Видади Бабанлы - Когда молчит совесть Страница 35

— Конечно!

— Что-то я не слышу твердости в твоем голосе. В семь часов встретимся у кассы Сабунчинского вокзала. Не забудешь?

— Ну что вы!

— Вот и отлично!

Глава четвертая

Несмотря на ранний час, у вокзальных касс толпилось много народу. Кого тут только не было! Парни и девушки, наспех причесанные, с рюкзаками за плечами, с корзинами и сумками, в спортивных костюмах и ярких платьях, старики, женщины, дети — люди всех возрастов и профессий. Казалось, целый город собрался здесь, чтобы устремиться на берег моря, отдохнуть от городской суеты и жары, погулять, искупаться…

Среди пестрой шумной толпы Вугар с трудом отыскал Агариза-киши. Старик невозмутимо стоял у кассы в светлом, наглухо застегнутом чесучовом костюме и в соломенной шляпе с загнутыми полями, надвинутой, как папаха, до самых бровей. Смуглое, обожженное солнцем лицо блестело, в каждой руке он держал по тяжелой корзине. Ни духота, ни толкотня, царившие на вокзале, не могли нарушить его спокойствия и бодрости. Увидев Вугара, он приветливо поздоровался и протянул ему одну корзину.

— А теперь надо поспешить! — сказал он. — Наш поезд отправляется.

Вагон был набит до отказа. Люди стояли, тесно прижавшись друг к другу, вспотевшие, красные, как свежий бурак. В воздухе мелькали веера, сложенные вчетверо газеты, шляпы, платки, — пассажиры обмахивались чем попало, лишь бы немного освежиться. Но вот вагон дрогнул, качнулся… В окна, открытые с двух сторон, ворвался ветер, блаженная прохлада прошла по вагону, опустились шляпы, сникли газеты и веера, в них больше не было нужды.

Когда Вугар и Агариза-киши добрались до Мардакян и подошли к даче, Вугар испытал чувство разочарования. «Вот так сад!» — невольно подумал он, с трудом удержав насмешливую улыбку. На открытом солнцу дворе росли лишь два тутовых дерева. Виноградные лозы причудливо ползли по земле, а среди них на песке поблескивали янтарные кисти. Возле высокого каменного забора несколько инжирных деревьев с увядшими, пожелтевшими листьями.

Навстречу вышла Ширинбаджи, босая, в открытом платье. Она пополнела, загорела, и Вугару показалось, что помолодела на несколько лет.

— Как ты похорошела, Ширин, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! воскликнул Агариза, выражая мысли Вугара. — Ох, боюсь, как бы мне снова не влюбиться!

Ширинбаджи расплылась в счастливой улыбке.

— Умерь свою прыть, а то и вправду сглазишь, — смеясь, сказала она и поздоровалась сначала с Вугаром, а потом с мужем. Внимательно оглядев гостя, она добавила: — А ты исхудал… Страшна наша бакинская жара!

— Похудеешь тут! — отвечал за него Агариза-киши в своей привычной шутливой манере. — В таком зное легко ли работать? А почему на меня не смотришь? Или не видишь, что от жары и от тоски по тебе стал я как выжатый лимон? Брюки сползают, исхудал…

— Что ты себя с Вугаром сравниваешь? Его работа измотала, а ты давно усох! — шуткой ответила Ширинбаджи на шутку мужа. И тут же заботливо продолжала: — Сказать по правде, ты тоже исхудал, в прошлый приезд лучше выглядел.

Агаризе понравилась откровенность жены, и он с улыбкой обратился к Вугару:

— Недаром говорят, женщина — украшение нашей жизни. Хорошая жена из мужа кровь высосет, но кости собакам не бросит, сбережет.

На пороге показалась Арзу. Громкий разговор и смех привлекли ее внимание. Как она поправилась, как похорошела! Бронзовый загар покрыл лицо, шею, руки. Вот что значит купанье и морской воздух! Еще издали Вугар почувствовал на себе ее ласкающий взгляд. Она быстро подбежала к ним, обняла и поцеловала отца, церемонно протянула руку Вугару, — как могла поздороваться иначе в присутствии стариков? Но в глазах ее горели радостные и приветливые огоньки, яркий румянец залил загорелые щеки.

Агариза пригласил гостя в дом:

— Заходи, сынок, умойся с дороги, разуйся. Обязательно разуйся! По песку надо ходить босиком, это своего рода лекарство.

Чтобы показать пример гостю, Агариза тоже стал разуваться. Он закатал брюки, и обнажились волосатые, сухие, напоминавшие обгорелые поленья смуглые ноги. Они долго умывались, поливая друг другу, с наслаждением плескали в лицо студеной водой.

— А теперь пойдем, я покажу тебе наш сад! — с гордостью сказал Агариза. — Отведай виноград, инжир, а Ширинбаджи тем временем приготовит закуску. Позавтракаем, тогда будем думать, что делать дальше. Когда живот полон, голова лучше работает.

