Раджа Алсани - Секс в восточном городе Страница 35

Оправившись от первоначального изумления, Садим решила держаться от Фираса подальше. Впервые она закончила разговор не попрощавшись. Она отказалась отвечать на звонки и читать умоляющие сообщения, хотя ее мучила нестерпимая боль, которую мог облегчить только любимый. Садим прикрывала скорбь по Фирасу скорбью по отцу, которая и вправду еще усилилась.

Девушка изо всех сил старалась пережить свое горе, не обращаясь за помощью к Фирасу. Но даже самые незначительные события могли вывести ее из равновесия. За обедом она вдруг разражалась слезами, глядя на сладкий пудинг, который так любил Фирас. Сидя перед телевизором с тетей Бадрийей, девушка еле сдерживала рыдания.

Тетя Бадрийя, переехавшая к ней после смерти отца (чтобы Садим, сдавая выпускные экзамены, могла жить дома) уговаривала племянницу перебраться в Аль-Хобар, но девушка отказывалась. Она бы никогда не решилась переехать в родной город Фираса, не смогла бы жить под одним небом с ним после той боли, какую он ей причинил. Но тетя клялась, что ни в коем случае не оставит Садим одну в Эр-Рияде, в отцовском доме, среди нелегких воспоминаний — и не важно, что она сделает, что скажет и какие предлоги изобретет!

Через несколько дней после разрыва Садим начала скучать по Фирасу, и это чувство превосходило обычную тоску. Несколько лет Фирас был для нее воздухом, и теперь девушка задыхалась, чувствуя себя лишенной кислорода. Он был ее миром, Садим привыкла делиться c ним всеми подробностями собственной жизни, словно кающаяся грешница. Она рассказывала Фирасу так много, что он даже принимался подшучивать, и они вместе смеялись, вспоминая те давние дни на заре их любви, когда приходилось буквально вытягивать из нее каждое слово.

ПИСЬМО 38

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 26 ноября 2004 г.

Тема: Терпение — залог брака

Одни из вас опечалены тем, что влюбленные расстались. Другие рады, что Фирас нашел себе достойную жену вместо Садим, которая никак не могла бы стать подходящей матерью для его детей. Я получила письмо, в котором в очередной раз провозглашается, что долговечна лишь любовь после брака. Неужели все вы действительно в это верите?

Ламис не думала, что осуществление плана по завоеванию Низара потребует стольких усилий!

Поначалу она убедила себя, что непременно загонит его в ловушку через три месяца. Потом стало ясно: придется проявить немало находчивости и терпения. По мере того как росло ее восхищение Низаром, Ламис ощущала, что оба эти качества в ней истощаются.

Она никогда не звонила ему первой; в тех редких случаях, когда Низар звонил сам, девушка не всегда отвечала, но каждый раз чувствовала, что ее обычно непоколебимая решимость слабеет. Она не сводила глаз с телефона, пока тот не прекращал звонить — лишь тогда ее сердце переставало учащенно биться.

Поначалу результаты трудно было назвать утешительными. Низар выказывал к девушке интерес, который тешил честолюбие Ламис. Она сразу же дала понять, что дружба никому не дает права вмешиваться в ее личную жизнь и требовать детального отчета обо всех поступках. Поэтому Низар неизменно просил прощения, когда интересовался, свободна ли она в такой-то день. Он оправдывался тем, что не хочет ее побеспокоить, если вдруг Ламис окажется занята. Вдобавок она никогда не отвечала на его эсэмэски. Девушка предупредила, что не любит писать сообщения, потому что это пустая трата времени и сил. (Разумеется, на самом деле ее мобильник был битком набит сообщениями, принятыми и отправленными, но Низару то вовсе не обязательно об этом знать!)

Постепенно его очевидный интерес к девушке начал слабеть, и это встревожило Ламис. Количество звонков заметно снизилось, разговоры сделались более формальными и сдержанными, как будто молодой человек сам стал устанавливать некие ограничения. Ламис решила, что пора сменить тактику, но боялась пожалеть о своей поспешности. В конце концов, она всегда критиковала подруг за наивность и нетерпение в делах, касающихся мужчин. Девушка утешила себя мыслью о том, что Низар — крепкий орешек; потому-то ее и влечет к нему, если удастся завладеть его сердцем окончательно, впору будет возгордиться.

Ламис пыталась не терять оптимизма в течение трех месяцев — срока, отпущенного самой себе на то, чтобы взять дело в свои руки. Она неустанно думала о том, что, кажется, нравится Низару, и припоминала его слова и поступки, которые можно было истолковать как знаки восхищения.

