Ирина Дудина - Богема с Невского проспекта Страница 33

Я учился в знаменитой школе № 222 на Невском. Когда мне было лет 10, один одноклассник показал мне, как можно зарабатывать деньги на Невском проспекте. Правда, я его советом не воспользовался. Этот одноклассник у меня попросил рубль на один день и позвал меня с собой. Он одел белую рубашечку, красный галстук, купил пионерских и октябрятских значков, потом пошёл к Русскому музею и там выменял всё у иностранцев на жвачку и ручки. Потом жвачки и ручки он продал взрослым дядям у гостиного двора, на вырученные деньги купил ещё значков, выменял на жвачку и т. д. — несколько раз за день. К вечеру у него было 30 рублей, и он вернул мне мой рубль.

На Невском я зарабатывал деньги по-другому в том же возрасте. Я скупал утром билеты в кинотеатры на вечерние сеансы, а вечером их перепродавал с наценкой. Тогда же я первый раз познакомился с милицией, они у меня билеты отобрали, и тут же сами их пустили в ход. Ещё я научился зарабатывать деньги в автоматах в метро, там часто люди бросали не 5 копеек, а 50, и монета выскакивала, и, возвращаясь с занятий в бассейне в Петрекирхе домой, я набирал иногда несколько рублей. Правда тем же самым занимались и всякие другие люди, у автоматов была конкуренция, поэтому тут много денег было не заработать. Когда мы с одноклассниками прогуливали уроки, то обычно заходили в «Лягушатник» и там сидели за столиком, но ничего не покупали. Официантки в передниках нас уже знали, одни нас просто выгоняли на улицу, а другие разрешали посидеть в тепле.

Однажды я шёл по Невскому проспекту, и вот у Катькиного садика, прямо возле меня вдруг остановился белый лимузин, из него вышел мужчина в хорошем костюме, белой рубашке и галстуке, и он спросил у меня: «Скажите, а где здесь улица Заячья Роса?».

Однажды мы собирались на концерт в Капеллу, но наша подруга решила нас угостить особо вкусным китайским белым чаем. Мы сказали, что, пожалуй, чай пить не будем. А то пробки везде — опоздаем на концерт. Но хозяйка очень настаивала, и мы вернулись, и быстро выпили чай. Потом мы поняли, что эти две минуты чаепития спасли нам жизнь. Мы были уже недалеко от Капеллы, в двух шагах от Невского, как увидели, что движение вдруг застопорилось. Потом увидели, что только что перед нами произошёл несчастный случай — с крыши сошёл каскадом лёд и глыбы снега, сосульки упали на легковушку, которая проезжала мимо. В машине сидела девушка вся в крови, сосульки разбили стёкла машины, продавили крышу, и осколки порезали ей лицо. Если бы мы не стали пить чай, то как раз бы оказались под падением сосулек.

Как — то я провёл на Невском проспекте у Катькиного садика акцию «Фабрика художников». Мы предлагали проходящим мимо людям стать художниками. Наши друзья снимали на видео и фото процесс убеждения стать художниками, это было непростое дело!. И 18 человек случайных прохожих в результате согласились всё-таки стать художниками. И вот эти люди принесли на Пушкинскую-10 свои работы, а мы устроили через неделю в залах Нон-конформистского искусства их выставку. На открытие выставки, которое нигде не рекламировалось, пришло 200 человек! Вот что значит — пойти в народ!

Я работаю в справочной службе книжного магазина. Чего только не спрашивают. Например, сегодня спросили: «Нет ли у вас фотографии Дориана Грея?». Я сказала, что фотографии нет, есть только портрет.

В 1970-е годы я шёл мимо дома на Невском, где когда-то находилась кондитерская Вольфа и Беранже. Там в то время шёл ремонт, и колоннада была прикрыта фанерой. Я влез внутрь ремонтируемого здания, там встретил женщин, перебиравших всякий хлам. «Нет ли чего интересного?», — спросил я у работниц. И они протянули мне книгу учёта записей оптовой торговли кондитерской! Она велась в 1831–1832 году. Записи там были примерно такие — Графиня Орлова — 6 фунтов винограда и 3 фунта ананасов. Князь Оболенский — 7 фунтов изюма. И т. д. Эту книгу у меня потом взял Пушкинский дом, и реставратор промыла и просушила каждую страницу книги, чтобы подготовить её к долгому хранению. Качество чернил в книге было превосходное, вода им не была страшна!

Мы с Альбиной Сексовой возвращались с Праздника Меценатов в Эрмитажном театре. Мы познакомились с Альбиной Сексовой накануне в клубе «Камчатка», где она давала свой концерт и пела песни типа «Мы бухали в хач-квартире. Там бы старый аксакал У которого в сортире. И вот идём мы с Альбиной Сексовой по Невскому мимо Казанского Собора, а оттуда выходит просветлённый и исповедавшийся кинорежиссёр Константин Лопушанский, получивший награду от Ватикана за свои философско-религиозные фильмы. Мы с Константином поздоровались, и я решила ему представить свою новую подругу. „Это Альбина Сексова, звезда порно-шансона! А вот газета „Спид-инфо“, где про неё вышла статья“. Я достала из сумочки газету, где Альбина была изображена со своим обнажённым бюстом шестого размера в интимном белье, и где было написано, что эта женщина мечтает переплюнуть саму Сьюзан Бойл! Константин Лопушанский воскликнул громко: „Свят, свят, свят! Не надо мне такое показывать!“ и убежал от нас.

