Andrew Лебедев - Скотство и чуть чуть о плохих грузинах Страница 34

– Правда, любимый, – отвечала Кира, целуя своего избранника, – я с тобой такая счастливая.

И после того, как откатался ее любимый фигурист Авербух в паре с Сережиной любимой актрисой Валей Малаевой, Кира решилась и сделала признание, – а ведь у нас с тобой будет ребеночек, – сказала Кира.

– Правда? – восторженно воскликнул Сережа.

– Да, ребеночек, а может и сразу два…

Родителей Алиски – Лену Кругловскую с Василием Александровым снимать поехали в Хельсинки. В Финляндию.

– Вообще, Финляндия это что-то вроде филиала Ленинградской области,- объяснял Максиму Сева Карпов, которому Золотников поручил быть старшим в их телевизионной экспедиции, – я раньше, при советах занимался бизнесом, водка-сигареты-шампанское…

Продавал финнам, что ездили в Ленинград…

– Проезжая теперь по Выборгскому шоссе, где оно льнет к береговой линии и вьется бесконечной чередою плавных перегибов, ты не обращал раньше внимания, что от Солнечного и до Зеленогорска почти что в каждом повороте на дереве или столбе висели кладбищенские венки? – Сева задумчиво спрашивал дремавшего Максима, – это же все в основном бывшие друганы и братаны мои по бизнесу, фарца зеленогорская, мафия выборгская, эх! Сколько их тут полегло, – вздыхал Сева, глядя в окно микроавтобуса, – а ведь именно здесь и зарождался наш питерский капитализм!

– Как же плохо еще умеют рулить наши люди, – сказал вдруг очнувшийся от дремы Макс, – ну что ни поворот, то венок и траур! Надо что ли шоссе спрямить, или людей подучить…

– Э-э-э, нет, братан, это жизнь такая, это так сказать зеленогорский менталитет фарцовский в этом весь тут такой у нас, – вздохнул Сева и принялся рассказывать.

Сам я выборгский. И Были у меня кореша Геша Турмалай и Петя Чухонец. К письму и счету, равно как и к ботанике с географией все мы испытывали жгучую ненависть.

Зато с восьми лет полюбили, мы разглядывая порнографические картинки, "чистить морковку", а с девяти уже пристрастились к пиву и сигареткам, сам понимаешь, ну, а едва справили мы свои первые по жизни юбилеи, типа исполнилось нам по десяти, все дни стали мы проводить на Выборгском рынке возле продавцов матрешек и командирских часов. Здесь по нашему с корешами моими мнению и протекала самая настоящая жизнь. А за пределами же рынка, за исключением, разумеется ресторанов и казино, по нашему разумению жизни никакой не было, а было какое то скучнейшее прозябание.

Максим слушал приоткрыв один глаз, а Сева рассказывал.

– Именно на рынке по нашему с Гешей Турмалаем и Петькой Чухонцем убеждению, толкались носители истинных знаний, это продавцы армейских шапок – ушанок, понимавшие два десятка слов по фински, именно здесь играли накаченными плечиками "бычары" из бригады Семена-Бомбилы, что пасли здешние торговые ряды и проституток, именно здесь расхаживали фирмачи – финны и шведы, остановившиеся на пару часов в первом большом российском городе перед последним авто-броском на Ленинград.

Впрочем, к финнам у нас было двоякое отношение. С одной стороны это были господа в дорогих одеждах, располагавшие деньгами в иностранной валюте, одним словом люди приличные и достойные уважения, а с другой стороны это была "чухна белоглазая", в спину которым продавцы, понимавшие пару десятков слов по иностранному – а для нас с пацанами – просто академики, всегда хохотали и выкрикивали по- русски разные обидные слова… Я никогда не мог для себя взять в голову, почему такие от природы глупые финны – ну не мог же я не верить умным ребятам – продавцам, живут так богато и более того, дают жить и тем же самым продавцам, и "бычарам" и проституткам… Однако мы в пацанами по нашим тогдашним свойствам наших мозгов не могли надолго загружать голову какими бы то ни было размышлениями и поэтому приняли существующее положение вещей как данность. С десяти лет в наших головах устоялась такая космогоническая система мира где глупые финны покупали у умных выборжан шапки – ушанки и матрешек, а сильные и красивые "бычары" Семена – Бомбилы отнимали потом у продавцов часть наторгованного и ехали вечером в казино, где до утра пили с проститутками алкогольные напитки иностранного производства, и нам – пацанам, предстояло в этом мире найти себе место, достойное наших желаний и образования.

Гешу Турмалая заметил "сам" Сеня-Бомбила. Ему нужен был менеджер – администратор для нового вида предпринимательской деятельности. И Сеня сделал Геше предложение.

