Эдгар Доктороу - Клоака Страница 34

Этот стыд касается не только нашей «Телеграм». В редакциях многих газет просматривали материал и отказывались его публиковать. Даже знаменитая «Сан», руководимая не менее знаменитым Ричардом Генри Даной, вместо предложенного материала печатала послания мэра в качестве рекламы. У этой газеты был контракт на публикацию официальных объявлений, за которые Твид платил очень щедро — по доллару за строчку. Либо редакции зависели от него, либо главные редакторы считали себя его друзьями. Многие опасались за свое положение и за свою жизнь — причины отказа были самые разнообразные…

От позора американскую журналистику смогла спасти смерть члена редколлегии «Таймс», который был партнером Твида по совместному владению типографской фирмой. После смерти этого человека у директора издательства Джорджа Джонса и исполнительного редактора Луиса Дженнингса оказались бы развязаны руки и они смогли бы печатать то, что считали нужным.

Что касается меня, то я пожизненный, закоренелый холостяк. Мне не надо беспокоиться за судьбу жены и детей. Я обдумывал создавшееся положение день или два… Я не смог заставить своего издателя мистера Лэндри решиться на дерзкий шаг. Я пытался воззвать к его святая святых — чувству протеста, я умолял. Он спокойно выслушал меня, не реагируя на мои напыщенные выражения, сменявшиеся вспышками неистовства. Твид действовал на город и его обитателей как вампир, который высасывает кровь из артерий своих жертв. Мне казалось, что я вижу Твида, копающегося в грудах мусора… купающегося в вытекших на улицу нечистотах… крадущегося во тьме вместе с легионами ночных крыс… мародерствующего в вагонах, забитых трупами умерших от инфекционных болезней… Я прибрал свой стол, оставив в его ящике лучшую в моей жизни статью, надел пальто и шляпу и вышел на улицу.

Но здесь не место вспоминать об этом. После того как взрывоопасный материал был опубликован в «Таймс», эффект превзошел вес ожидания. Был создан гражданский комитет, и объединение налогоплательщиков начало громкий судебный процесс. Круг дал трещину. Конноли, инспектор, работавший на окружение Твида, согласился сотрудничать с комитетом, и для расследования преступлений было образовано большое жюри.

Казалось, ад рухнул. Падение системы, которая годами угнетала людей, тем не менее вызвало брожение умов, и начались стихийные волнения. На улицы выплеснулся шторм, громивший магазины, люди дрались на улицах, пугая лошадей. Разорились три банка, в которых Твиду принадлежали контрольные пакеты акций. Перестали выходить десятки мелких газет, живших от его щедрот. Деловые конторы плотно закрыли свои двери и прекратили работу. Деловая активность упала. Иностранцы вступали в борьбу друг с другом, мы все ощущали под ногами смутный рокот, как от невидимого землетрясения. Вопреки самим себе, мы были вынуждены взглянуть правде в глаза, что оказалось нелегким испытанием для всех, кто своими руками создал этот беспокойный город.

Я не могу сказать, что Донна совершенно не касались темные дела твидовского окружения. Но они не слишком занимали его и во времена безраздельной власти Твида. Все в городе только и говорили, что о конце всевластия ненасытного губернатора. Донн лично должен был быть очень доволен таким оборотом дела — ведь он всю жизнь провел в условиях профессионального рабства, в услужении у мерзкой системы, — и вот она начала крошиться и распадаться. Он не показывал своего торжества — это было не в его натуре, в создавшихся условиях он не стал думать и заботиться о себе. Единственное, что я заметил, — это интенсивную работу мысли в то время, когда он читал разоблачительный материал, который я дал ему, прежде чем с неохотой вернул владельцу. Прочтя все, за обедом, Донн сказал одну весьма примечательную вещь. Его удивили не размеры присвоенных сумм, а то, что всякому воровству придумывали подходящее и приличное название, прикрываясь которым, незаконной сделке придавали совершенно официальный характер. Бухгалтерские книги Круга фиксировали не только те сделки, где город выступал покупателем, но и такие, где он был продавцом. В этих случаях, хотя сделкам придавался вполне приличный внешний вид, отсутствовали документы, удостоверяющие их законность.

— Например? — задал я совершенно неуместный вопрос.

— Вот, например, недавно открытый приют для детей-сирот — Дом маленьких бродяг — расположен на Девяносто третьей улице, у реки. Однако в бухгалтерских отчетах деньги, уплаченные за заключение сделки, не проходят.