Однажды мы шли с поэтессой Наташей Романовой и художником Гришей Ющенко по Невскому, мимо одного банка. Все были несколько нетрезвы после концерта в клубе „Пьяная груша“. К тому же под ногами было очень скользко и сугробисто. Гриша поскользнулся и упал прямо всем телом на Мерседес, стоявший у банка, и погнул его значок на капоте. От банка в нашу сторону направился со страшным видом здоровенный холёный сеньор, это был то ли охранник банка, то ли вкладчик, то ли владелец авто. Мы с Романовой тут же подскочили, сняли Гришу с Мерседеса, значок распрямили. Я даже достала фотоаппарат и стала снимать крупным планом значок Мерседеса, чтобы было свидетельство того, что машина без вмятин и повреждений, и ничего криминального не произошло. Но банковский бугай взъярился и стал зверски бить художника Ющенко. Мы стали звать на помощь милицию, милиционеры тут же прибежали и забрали нас всех в своё отделение, кроме хозяина Мерседеса. Правда, они тут же нас и отпустили, и вообще были на нашей стороне.

Однажды я увидела краску для волос, на этикетке было написано, что это экологически чистый продукт, сделанный из вытяжки морковных семян. Я купила эту краску и покрасила волосы, ожидая обещанного золотисто-рыжего оттенка. Утром я увидела, что подушка моя в крови. Но это оказалась не кровь, а прядь моих кровавого цвета волос. Мне надо было срочно на Невский проспект на строгую деловую встречу, перекрашиваться было некогда, я решила выйти из дому с такими вот волосами. Но я стала замечать, что мои волосы стали жёсткими, как пружина, и вздыбливались в стороны… Когда я шла по Невскому, вдруг на той стороне я увидела группу пёстрых отвязных панков. Они кричали мне: „Сеструха! Иди к нам!“. Я посмотрела на себя в отражение в витрине, и увидела, что мои кровавые волосы почему-то стоят дыбом наподобие ирокеза. Я в ужасе нырнула в метро и помчалась домой приводить голову в порядок.

Однажды я шла по Невскому во время метели. Вдруг из снежных вихрей появился мой знакомый предприниматель. Он был в длиннополом драповом пальто, в алом шарфе и с алыми от бессонницы глазами. Я его окликнула. Он сфокусировал с трудом на мне свой взгляд и на мой вопрос, как он живёт, ответил: „Знаешь, может это болезнь какая. Но я уже полгода думаю только о евреях. Как проснусь с утра — так и думаю о них до глубокой ночи. Вот и сейчас иду, и всё думаю о них“

Я попала на Невском в ресторан „Палкинъ“ на фуршет по случаю презентации сериала про русских медиков „Интерны“ на канале ТНТ. Презентация была очень стильная — официанты были в медицинских халатах, на белых подносах с красными крестами лежали тарталетки, алое вино было в пробирках, а в мензурках лежали конфетки — таблетки. Ещё меня поразили украшения на пирожных-суфле. Там на шоколадках лежали маленькие фаллосы, выложенные из разноцветных таблеток. Я поделилась наблюдениями с журналистками за столиком. Они внимательно присмотрелись, и согласились, что это то самое. А так они сначала не заметили.

У меня, в бытность мою панком, был друг Андрей Благов. Он очень стильно одевался, у него был битнический плащ защитного цвета, белая рубашка, и он в таком элегантном виде любил гулять по Невскому. Мы все тогда оригинально одевались, в комиссионке у „Титана“ можно было смокинг купить за 69 рублей. А за 46 рублей в Елисеевском можно было купить коньяк „Наполеон“. И вот мы повадились пить „Наполеон“. Андрей Благов был в нормальном состоянии милейшим человеком, но стоило ему выпить, как он терял дар речи, и мог произносить только два слова: „Жечь, вешать! Жечь, вешать!“. Наверное, в него вселялся дух какого-нибудь агрессивного революционэра. И когда он бродил по Невскому, выкрикивая эти два слова, к нему тут же подкатывала милиция, и прогулки заканчивались в кутузке. Ещё одним знаменитым высказыванием Благова было: „Почему в рок клуб ходили все, а без образования остался я один?“. Ещё Андрей Благов, когда рассматривал картины знакомых художников, обычно говорил: „У тебя картина талантливая и хорошая, но изумруду маловато!“. И это высказывание стало знаменитым, мы, заходя друг к другу в гости, рассматривая картины друг друга, стали говорить с умным видом: „Хорошая картина! Много изумрудной краски!“.