор.

– Настоящее сердце? – спросила Элизабет из-за своего каштанового занавеса. История отца Макнами явно не вдохновила ее.

– Да.

– Алё, какого хрена? – спросил Макс и прикусил язык.

– В семидесятые годы его украли, но затем оно было возвращено.

– Зачем кому-то понадобилось красть его сердце? – спросил я.

– Не имею понятия, – ответил отец Макнами.

– А каким образом его вернули? – спросила Элизабет.

– Нашли в подвале, насколько я помню.

Элизабет тихонько вздохнула и ничего не сказала. Она сидела на переднем сиденье, спрятавшись за свои волосы; мне было видно ее отражение в боковом зеркале.

После этого надолго воцарилось молчание.

Мы ехали и ехали на север, глядя из окон на кучи грязного снега, который отгребли с дороги на обочину, пока, усталые и голодные, не добрались до мотеля.

Так я оказался на автостоянке мотеля в Северном Вермонте, откуда пишу Вам письмо. Дыхание мое рассыпается серебристыми искрами в воздухе, а руки покраснели от холода.

Время от времени я трогаю свой новый кристалл и смотрю на небо в поисках парящих там световых шаров, но пока что ни одного не видел.

Макс подарил мне этот тектит за обедом. Обедали мы в закусочной под названием «Продукты Зеленых гор». Он перегнулся через стол и надел мне на шею защитный кристалл, а музыкальный автомат играл в это время «Не будь жестока» Элвиса.

Элизабет сказала, что, согласно мнению ученых, тектиты образовались миллионы лет назад, когда крупные метеориты разбивались о поверхность Земли.

– Так что этот долбаный тектит связывает тебя с тем, что находится за пределами долбаной земной атмосферы, – провозгласил Макс, вызвав неодобрительные взгляды со стороны других обедающих, – потому что он был в контакте с великим долбаным неведомым там, наверху. – Он указал пальцем на потолок. – Это долбаная теория ударной силы. Метеориты ударяются о Землю с такой, блин, силой, что все материалы взлетают в долбаный космос и затем падают дождем на нашу долбаную планету, как какие-нибудь каменные астронавты.

Макс продемонстрировал теорию ударной силы в действии, стукнув кулаком по столу.

– А связь с долбаным космосом означает защиту, – продолжил он, качая своим толстым пальцем. – Доверься мне, блин. Я разбираюсь в этих вещах получше какого-нибудь долбаного среднего американца.

Максу явно требовалось подтверждение правоты его слов, и Элизабет, по-видимому, подыгрывала ему, так что я кивнул и погладил блестящий бронзовый камушек, висевший у меня на шее.

– Алё, какого хрена? – одобрительно кивнул Макс. – Долбаная защита.

Я опять кивнул, чтобы показать, что согласен или, по крайней мере, не возражаю.

Мы продолжали обедать молча, но дружно, как одна семья. Не помню уже, когда я в последний раз обедал в обществе более двух человек. Наверное, это было после того, как те подростки ворвались к нам, все разгромили и устроили туалет из наших постелей.

Было приятно чувствовать, что вокруг тебя люди, – как будто ты сидишь морозной зимней ночью, завернувшись в одеяло и потягивая горячий шоколад из чашки.

Жаль, что Вас не было с нами, Ричард Гир. Вы наверняка получили бы удовольствие от обеда – ну, по крайней мере, от совместной трапезы.

– Причастие? – спросил я отца Макнами, когда он украдкой сделал глоток из своей фляжки.

– Именно, – ответил он, улыбнувшись Максу и Элизабет.

После этого тишина нарушалась лишь стуком ножей и вилок о тарелки, музыкой ретро, создававшей негромкий фон, и разговорами за соседними столиками о погоде, спорте, местных событиях и качестве потребляемой пищи.

Отец Макнами продолжал мурлыкать себе под нос «Не будь жестока» еще долго после того, как песня перестала звучать. Он мурлыкал ее всю дорогу, пока вел «форд-фокус» до мотеля, и, возможно, все еще мурлыкает ее в постели.

Прежде чем я вышел на улицу из нашего номера, чтобы написать Вам письмо, отец Макнами сказал, что мама очень любила Элвиса Пресли и была даже однажды на его концерте еще до моего рождения.

Он сказал, что «Не будь жестока» была одной из ее любимых песен.

Я не знал этого.