В первый месяц все казалось так легко и ясно — после возвращения в Эр-Рияд случившееся в Джидде еще было живо в ее памяти. Низар восторгался любыми мелочами, даже глупыми или тривиальными — например, привычкой выпивать две чашки кофе поутру. Их телефонные разговоры содержали в себе намек на скрытую страсть, хотя чаще всего Ламис вела себя довольно надменно и открыто выражала свое несогласие по многим вопросам. И все же Низар неизменно звонил первым — и первым просил прощения.

На второй месяц Ламис начала вспоминать моменты, о которых в свое время не задумывалась, но которые теперь, по здравом размышлении, казались исполненными смысла. Например, когда они в последний раз вместе обедали в кафетерии, молодой человек подставил ей стул, чего раньше никогда не делал. Потом он сел рядом, а не напротив, как обычно, словно не хотел чересчур отдаляться от нее в день расставания. А еще Низар часто вынуждал девушку произносить словечки, которые особенно любил слышать из уст Ламис из-за особой манеры произнесения. Иногда он даже передразнивал ее американский акцент.

На третий месяц Ламис поняла, что прошло уже две недели с их последнего разговора Две недели, в течение которых она устала заниматься самовнушением и строить планы, годные лишь для абсолютно бесчувственных людей. Но она по-прежнему боялась уступить. В конце концов, было пройдено внушительное расстояние, если подсчитать количество времени, потраченное на выработку стратегии. Девушка убеждала себя, что Низар объявится со дня на день — если он действительно чего-то стоит.

Судьба ее не обманула. План, который она уже собиралась признать неудачным, сработал. Низар официально попросил руки Ламис аж за три недели до истечения срока!

ПИСЬМО 39

Кому: [email protected]

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 3 декабря 2004 г.

Тема: Отрывки из синей записной книжки

Не будите влюбленную женщину. Пусть грезит — тогда ей не придется плакать, когда она вернется к неутешительной реальности.

Мой друг Бандар из Эр-Рияда сильно разгневан. Он сердится на меня за то, что я, мол, намеренно изображаю мужчин из Джидды ангелами, не ведающими зла, утонченными, благородными и умными. Тем временем, продолжает Бандар, я рисую бедуинов и мужчин из восточных районов страны вульгарными и дикими в обращении с женщинами. Девушек из Эр-Рияда я изображаю несчастными дурочками, тогда как жительницы Джидды буквально купаются в счастье, которое сыплется на них по мановению руки.

Эй, Бандар, география здесь ни при чем. Я рассказываю вам то, что было на самом деле. И потом, зачем обобщать? Все люди разные, вне зависимости от места — это закон природы, и мы не можем его отрицать:

В своей ярко-синей записной книжке, куда Садим наклеивала фотографии Фираса, бережно вырезанные из газет и журналов, девушка написала:

Изъян моей души и моя единственная любовь,Человек, которому я посвятила прошлое и будущее.Что заставляет жить, если сердце пробито насквозь?Ты ушел, и у меня не осталось ни чувств, ни слов.О Боже, о Милосердный, Ты не вернешь его,Но хотя бы не делай его счастливым.Пусть станет ревнивым, как я,Пусть продолжает меня любить.Бог щедр,Он пошлет другого взамен того, кто бросил меня и сбежал.

У Садим никогда не было привычки записывать собственные мысли. Познакомившись с Фирасом, она написала несколько любовных писем, которые читала ему время от времени (мужчине так это льстило, что он долго потом ходил с важным видом, как павлин). После помолвки Фираса девушка начала писать по ночам стихи. В эти самые часы она в течение трех с половиной лет говорила с возлюбленным по телефону.

Моему лучшему другу, самому любимому,Звезде, которая упала в ладони;Мы были так близки и так далеки, угнетены и Богоподобны.Судьба нас разлучила, но мы непременно встретимся.Друг мой, мы станем героями историй,Которые будем рассказывать нашим детям,Заменив имена.

Внутренняя борьба, не отпускавшая Садим (она переходила от гнева к всепрощению), превратила жизнь девушки в кошмар. Она была не в состоянии оценить собственные чувства, проклинала Фираса и плевала на его фотографии, а затем целовала их, как будто моля о продлении. Она вспоминала, что все эти годы он был рядом с ней, и начинала плакать, а потом ей на ум приходил тот далекий день, когда Фирас признался родителям в своей привязанности к разведенной женщине. Их ответ был настолько резок, что Садим намеренно его «забыла» (хотя Мишель и Ламис советовали обратное). Девушка горько оплакивала потерянные годы и призывала кары небесные на голову Валида, который был истинной причиной всех бед.