Солнце еще только поднималось из-за крыш соседних домов, а песок уже нагрелся, и Вугар с осторожностью переставлял ноги, ему казалось, что он ступает по мелким раскаленным уголькам. Они вошли в тень инжирных деревьев, и разом забылись трудности пути. Вот уж поистине райский уголок! Вугар неожиданно ощутил голод и начал с жадностью поедать спелые инжирные ягоды.

— Не торопись, сынок, — сказал Агариза. — Выбирай только самые спелые! Не то испортишь аппетит на весь день.

Вугар смутился, и рука его стала реже тянуться за ягодами. Нагнувшись, Агариза сорвал спелую виноградную кисть и протянул Вугару:

— Белый шаны. Съешь, на голодный желудок полезно!

Вугар давно знал этот сорт. В студенческие годы шаны с хлебом нередко заменял ему и завтрак, и обед, и ужин. Но такого вкусного винограда ему не приходилось пробовать. Прозрачный, как янтарь, сладкий, крупный — каждая ягода величиной со сливу. Подумать только, всего час назад сад показался ему жалким и скудным. А вот какие чудеса таились здесь! Есть в апшеронских' садах своя красота и прелесть, не поддающаяся описанию. А какой воздух!

Тем временем Ширинбаджи накрыла на стол на тенистом крыльце. Чего только не наготовила она! И каймак, и пирожки с зеленой начинкой, и лобио с яйцами и маслом, и еще какие-то замысловатые блюда, о существовании которых Вугар до сего дня и не подозревал. Очевидно, все было приготовлено заранее, в ожидании приезда Агариза-киши.

Ели долго, не спеша, а когда наконец завтрак подошел к концу, Агариза обратился к дочери:

— Арзу, доченька, посмотри-ка, где наши нарды, да принеси сюда, развлечемся немного.

Не смея ослушаться отца, Арзу принесла нарды. На крыльце появилась Ширинбаджи (она в кухне мыла посуду) и, увидев на столе нарды, категорически запротестовала:

— Нашел время в нарды играть! — Она с укоризной посмотрела на мужа. Гостю отдохнуть надо. Зачем ему эту трескотню слушать? Пусть в море искупается.

— Умные речи приятно слушать, — быстро согласился Агариза. — Самое время искупаться! Идем, сынок, на берегу сыграем.

Агариза взял нарды под мышку и уже собрался идти, но Ширинбаджи, улыбаясь, остановила его:

— Успеха тебе и удачи! Куда ты собрался?

— Как куда? — не понял Агариза. — На море, купаться!

— А меня одну оставляешь?

Агариза замялся, уразумев намеки жены, и смущенно спросил:

— Ты разве не идешь с нами?

Многозначительно улыбнувшись, Ширинбаджи покачала головой.

— Никуда я не пойду и тебя не пущу! — Она с упреком глянула на мужа: непонятливый!

Но Агариза уже все понял и, притворяясь, грустно вздохнул:

— Идите, дети! Нежданное препятствие возникло на моем пути, Ширинбаджи молодость вспомнила…

Шутка Агариза-киши рассмешила всех. Арзу поторопила Вугара, и они быстрым, легким шагом вышли за калитку. Поначалу шли молча, держась чуть поодаль друг от друга. Но вот дача осталась позади, — теперь их не могли видеть, и расстояние между ними само собой все сокращалось, они взялись за руки, и вдруг их словно бросило друг к другу, они остановились, тесно прижавшись. А потом опять шли молча, врозь, посмотришь и подумаешь — чужие или поссорившиеся… А на самом деле, может быть, никогда не были они так близки, как в эти минуты. И какие слова могли сейчас выразить их чувства? Наконец Вугар нарушил молчание:

— Как я истосковался без тебя…

— А я? Места себе не находила…

Снова молчание. Они остановились, чувствуя, как тяжелеют ноги, и долго глядели в глаза друг другу. Дыхание становилось все чаще, прерывистее. Как много могут сказать безмолвные взгляды! Не помня себя, Вугар обнял Арзу так крепко, что казалось, у нее хрустнули кости. Арзу смотрела на него счастливыми, понимающими глазами. Куда девались его терпение и выдержка? Они знакомы уже три года, виделись почти каждый день, и всегда он был спокоен, сдержан, даже, ей иногда казалось, холоден. И вдруг… Что случилось? Впрочем, Вугар и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Может, сказалась тоска, накопившаяся за месяц разлуки? А может, расшевелило поведение Нарын, не скрывающей своих чувств? Кто знает?..

Еле слышный, ласковый голос Арзу нарушил напряженное молчание:

— Почему отпуска не берешь?

Вугуар ответил не сразу:

— Нельзя, милая, так много работы…

Арзу выскользнула из его объятий и медленно пошла к берегу. В голосе ее прозвучала плохо скрываемая грусть: