Рейчел Джойс - Операция «Перфект» Страница 35

В тот же день подарки были доставлены на Дигби-роуд. Дайана также позвонила в гараж и выяснила насчет нового колпака для «Ягуара». И потом, разговаривая по телефону с отцом, она «как прежде» смеялась своим переливчатым смехом. В общем, получалось, что, если мыслить логически, для всего на свете найдется решение.

Когда Байрон наутро заглянул к матери, ее стакан, стоявший на столике у кровати, был пуст, а крышечка от бутылочки с пилюлями была открыта. Сама мать крепко спала. Она не пошевелилась, даже когда будильник прозвонил до конца и умолк. Вечером она явно забыла задернуть шторы, и комната была залита ярким утренним светом, за окном над пустошью легкой паутиной висел туман. Все вокруг казалось таким спокойным и мирным и пребывало в таком ладу с собой, что Байрону стало стыдно, что приходится все-таки будить мать.

Глава 2

Ангелы

Иногда, когда утихает ветер, с той стороны пустоши доносится музыка. А Джим стоит у дверей своего домика на колесах, слушает и ждет, глядя, как последний отблеск золотистого заката тает над вершинами западных холмов. Он не знает, что это за музыка и кто ее исполняет. Звуки печальные, слов песни разобрать невозможно. Просто кто-то там, вдали, громко включает музыку, чтобы скрасить свое одиночество, он и понятия не имеет, что здесь есть Джим, который слушает музыку с ним вместе. Мы не одиноки, думает он, но не успевает эта мысль прийти ему в голову, как он понимает, что этой мыслью ему не с кем поделиться. Он закрывает дверь кемпера, вытаскивает ключи и клейкую ленту. Затем тщательно совершает все необходимые ритуалы и ложится спать.

Он не знает, в чем тут дело – то ли это из-за полученной им травмы, то ли из-за постоянного напряжения, которое он испытывает на работе, – но после того несчастного случая уставать он стал гораздо сильнее и быстрее. И опять стал сильно заикаться, да и руки снова стали болеть. В кафе работы прибавилось. Менеджер по работе с персоналом, кабинет которого находится в главном офисе, решил, что в горячее время перед Рождеством общую атмосферу в магазине следует сделать более праздничной. Продажи в последнее время сильно упали и из-за плохой погоды, да и из-за кризиса, так что нужно непременно что-то сделать дополнительно, одной елки, вспыхивающей разными огоньками, явно недостаточно. Поэтому был приглашен молодежный ансамбль духовых инструментов, которому вменялось в обязанность исполнять рождественские гимны у входа в магазин. Затем директор магазина – особа, которой совершенно не свойственны ни душевная теплота, ни творческие находки, – вдруг разродилась новой идеей. Каждую неделю где-нибудь в магазине будут прятать мягкую игрушку-снеговика, и тот счастливчик из покупателей, которому удастся ее найти, получит в награду рождественскую корзину с лакомствами. Кроме того, весь персонал снабдили яркими бейджиками с надписью: «Привет! Меня зовут так-то. Поздравляю с Рождеством!» Пола выкрасила ногти ярким лаком красного и зеленого цвета, а сверху наклеила еще и сверкающие узоры. Ее подружка Мойра вставила в уши сережки в виде северных оленей. Свой яркий бейджик Мойра носит на левой груди с таким вызовом, что кажется, он во весь голос кричит, как ее зовут, а вот Джим свой носит, будто стесняясь, будто всем своим существом просит прощения за эту излишнюю информацию.

В супермаркете все уже, естественно, знают о случившемся с ним несчастье. Мистер Мид сразу предложил ему взять бюллетень, но Джим убедил его, что вполне может продолжать работать, и заявил, что ему даже костыли не нужны. («Можно тогда я попробую с ними походить?» – спросила Пола.) На ноге у Джима красуется нечто вроде специального носка из пластика, которым его снабдили в больнице и который призван предохранять гипсовую повязку. Если он будет двигаться неторопливо, если будет только столы вытирать, то никому никаких неудобств не причинит, обещает Джим мистеру Миду.

Больше всего Джима страшит перспектива днем и ночью сидеть в одиночестве у себя в кемпере. После больницы он понял: ему не выжить. И с отправлением ритуалов дела с каждым днем будут идти все хуже и хуже. Но он прекрасно понимает, что уж об этом-то он точно никому рассказать не может.

– В департаменте охраны труда нас за это по головке не погладят, – говорит мистер Мид. – Тамошним чиновникам не понравится, что ты работаешь в кафе со сломанной ногой.