Мне тогда подумалось, что это мелочь на фоне разыгравшегося колоссального скандала. К тому же мое собственное несчастье с публикацией разоблачений не давало мне покоя. Но Донн отличатся высоким ростом и необыкновенной способностью видеть дальше, чем обычные люди. Через пару дней он откопал документы об аренде помещения и образовании учреждения. Все эти сведения он нашел в Регистрационной палате. Дом маленьких бродяг оказался анонимным приютом, который должен был проводить в жизнь последние достижения педагогической науки. Мистер Твид, мэр и мистер Конноли были членами попечительского совета. Директором значился Юстас Симмонс. Врачом в учреждении работал доктор медицины Вреде Сарториус.

Глава восемнадцатая

В те времена местность к северу от Семьдесят второй улицы не являлась уже сельской, но не стала еще и городом. Больших домов было мало, и стояли они редко. Старые дома сносились целыми кварталами, места под новую застройку выравнивались в линию по прямой, но новых домов почти не строили. Там и сям можно было видеть лишь короткие шеренги недавних построек. Потом следовал прогал и снова ряд домов с гранитными подъездами. Дома стояли пустыми и не заселялись. Улицы, вымощенные булыжником, упирались прямо в пастбища, кругом виднелись окруженные лесами строящиеся здания, сквозь окна которых просвечивало небо. Стильные постройки близко соседствовали с хибарками, рядом с которыми мирно рылись в грязи свиньи. Всюду, куда ни кинь взгляд, громоздились груды кирпичей и штабеля пиломатериалов, заботливо прикрытие брезентом, развевавшимся на ветру, поблизости от паровых подъемных кранов, поставленных прямо посреди полевой травы. Как ни странно, рабочих было не видно, словно город здесь строился сам по себе.

Немощеная дорога полого спускалась к реке от Парк-авеню и Девяносто третьей улицы. Здесь во множестве произрастали деревья и одичавшие тыквы, усеявшие зеленую траву. Шум города почти не достигал этой окраины и казался отсюда чем-то не вполне реальным. Донн и его люди остановились в тени плакучих ив на полдороге между Первой и Второй авеню. Все очень напоминало пикник — расстегнутые рубашки, фляги с водой и коробки с ленчем. Мусор полицейские бросали в большой картонный ящик, поставленный у подножия дерева. Со стороны реки людей не было видно. Основная часть дороги находилась ниже, а подъем, с которого можно было бы их увидеть, загораживала стена Дома маленьких бродяг.

У ворот красовался полицейский пост.

— Такие посты, — пояснил Донн, — ставят около дипломатических миссий. Еще одна такая будка стоит возле дворца мистера Вандербильда и еще одна около Таммани-Холл[8]. Должно быть, здесь живут очень высокопоставленные детки.

Из всего личного состава муниципальной полиции Донн сумел набрать двенадцать или тринадцать преданных ему людей. Еще один отряд укрывался в наблюдательном пункте на Девяносто четвертой улице, в квартале к северу от интересовавшего нас здания на Первой авеню. Третий отряд расположился в одном квартале к югу от этого места.

Я совершенно не понимал, что, собственно говоря, они там делают. Полицейские были заняты только тем, что рассматривали приют в бинокли. Этим их наблюдение исчерпывалось. Я присоединился к группе капитана Донна на второй день их вахты. В пыли купались птички, порхавшие взад и вперед из леса в кусты и обратно. Над рекой временами пролетали на юг стаи диких гусей. Неужели я приперся сюда, в такую даль, чтобы полюбоваться на пикник любителей-орнитологов? Должно быть, я высказал Донну подобную претензию, касающуюся их бездействия.

— А кого мы должны арестовать? — парировал он.

— Любого, кто находится в здании.

— Значит, я должен вломиться туда без ордера?

— А вы надеетесь получить ордер от подкупленных ими прокуроров?

— Сначала надо сформулировать обвинение…

— Какая разница? Вы же понимаете, что творится за этими стенами. Чтобы оградить людей… этих надо взять под стражу.

— Так мы в конце концов и поступим, — спокойно заверил Донн.

Он протянул мне бинокль. Постройка отличалась великолепием и пышностью. Это было выстроенное в романском стиле сооружение из красного кирпича, украшенное угловыми башенками с бойницами. Дом был красиво отделан гранитными плитами. Цокольный этаж скрывала высокая кирпичная стена. Вход закрывали тяжелые, окованные железом, массивные ворота, казавшиеся незыблемыми. Постройка придавала солидность обитателям, кто бы они ни были. Замок казался форпостом нашей передовой цивилизации, напоминая по стилю все те учреждения, которые обычно располагаются на окраинах, — дома для престарелых, богадельни, убежища для падших женщин, интернаты для глухонемых.