Енё Рейто - Невидимый Легион Страница 33

В одну секунду мистеру Гуливеру удалось вызволить Польхона из смертельно опасного положения.

– Нечего здесь устраивать самосуд! Понятно? Если этот человек бросил нож, его расстреляют, как собаку, убийца ничего другого не заслуживает. Но необходимо провести следствие! В армии недопустим суд Линча. Запомните это!

Польхон сплюнул кровь. Кто-то так сильно ударил его в челюсть.

На крики вышел граф и вопросительно посмотрел на извозчика, уже готового в путь. Герр Штрудль выглядел очень взволнованным и что-то растерянно бормотал себе под нос.

Сэр Йолланд, вздохнув, забрался в коляску. Оттуда было хорошо видно все происходящее.

Человек в комбинезоне стоял перед Польхоном.

– Это вы бросили нож?

– Какого черта мне это было делать?

– Вы утверждаете, что кто-то другой кинул ваш нож в меня?

– Да…

– Где вы были, когда произошло покушение?

– Сидел на телеге. Один. Если вы в самом деле хотите знать, что я невиновен, могу доказать это одним словом.

На расстоянии нескольких десятков метров горели желтые глаза крадущихся гиен.

– Так скажите это слово.

– Только с глазу на глаз. Или, лучше, напишу.

Польхон быстро оторвал клочок бумаги, что-то нацарапал на нем и протянул автомобилисту. Тот бросил один взгляд на записку и тут же разорвал ее на мелкие клочки.

– Все в порядке, – и повернулся к остальным: – Ребята, Польхон невиновен. Его ножом совершено покушение. Он не делал этого. Чтоб никто не смел пальцем его тронуть! – И протянул Польхону руку…

5

Волнения на этом не закончились. У основания одного из холмов наткнулись на Дюка Росванга. Он был без сознания. Изо рта тоненькой струйкой стекала кровь. По мнению Джереми Облата, у Дюка была трещина в челюсти, что требовало срочной операции. На это сообщение Кинг Росванг заявил, что вырвет врачу оба глаза, если тот хоть пальцем притронется к его сыну. Воздушный Дьявол получил мощный боковой удар в челюсть. Было выбито два зуба.

Граф апатично сидел в коляске и чувствовал, что жизнь бурлит где-то в стороне, там происходят непонятные события и всем распоряжаются люди, которые взяли власть в свои руки. Девушка взбунтовала солдат, войском командует автомобилист, разыгрываются таинственные события… все идет само собой… идет… а он так слаб… жарко… Граф упал.

– Сэр… О Боже мой! У вас же жар! – Рядом с графом стояла девушка. – Прошу вас, немедленно поезжайте в оазис. Вам надо лечь.

– Что… здесь происходит?

– Я сама не знаю. Этот автомобилист… Это сам черт!.. Он смог подчинить себе весь легион.

Раздались громкие крики… Что это?

Посреди лагеря появилась тяжелодышащая ефрейтор Изабелла. Она была без шапки и вся в пыли, а под мышкой тащила безжизненное тело, которое по очертаниям напоминало Гогхура. Изабелла остановилась и бросила тело на землю.

– Негодяй! – ефрейтор повернулась к собравшимся вокруг нее людям. – Что с моим сыном?! Этот мерзавец убил его!

– Успокойся, мое сокровище. С мальчиком все в порядке, – сказал Кинг Росванг и повернулся к остальным. – Ефрейтор Кавелотти – мой младший брат и отец того парня, которого избили…

– Этот человек, – Изабелла повернулась к мистеру Гуливеру и показала на Гогхура, – бросил нож. Мой сын это видел и кинулся на мерзавца, а тот убил моего мальчика!

– Дюк жив, – успокоил Росванг супругу.

– Послушай, Кинг! У тебя всю семью вырежут, а ты палец о палец не ударишь! Так вот, негодяй увидел, что я иду к нему, и бросился бежать. Но я догнала его и приволокла обратно.

– Хм… – заметил Тоутон. – Похоже, это краткое путешествие слегка утомило нашего арабского друга.

– Он еще жив? – спросил автомобилист и опустился на колени рядом с бедуином.

– Мне было не до пульса, когда я била эту мразь! – сказала ефрейтор с яростью возмущенной матери. Вдруг мистер Гуливер вскрикнул и наклонился к Гогхуру.

– Этот человек не араб!

Кое-где на месте ударов кожа была белой! Это сошла краска!

– Проверьте у него карманы! – сказала подошедшая Анна. Рядом с девушкой, немного покачиваясь от слабости, стоял граф.

Все с ужасом смотрели на лжеараба. Там, где человек в комбинезоне провел смоченной в бензине тряпкой, кожа стала белой! Затем автомобилист добрался до висящего под бурнусом мешка.

Письмо, адресованное Гогхуру. Прежде чем автомобилист смог сообразить, что там написано, граф и девушка успели прочитать:

«Соколов!