13

Зеленый салат им нравился больше, чем морковка

На канадской границе мы подождали в очереди и наконец остановили наш «форд-фокус» перед воротами таможенного досмотра. Это было похоже на то, будто въезжаешь на мост, только без огромных металлических конструкций, соединяющих два берега, и без какой-либо воды; я хочу сказать, что там было несколько цепочек автомобилей и небольшие воротца, через которые можно было проехать, только бесплатно.

Когда мы подъехали к своей будке, высокий человек с усами велел нам низким, скрипучим и сердитым голосом показать наши паспорта.

Отец Макнами дал ему наши паспорта, и тот очень долго рассматривал их и сравнивал наши лица с фотографиями, пригибаясь и заглядывая в окно водителя. Канадский инспектор носил форму и, казалось, был чем-то раздражен.

– По делу или отдыхать? – процедил таможенник сквозь зубы. Он так наморщил лоб, будто ожидал от нас какого-нибудь неправильного ответа, и это действовало мне на нервы.

– Вообще-то, это как посмотреть, – ответил отец Макнами.

Элизабет сидела на переднем пассажирском сиденье, глядя в противоположную от инспектора сторону.

– Что с ней? – спросил инспектор.

– Просто ей не по себе от этой процедуры, – ответил отец Макнами.

– Куда направляетесь?

– Сначала в Монреаль, потом в Оттаву. Наша главная цель – церковь Святого Иосифа.

– И Кошачий парламент, – добавил Макс с заднего сиденья, ухитрившись обойтись без нецензурной лексики. – Долбаный Кошачий парламент, – прошептал он затем чуть слышно с горящим взором.

– Я был священником, – поспешно сказал отец Макнами, который, по-видимому, услышал шепот Макса и стремился задобрить инспектора, так как многие канадцы являются католиками, – по крайней мере, так утверждает отец Макнами.

– А каковы источники вашего дохода теперь? – спросил инспектор.

– Никаких, я на пенсии.

– Священники разве уходят на пенсию?

– Послушайте, мне нужно просто совершить небольшую поездку по вашей чудесной стране, своего рода паломничество. Но очень важное.

Инспектор смотрел на отца Макнами несколько секунд, так плотно сжав губы, что они побелели.

Отец Макнами улыбнулся ему.

– А как насчет вас, мисс? – продолжил инспектор. – Мисс! Не могли бы вы повернуться ко мне лицом?

– Что? – спросила Элизабет, не глядя на него.

– Ваши источники дохода?

– Я работала волонтером в библиотеке.

– А теперь?

Элизабет ничего не ответила.

– А вы там, на заднем сиденье? – произнес инспектор, дернув носом в мою сторону.

– Да? – отозвался я.

– Чем вы зарабатываете?

– Я всю жизнь проработал в долбаных кинотеатрах, – сказал Макс раздраженным тоном. Чувствовалось, что он вот-вот сорвется. – Алё, какого хрена?

– Не стоит выражаться, шеф. Держите свои чувства при себе. Так, что с вами?

Сквозь черные зеркальные очки инспектора я чувствовал на себе его взгляд.

– Я ухаживал за своей матерью, – сказал я правду.

– Это разве работа?

– Больше я ничем не занимался.

– А чем занимаетесь теперь?

Я не знал, что ответить, и промолчал.

– Итак, ни у кого из вас четверых нет настоящей работы, – констатировал инспектор, и было видно, что он ненавидит нас, считает нас всех неполноценными личностями.

«Ты-то точно неполноценная личность!» – воскликнул маленький человечек у меня в желудке.

– Вы собрали довольно необычную команду, отец, – бросил инспектор.

– Да, весьма необычную. Самую необычную, какая может быть. Это особые Божьи дети, уверяю вас.

На лбу инспектора опять собрались складки.

– Значит, основным источником вашего дохода является ваша матушка? Да, шеф номер два?

Я не сразу сообразил, что «шеф номер два» – это я, а когда сообразил, ответил:

– Да, была.

– А что случилось? Вы больше за ней не ухаживаете? Она вас уволила?

– Она умерла от рака мозга, – сказал отец Макнами. – И наша поездка посвящена, помимо всего прочего, также ее памяти. Вам не кажется, что вы не совсем чутки, инспектор?

Шея отца Макнами сзади покраснела, и я понял, что он сердится.

В очках инспектора отражались глаза отца Макнами. Они были широко раскрыты и опять превратились в засасывающие водовороты.