– Но он же не виноват, – встревает в разговор Пола, – что эта придурочная, не посмотрев, ни с того ни сего дает задний ход, наезжает на человека и преспокойно линяет!

Джиму ужасно неприятно, что Поле стало известно, какую роль в том несчастном случае сыграла Айлин. Сам-то он никому рассказывать об этом не собирался, с него хватило и того, что теперь приходится ходить с гипсом на ноге. Но когда Даррен стал описывать наехавшую на Джима машину и припомнил ее номер, Пола сразу сказала, чья это машина, «потому что у нее фотографическая память». На самом деле она сказала, что память у нее «фотогеничная», но все поняли, что она имела в виду. С тех пор как они все вместе съездили в больницу, Пола постоянно ходит с настоящим «ожерельем» из синяков на шее – следами страстных поцелуев Даррена, – похожих на пурпурные и зеленые самоцветы. Джим часто видит, что Даррен поджидает Полу на парковке после работы. Если он замечает Джима, то всегда приветливо машет рукой.

Теперь истина выплыла на свет, и все пришли к заключению, что от такой особы, как Айлин, лучше держаться подальше. И все без конца вспоминают, как отвратительно она вела себя в тот день, когда, хлопнув дверью, ушла из кафе, вспоминают и ее постоянные опоздания, и ее невоздержанность на язык. За то недолгое время, что Айлин проработала здесь поваром, на нее было подано, по крайней мере, три жалобы. Пола, например, считает, что такие люди, как Джим, слишком добры. Но сам Джим прекрасно понимает: проблема вовсе не в этом. Проблема в том, что людям просто необходимы такие, как Айлин, – чтобы чувствовать себя не такими уж плохими по сравнению с теми, кто еще хуже.

– Ты должен сообщить в полицию о том, что она сделала, – каждый день уговаривает Пола. – Она же совершила наезд и скрылась с места преступления! Она же могла тебя убить!

А мистер Мид добавляет, что такие, как Айлин, представляют собой опасность для общества и им вообще не следует выдавать водительские права.

– Ты должен подать на нее в суд, – говорит Мойра, встряхивая сережками в виде оленей, которые все время путаются у нее в волосах, и Поле приходится их высвобождать. – Теперь там и защиту свидетелей обеспечивают, все такое. Тебя даже могут временно поместить в специальную квартиру, которая постоянно находится под охраной, и обеспечить документами на другое имя.

Нет, это уже слишком! Джим не выдерживает и снова начинает твердить, что это всего лишь несчастный случай. Он хлюпает носом, и девушки приносят ему рулон туалетной бумаги, чтобы он хорошенько высморкался.

Дело в том, что и само отношение к нему изменилось. Нет, девушки из кафе не стали его больше любить или считать менее странным, но то, что с ним случилось, словно лишний раз подчеркнуло хрупкость бытия. Раз такое могло случиться с Джимом, значит, может случиться и с каждым из них, решили сотрудники кафе, а поскольку Джим со всеми своими странностями – тоже часть их маленького сообщества, они должны его защищать, как самих себя. Мистер Мид, например, теперь часто подвозит Джима на работу, подхватывая его возле дорожного знака, приветствующего осторожных водителей, прибывающих в Кренхем-вилледж. И каждый раз заводит с ним разговор, навстречу какому ужасному миру встают каждое утро нынешние дети. Джим, естественно, тут же отворачивается и, прижавшись носом к стеклу, смотрит в окно на этот «ужасный мир». А иногда и вовсе притворяется спящим, но не потому, что ему надоели эти разговоры, просто он чувствует необходимость помолчать и успокоиться.

– Ты должен противостоять своим обидчикам, – внушает ему Пола, – иначе ты никогда не поправишься. Слышал, что сказала медсестра? Ты стал жертвой преступной жестокости. И если ты не будешь этой жестокости противостоять, если не будешь идти по жизни с высоко поднятой головой, тебе никогда с твоим недугом не справиться.

– Но моя с-с-ступня уже почти н-не болит. Я н-н-не хочу п-п-п…

– Господи, о чем я с тобой говорю? Я говорю о душевной травме! Я знала одного человека, который точно так же отказывался противодействовать своему обидчику. «Нет-нет, – говорил он, – я прекрасно себя чувствую, все это давно в прошлом». И догадайся, что с ним дальше случилось?

Джим признается, что понятия не имеет, хотя на самом деле он догадывается, что сейчас Пола станет рассказывать о том, что этому несчастному была нанесена поистине неисцелимая душевная рана.

– Все закончилось тем, что он сам пырнул человека ножом! Прямо в супермаркете. Просто потому, что тот влез без очереди, – говорит Пола.