Робин Уильямс - Ассистенты Страница 34

А я и не знал, что он здесь. Подхожу, восхищаюсь и говорю ему, что он самый счастливый на свете, а у меня в его возрасте не было такой игрушки. Он спрашивает у Эшли разрешения посмотреть телевизор.

— Хорошо, дорогой, но не больше двадцати минут, а я пока приготовлю ленч, — соглашается Эшли и поворачивается ко мне: — Я знаю, нехорошо разрешать ему смотреть телевизор. Но ты не подумай, у нас много других занятий.

— Уверен, у вас очень плотный график, — киваю я, понимая, что выгляжу как полный осел.

Эшли начинает вынимать продукты, и я ей помогаю.

— Ты не голоден? — неожиданно спрашивает она. — Я с удовольствием сделаю тебе сандвич.

— Конечно, то есть если это не очень сложно…

— Совсем несложно. Вернулся малыш.

— Ура! — хлопает он в ладоши. — Сандвичи! Боже мой, этот ребенок радуется всему подряд!

Не сомневаюсь, это будущий продюсер.

Я сажусь, а Эшли с улыбкой смотрит на нас.

— Ты будешь с горчицей или майонезом ? — спрашивает она.

— И с тем, и с другим.

— Я тоже.

ОНА ХОЧЕТ МЕНЯ.

— Джеб, — теребит меня малыш, — посмотри, я покажу тебе свои карты.

Он что-то болтает, но мне трудно сконцентрироваться. Эшли достает продукты с нижней полки холодильника. О Боже, у нее великолепная попка! Не могу поверить, что я здесь! Это наверняка сон! Сейчас я проснусь в своей квартире без кондиционера и буду потеть, доводя себя до экстаза, в сороковой раз просматривая фильм с порнозвездой Дженной Джеймсон.

Быстрая смена кадров Белые буквы на черном фоне: час спустя

Малыш уже поел и вернулся к телевизору. Я помогаю Эшли убирать тарелки.

— Так приятно, когда рядом есть кто-то взрослый, — говорит она. — Пойми меня правильно, мне нравится быть мамой, но достаточно утомительно сидеть одной с пятилетним ребенком в течение двадцати четырех часов.

— Не сомневаюсь, — соглашаюсь я, как полный придурок.

— Рэндалл постоянно на работе, часто до позднего вечера. Неужели у людей в этом городе нет личной жизни, или они задвинули ее на второй план? — Эшли произносит это так, что я понимаю — она начинает сомневаться в необходимости таких поздних совещаний и в самом факте их существования.

— Люди в Голливуде очень целеустремленные, — расплывчато отвечаю я. — Если хочешь достичь успеха, по-другому нельзя.

— Тебе нравится работать в «Ауткам». Это не совсем то, к чему я стремлюсь, но один из способов пробиться.

— То есть ты не хочешь быть агентом ?

— Господи, конечно же, нет! — восклицаю я и тут же сожалею об этом. — Конечно, по сути, я не имею ничего против этой работы. Но я хочу писать. — «По сути»? Я что — заговорил, как гей?

— Правда? — оживляется Эшли. — Я и не подозревала, что ты думаешь о карьере писателя.

— Ну это моя мечта, — смущаюсь я. А ведь это мне совсем не свойственно. Что со мной происходит в последнее время? Наверное, так чувствуют себя женщины, когда переживают так называемый переломный момент.

— А что ты пишешь?

— В основном сценарии. Но у меня есть несколько опубликованных стихов! — И зачем я только рассказал об этом?

— Поверить не могу! — потрясается Эшли. — Я писала стихи в колледже! Мне так хочется прочитать твои. Покажешь их мне?

— Конечно, — говорю я. Неужели ей действительно интересно? — Если только смогу найти.

— Удивительно, как мы составляем представление о людях! Никогда бы не подумала, что ты писатель.

— А что ты обо мне думала?

— О, не знаю. Ты — с таким телом и вообще — может быть, актер. Разве писатели не должны быть занудными и лысыми?

— Ты говоришь забавные вещи, — смеюсь я.

Эшли так на меня смотрит, что мне хочется ее поцеловать, и я вдруг начинаю сильно нервничать. Это желание очень острое, но я боюсь испугать ее. Поверить не могу, каким замечательным человеком она оказалась! Я представлял ее совсем другой: типичная голливудская жена, вышедшая замуж за богатого засранца, одна из этих девчонок на «ренджроверах». Но похоже, я ошибался.

— Что ж, пожалуй, пойду, — говорю я.

— Конечно… — Она выглядит расстроенной. — Не хочу тебя задерживать.

— Спасибо за ленч, — благодарю я.

Почти уже у двери я слышу, что она зовет меня по имени. В мыслях сразу же возникает обычная для меня небольшая фантазия: Эшли заваливает меня на пол в холле и спрашивает, думал ли я, что смогу полюбить такую женщину, как она.