Будь осторожен! В игре участвует и Годдинс. Очень опасная женщина! Возможно, она охотится за папкой для Л. Присоединись к ним в качестве проводника. Прежде чем они дойдут до Иделеса, мы нападем на отряд. Если будут новости, сообщи в Эль-Голеа. Я там вместе с X. Бискра».

– Соколов… – изумленно прошептал граф. Девушка быстро вывернула мешок. Все сомнения отпали: на землю выпала фотография капитана колониальной гвардии. Этим капитаном был Гогхур. Белые зубы, черные волосы, но лицо ничем не походило на лицо человека в комбинезоне.

Мнимый араб пошевелился. Главный врач отряда Джереми Облат осмотрел пострадавшего.

– Может, он и грабитель, – сказал доктор, – но если я не ошибаюсь, у него сломано два ребра. Необходима срочная операция.

Польхон зло выкрикнул:

– Пусть подохнет как собака!

– Операция этому не помешает, – невозмутимо ответил Облат.

– Свяжите его, – сказал автомобилист, – утром выслушаем, что скажет этот «араб». Дюрье, приставить к нему часового и контролировать каждый час!

Граф пошел к коляске. Анна и мистер Гуливер сопровождали его.

– Согласитесь, – тихо сказал человеку в комбинезоне граф, – необходимы некоторые объяснения. Если этот человек – Соколов, что, по-моему, бесспорно, тогда вы не можете быть…

– Я – не Соколов.

Граф вздохнул.

– Вечно какие-то недоразумения с именами. Почему же вы сказали, что вы бандит Соколов?

– Мне надо было завоевать доверие. Я не вру, это действительно так. Если бы я сказал, что я не Соколов, вы сочли бы меня обманщиком. Белые зубы, черные волосы, красный автомобиль – все совпадало. Чтобы заставить вас поверить, мне пришлось признать себя Соколовым, бандитом, которого можно перекупить. Затем вы доверили мне легион, ведь перекупленный бандит стоит больше, чем никому не известный, который открыто предлагает свои услуги…

– Так, значит… вы… не бандит?

– Ну почему же? Что, в мире нет бандитов, кроме Соколова? Простите, я не хотел бы потерять доверие господина графа: не сомневайтесь, я такой же точно бандит, как и этот Соколов.

– А… – сказал граф и сел в коляску. Он чувствовал себя совсем разбитым. – А кто тогда… в письме упоминалась женщина… Годдинс?

– Это я, – прошептала Анна.

Установилась зловещая тишина. Анна Годдинс, Эльсворт, Лорье, Милдстоун села на верблюда, что-то выкрикнула, животное встало на ноги и затрусило по ночной пустыне.

– Поехали! – выдохнул наконец граф.

– Но! Диндель! Пошел!

Коляска тронулась с места. Человек в комбинезоне долго смотрел вслед удаляющимся дрожащим огням. Старый фиакр трясся по Сахаре по направлению к оазису…

Глава пятнадцатая

1

В оазисе было только одно каменное здание: сложенная из глиняных кирпичей гостиница. Когда коляска подъехала к этому заведению, хозяин как раз жарил на вертеле барашка, но так зазевался на заезжий экипаж, что пришел в себя только от запаха горелого мяса.

Граф, выйдя из коляски, автоматически посмотрел на счетчик и расплатился. Герр Штрудль повесил табличку «свободно», грузно наступил на подножку, с нее – на землю и последовал за графом. Кнут он, естественно, взял с собой.

Чахлые пальмы оазиса не давали густой тени, а только накапливали зной. Испарения растений делали воздух более вязким и прелым. Маленький ручеек, ворча, бежал по узкому скалистому руслу, тут же стояли арабские женщины с закрытыми лицами и лопотали все сразу на своем журчащем языке. Стайка ребятишек дразнила палками длинную безвредную змею. Если бедное существо пробовало уползти, его поддевали под живот и подкидывали высоко в воздух. Под одной из пальм сидел на корточках слепой араб с высохшим лицом и желтым черепом и что-то заунывно завывал на одной ноте. При этом старик плел циновку из пальмовых листьев. Над ним на дереве сидела огромная обезьяна и жевала что-то белое, но не глотала, а вытаскивала изо рта и бросала вниз, чтобы липкая жвачка упала на желтый череп. Но почтенный старец не обращал внимания на подобные мелочи, тянул свою бесконечную песнь и плел циновку.

Граф окинул взглядом безрадостную картину. Среди пальм работали два местных жителя. Перед одним из них стояла громадная ступа. В ней мололи зерно – так же точно, как и две тысячи лет назад. Ступу обнюхивал лохматый козел. Слева от хижины валялось несколько бревен и виднелась зацементированная площадка. Здесь уже что-то строили. Рядом с бетономешалкой лежал одинокий верблюд. Вылинявшее старое животное время от времени вываливало язык и медленно прищуривалось. На грустные подслеповатые глаза опускались ресницы. Затем верблюд с сипением выпускал воздух, и около его морды поднимались фонтанчики пыли.