Суть бизнеса была проста. На все значимые, снабженные светофорами перекрестки и бензоколонки необходимо было расставить безногих алкашей. Алкашей таких было навалом, каждую зиму все большее и большее количество пьющих мужчин валяясь по пьяне на снегу, отмораживало себе нижние конечности, которые им бесплатно ампутировали потом в городской больнице. Так что кадровый вопрос в новом бизнесе решался весьма просто. Но этих алкашей было необходимо одеть и обуть в военную камуфляжную одежду, усадить их всех на инвалидные кресла – каталки и самое главное следить, что бы алкаш сидел на своем перекрестке все шестнадцать часов рабочего дня, и выполнял план… Триста финских марок в день с одного перекрестка.

Геша вписался в бизнес безоговорочно. Причем не только успешно выполняя план, предписанный Сеней-Бомбилой, но и перевыполняя высокое задание.

Во-первых Геша сэкономил на креслах – каталках, заставив инвалидов где стоять на костылях, а где просто сидеть на принесенном из дому табурете. Для того что бы инвалиды не падали к концу смены, а могли бы передвигаться с протянутой кепочкой вдоль стоящих под красный свет машин, он поставил на каждый перекресток не по одному инвалиду, а по два, что бы они менялись каждые пол-часа, давая отдых натруженным культям. Геша был со своими подчиненными строг. Если он приезжая с обязательным ежедневным обходом не заставал инвалида на рабочем месте, он безжалостно увольнял работника без выходного пособия. Не сдавшего обязательный дневной план, он заставлял работать ночью. И горе было тем инвалидам, которых он заставал на работе в нетрезвом виде.

Геша проявил и другие организаторские способности, так он договорился о присмотре местными ГАИшниками за безопасностью его подчиненных в обмен на необременительную ренту.

Он облагородился, стал одеваться в костюмы и даже научился повязывать галстук.

Своим родственникам и знакомым девушкам Геша начал представляться предпринимателем, имеющим несколько цехов и торговых точек. Под цехами и точками подразумевая перекрестки и бензоколонки, где стояли его "ветераны" чеченской, афганской и Великой Отечественной – тут все возрасты годились!

Однако, в один печальный день, когда Геша только что поменял свою драную ржавую "девятку" на пятилетнюю "БМВ", с ним случилось то, что и должно по теории случиться с молодым и красивым бизнесменом. Выпив в шашлычной Гасана Акаева триста коньячку, он нажал на газ, забыв перед одним из поворотов шоссе нажать на тормоза… Гаишники так и нашли его под утро, уткнувшегося носом в торпедо…

Вместе с ним уткнувшись носом в окровавленное торпедо спала вечным сном его несовершеннолетняя подруга Анжелка, которая как и мой корифан Геша тоже ненавидела письмо и счет, и свято верила в то что настоящая жизнь вертится в трех измерениях – ресторан, казино и боулинг-бар…

Ну, братва, скинувшаяся по двадцать марок на похороны, повесила на повороте красно-зеленый жестяной венок, выпила в шашлычной у Гасана по триста коньячку и оседлав свои "ауди" и "БМВ", разъехалась по делам… …А на жестяном веночке, что висит теперь на одном из поворотов Выборгского шоссе, кто то написал:

Здесь сломал себе шею нормальный пацан. Он в своей жизни сделал много хороших дел – выкурил сто тысяч сигарет, выпил десять тысяч бутылок и банок пива, пятнадцать тысяч раз "дрочил морковку", трахнул сто баб… В общем нормальный был пацан…Жалко что рано помер. Сколько еще таких полезных дел он мог бы совершить!

Сева вздохнул.

– Горестная история, – сказал Макс.

– Но я и второго своего кореша также потерял, – сказал Сева, – ведь Петька Чухонец, который встал потом на Гешино место администратором инвалидной команды, он тоже в своем Мерседесе так-же разбился между Репиным и Комарово…

– Ну а ты как же живым остался? – спросил Макс.

– А тут, брат, свела меня судьба с Гришей Золотниковым и стали мы заниматься рекламой, переехал я в Питер и Бог миловал меня и от этого рокового шоссе и от пьяных турмалаев.

Лена Кругловская и Василий Александров сперва встретили их настороженно.

– Кто? Зачем? Для какой передачи? Для какого телеканала интервью?

Но заготовленный еще в Москве пакет из трех котлет русского нала – сделал свое дело, родители Алиски разговорились -таки на камеру, а когда Сева достал еще две котлеты, из тех, что дал ему Гриша, и Лена и Саша запели просто соловьями.