— Чуть не забыла, — спешит ко мне Эшли. — Вот лекарство. Принимай по одному пакетику каждые восемь часов. Просто высыпай порошок под язык. — Беру три маленьких пакетика из ее теплой ладони и благодарю. — Ив следующий раз, когда будешь поблизости, не забудь принести стихи.

— Хорошо.

Как в тумане, иду через двор. Уже у машины вспоминаю, что забыл взять вещи для химчистки. Собираюсь было вернуться и позвонить в дверь, но эта мысль пугает меня. Эшли пугает меня. Я в эйфории, кружится голова, и нет ни малейшего намека на эрекцию.

РЕЙЧЕЛ

— Рейчел!

Открываю глаза и вижу изумленное лицо Дэна, склонившегося надо мной.

— Тебя к телефону!

Застонав, натягиваю одеяло на голову. Он разбудил меня, когда мне снился Стоун Филипс, с которым мы катались на катке в «Рокфеллер-центре». Этот сон повторяется время от времени.

— Рейчел! — снова трясет меня Дэн.

— Что? — тру я глаза.

Дэн протягивает мне трубку и пожимает плечами:

— Не знаю, кто это. Но она сказала, что это срочно.

Смотрю на часы — семь тридцать утра — и беру трубку.

— Алло? — хрипло говорю я.

— Рейчел, это Микаэла. Извини, что разбудила тебя, знаю, сегодня воскресенье, но тебе нужно как можно скорее приехать в дом.

У меня пересохло во рту.

— Что случилось?

— Лорн и Виктория серьезно поссорились вчера вечером. Она обратилась за судебным запретом [23] и собирается через час сделать заявление для прессы.

— О Боже!

— Ты последняя видела ее в пятницу. Может, произошло что-то необычное?

У меня перехватывает дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Кроме того, что закрыли сериал.

Я знаю, что у меня могут быть проблемы, но все же решаюсь:

— Она выпила слишком много таблеток.

— Нет, это не то. Было что-нибудь, что могло ее расстроить?

— Я не знаю.

— Звонки, факсы, письма…

И вдруг я вспоминаю!

— Звонили из офиса доктора Митчелла и приглашали Викторию обсудить результаты анализов.

— Не объяснили, в чем причина?

— Медсестра сказала, что это конфиденциальная информация. Я оставила Виктории записку.

— Я уже еду. Увидимся в доме, — говорит Микаэла. Вешаю трубку и выпрыгиваю из постели.

— Все в порядке? — спрашивает Дэн.

— Не думаю. Через час Виктория дает пресс-конференцию! — Хватаю джинсы и натягиваю их.

— Пресс-конференцию? Тебя покажут по телевизору?

— Не знаю. — Переворачиваю вещи в ящике и вытаскиваю черную футболку.

— Ты ведь не собираешься ехать в таком виде? А если попадешь в кадр? Этот цвет не подходит.

Футболка повисает у меня на шее.

— Ты действительно думаешь, что меня могут показать по телевизору?

— Конечно, на пресс-конференциях всегда шатаются люди с камерами.

— Ты прав! — Снимаю футболку. — Помоги мне подобрать что-нибудь из одежды. Нужно принять душ! — Бегу в ванную и открываю кран. Но, едва начав раздеваться, ужасаюсь: у Виктории проблемы, а я думаю о своем теледебюте! Иногда я бываю такой эгоистичной! Выключаю воду и снова одеваюсь. — Дэн, у меня на это нет времени!

— Конечно, есть. Только поторапливайся, я сделаю тебе макияж! — Он оглядывает комнату. — Где твоя синяя блузка на пуговицах?

— Она грязная, — отвечаю я и снова надеваю черную футболку.

Дэн роется в корзине с грязным бельем, находит блузку и расправляет ее.

— Она сильно помялась. Сейчас поглажу, — говорит он. Но я уже в гостиной, ищу ключи от машины. — Это займет пару секунд, — настаивает Дэн, не выпуская из рук блузку. Когда-нибудь он станет очень хорошим мужем.

— У меня нет времени. — Я хватаю сумочку. — Позвоню тебе позже.

— Ты не хочешь почистить зубы?

Бегу в ванную и сую в рот зубную щетку.

— Почищу по дороге.

— Но…

— Позвони моей маме, скажи, чтобы она включила новости.

На Бичвуд-лейн так много машин и людей, что я вынуждена припарковаться за три улицы до дома Виктории. Два полицейских автомобиля, машина охранной фирмы «Вестек» и несколько фургонов, принадлежащих журналам и телекомпаниям: программа «Хард копи», Си-эн-эн, «Е!», «Афера», «Экстра» и «Энтертейнмент тунайт» — машины выстроились вдоль улицы, спутниковые антенны нацелены в небо. Интересно, приедет ли Стоун? Я этого не вынесу!

Пробиваюсь сквозь толпу любопытных соседей, фотографов и телерепортеров с блокнотами, микрофонами и диктофонами. Высоко в небе кружат вертолеты местных новостных каналов.

Журналистка в желто-розовом костюме говорит в камеру: