Предположительно (ЛП) - Джексон Тиффани Д. Страница 34

— Привет, — говорю я, когда он подходит.

— Что?

— Ты живешь в этом доме? — я указываю на здание.

Он делает шаг назад и пристально смотрит на меня.

— А что?

— Эмм... ты знаешь Теда?

Мальчишка стонет и закатывает глаза.

— Опять? — бормочет он. — Ты одна из его девушек?

Одна из его девушек?

— Слушай, ты не можешь больше здесь ошиваться. Поэтому его и выперли отсюда. Он тебе не рассказал об этом? У него есть телефон, по нему и разбирайся!

Я чувствую, будто из ниоткуда раздается выстрел и пронзает мое сердце насквозь, оставляя там зияющую дыру, размером с футбольный мяч. Сквозь нее гуляет холодный ветер, я дрожу. Могла бы умереть прямо сейчас, и мне бы не было до этого дела.

— Ты, наверно, новенькая, — ухмыляется он.

— Я его кузина.

Я не знаю, зачем это сказала, но эта ложь оказывается удачной. Он хмурится.

— Ох. Ну, он иногда бывает в Тильден-Хаусес с какой-то цыпочкой по имени Летиция. Возможно, ты найдешь его там.

Тильден находится в Браунсвилле, одном из самых ужасных кварталов Бруклина. Так мне говорил Тед, по крайней мере. Говорил, что там очень опасно. Говорил, что там можно найти любое оружие, которое только можно вообразить. Говорил, что там насилуют девушек и грабят старушек. Говорил, что там происходят перестрелки и обчищают дома посреди дня. Так, что он там забыл?

— Это где? — спрашиваю я.

— Где-то десять кварталов в том направлении.

Интервью с анонимным заключенным в исправительном учреждении «Бедфорд-Хиллс» №2

Я пыталась помочь ей, чем могла. Знаете, учила ориентироваться здесь, рассказывала, что к чему. От кого следует держаться подальше и что покупать, когда ей передадут деньги, все в таком духе. Хотя, это было напрасно. Бедный ребенок иногда даже мыла не мог себе позволить. Ее мамаша приходила сюда, будто Царица Савская, но не могла выделить девочке даже цента.

Нужное мне здание видно за два квартала. Оно устремляется в небеса, словно коричневые бревна с желтыми полосами по бокам. Солнце быстро прячется за ним. Отметины «Калек» протягиваются по всей улице. Это предупреждающий знак, призыв остановиться. От страха вся моя кожа покрывается мурашками, но я иду дальше по парковке к ярко-голубой двери. Люди смотрят на меня сквозь свои крошечные окна. Это похоже на мой первый день в детской тюрьме. Будто попала туда, куда не вписываюсь, где мне не место.

Холодный ветер подхватывает опавшие листья и мусор. Включаются уличные фонари, подмигивая частыми оранжевыми вспышками. Уже поздно. Я не должна быть здесь таким поздним вечером. Но Тед... где он, и что тот парень имел в виду под «девушками»?

Голубая дверь открывается, и из нее выходит женщина с маленькой девочкой. Она бросает на меня суровый взгляд и придерживает дверь. Я проскальзываю внутрь и пристально смотрю на них. Шерстяные пальто, колготки и церковная обувь. Это напоминает мне о том, как мы с мамой ходили на вечернюю службу. При мысли о маме у меня сводит живот. Она бы убила меня, узнай, что я слоняюсь по таким районам.

Мои ноги устали от такой длительной прогулки, от веса Боба՜ мне становится еще тяжелее идти, и я прислоняюсь к почтовым ящикам. В коридоре пахнет старыми пивными банками, как те, которые пил Рей. Где-то грохочет музыка, она эхом разносится по всему зданию, сотрясая пол. У кого-то вечеринка. Там сейчас Тед? Он слушает такую музыку? Я не знала. Будто не знала о нем совсем ничего. Это так глупо! Даже не имею представления, куда идти. В этом доме миллион квартир. Как я собиралась найти Теда здесь? Но проделала слишком долгий путь, чтобы просто развернуться и уйти.

В дальнем углу, перед лестницей, есть лифт. Я нажимаю на кнопку. Надо начать с верхнего этажа и медленно спускаться вниз. Может, я тогда смогу...

— Не заходи в лифт, — раздается голос позади меня. Я подпрыгиваю и разворачиваюсь. В дом заходит девушка. Дверь за ней захлопывается как отбойный молоток. — Если, конечно, не хочешь там застрять, — говорит она, усмехаясь.

Джинсы на ней либо слишком узкие, либо она слишком толстая, чтобы в них поместиться. Ее макияж напоминает мне девушек-консультантов в отделе косметики. У нее темная кожа, а длинные волосы, собранные в хвост, касаются ее жирной задницы. Она выдувает пузырь из жвачки и поправляет свои гигантские серьги, мельком осматривая меня. Мне становится не по себе. Я не доверяю никому после детской тюрьмы, особенно другим девушкам. Она смеется и исчезает за поворотом. Двери лифта закрываются, скрипя, как ногти по школьной доске. Я слышу, как она стучит в дверь.

— Это я, — говорит она.

— Кто я? — отвечает приглушенный голос.

— Летиция, открывай дверь, хватит херней страдать.

Летиция!

ЩЕЛК. ЩЕЛК. ЩЕЛК. Звуки открывавшихся замков эхом раздаются по коридору, и я бегу в ее направлении. Завернув за угол, я почти врезаюсь в нее.

Она отпрыгивает назад.

— Эй! Какого хрена?

В этот самый момент Литиция открывает дверь. Она выглядит совсем как Марисоль. Длинные волосы, куча макияжа, большая грудь. Она стоит в дверях, а вокруг нее клубится дым. Я чувствую сладкий запах травки, которую любили курить охранники в моем тюремном блоке. Сзади нее на сковородке трещит курица. Она смотрит на меня и на Большезадую.

— Кто это? — спрашивает Летиция.

— Я не знаю! — говорит Большезадая, поднимая вверх руки. — Эта чокнутая с*чка только что влетела в меня.

— Летиция? — выпаливаю я, и она хмурит брови.

— Ты кто, к чертям, такая? — огрызается на меня Летиция.

— Эй, какого хрена тут творится?

Весь воздух покидает мои легкие, как только слышу его голос. Я передумала. Не хочу знать, что он здесь делает. Не хочу вообще ничего знать.

— Почему вы застряли у двери? — говорит он.

Он распахивает дверь шире, с ухмылкой шлепая Летицию по заднице. Но как только он видит меня...

— МЭРИ!

Тед. Без рубашки, но в джинсах, стоит за другой девушкой. За другой мной.

Меня будто бьют поддых. Я кашляю, задыхаюсь.

— Мэри... что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Мой язык превращается в наждачную бумагу. Литиция и Большезадая смущенно смотрят друг на друга.

— Эммм... Тедди, кто это? — рявкает Летиция.

Тед протягивает ко мне руку, но я отскакиваю назад. Будто одно его прикосновение способно прожечь мою кожу дотла. В любом случае, я уже мертва. Мертва для него. Слезы подступают к глазам, и я бегу прочь.

— Мэри!

Он ловит меня у входной двери, затаскивая внутрь. Я изворачиваюсь, толкаюсь, пинаюсь, пытаюсь бороться, но он повсюду. Его руки и ладони, объятия, которые я так любила, теперь причиняют мне боль. Это похоже на борьбу с санитарами в доме сумасшедших, с охранниками в детской тюрьме. Они не давали мне уйти.

— Мэри, прошу! Прекрати!

Летиция и Большезадая теперь стоят рядом с нами, наблюдая.

— Тедди, что ты, черт возьми, творишь? — спрашивает Летиция. — Кто эта сумасшедшая?

Тед прижимает меня спиной к своей груди.

— Детка, прошу, дай мне все объяснить, — шепчет он мне в ухо.

Нет, я не хочу ничего знать! Я ненавижу его! Ненавижу его! Я... разворачиваюсь и кусаю его за руку со всей силы.

— Ааааай!

Оказавшись на свободе, вылетаю за дверь, врываясь в ночной воздух. Мои ноги сводит от холода. Я выбегаю на тропинку, но он снова ловит меня, обхватив своими руками, подобно смирительной рубашке.

— Эй! Успокойся! Прекрати!

— На помощь! — кричу я, но на свет выходят какие-то нечленораздельные звуки.

— Успокойся! Я не отпущу тебя домой одну!

Как по команде, к нам подъезжает полицейская машина, и мы отступаем друг от друга. У нас обоих есть приводы, и никто из нас не хочет привлекать лишнее внимание. Он прижимает ладонь к укусу, из которого теперь сочится кровь, а я ухожу, притворяясь, что он только что не разорвал мой мир на части.