Стивен Лезер - Личная танцовщица Страница 35

Я установил два будильника в тот день, когда я собирался позвонить, потому что накануне я работал допоздна. Чем быстрее я закончу книгу, тем скорее я смогу вернуться в Бангкок и снова увидеть Джой. Я бродил по квартире, ожидая десяти часов. Я останавливался посмотреть на фотографии Джой, симпатично улыбающуюся в камеру.

Я начал набирать номер, как только большая стрелка приблизилась к двенадцати, и задержал дыхание, когда начались гудки. Они казались бесконечными, но я предполагаю, что прошло только десять секунд, прежде чем она ответила.

— Савади каа. Привет. — Это была она.

Я почти не мог поверить в это. Я внезапно чувствовал виновным навсегда сомнение относительно нее. Она сделала все, что я просил. Я попросил, чтобы она оставила работу. Она согласилась. Я попросил, чтобы она поехала и осталась с ее отцом, когда я вернулся в Англию. Она согласилась. Я попросил, чтобы она была у телефона в обусловленное время. Она согласилась.

Мы болтали относительно моей книги, относительно того, что я делал в Лондоне, и чем она занималась. Она сказала, что ее отец купил бочки с топливом, и она продавала его литрами на обочине.

— Я очень загорела, — сказала она. — Возможно, я Вам больше не понравлюсь.

Я велел ей не быть глупенькой, я буду любить ее независимо от цвета ее кожи. Это один из тараканов в голове у тайцев, они предпочитают, чтобы их кожа была как можно светлее, принимая во внимание, что часто они смотрятся лучше, если их кожа смуглая. Существует огромное предубеждение у жителей Бангкока с более светлой кожей, задирающих носы перед более бедными, более темнокожими тайцами с востока страны. Каждый раз Джой, возвращаясь после пребывания в Сурине, была более темной, но я думаю, она выглядела великолепно.

Она спросила меня, когда я вернусь в Таиланд, и я сказал, что вероятно через два месяца. Честно говоря, я был уверен, что я буду работать в Лондоне над книгой в течение трех месяцев, но я не хотел приводить ее в уныние. Двенадцать недель было долгим временем, и если бы она подумала, что я не вернусь назад, она могла бы решить вернуться в Бангкок к ее друзьями.

Джой сказала, что она тосковала без меня и начала чмокать в трубку. Я внезапно почувствовал виновным в том, что сомневался в ней. Конечно, она любила меня, если бы она не любила меня, она осталась бы в Бангкоке.

Я обещал позвонить ей через два дня в это же время.

— Я люблю Вас, — было последним, что она сказала мне. Когда я повесил трубку, я ликовал. Она любит меня. Я на сто процентов уверен, что она любит меня.

Джой любила Пита? Я не знаю. Я предполагаю, что стандартный ответ нашелся бы в ее образе жизни. Они ведь не жили вместе, не так ли? Черт, он платил ей, чтобы она оставалась в Сурине, за сотни миль. Она молодая девочка, двадцать один год. Она нуждалась в развлечениях, вещях, компании. Она работала в гоу-гоу баре, с большим количеством музыки, наркотиков, множества людей и движения. Как бы Вы ни смотрели на это, это более захватывающе, чем выращивание риса, не так ли? Любовь не результат платежа денег, не так ли? И это действительно то, что он делал. Несомненно, он водил ее обедать, ходил с ней в кино, спал с нею. Но он не жил с нею, не разделял свою жизнь с ее, а ведь там вырастает любовь. По моему мнению, он обращался с ней подобно с «миа ноу», с младшей женой. Она получала только маленькую часть его жизни, для девочки ее возраста этого не достаточно.

Теперь Трой, она совершенно другая. Я знаю, что Трой любит меня. Я могу видеть, как Трой смотрит на меня, что она любит меня всем сердцем.

Было забавно, как быстро я привык к ее наличию рядом. Во-первых, ей никогда не нравилось работать в «Spicy-a-go-go», и она придумывала причины не ходить туда. Я не возражал. Я проводил слишком много времени вне бара, когда она была там. Тот факт, что она была в доме, делал меня стремящимся прийти домой. Мы ели вместе, она отличный повар, простая острая еда, я люблю такую, и затем мы вместе смотрели телевизор. Она любила наблюдать тайские шоу, и в дружеской беседе она объясняла мне шутки. Иногда мы просто сидели и разговаривали. Ее английский язык не очень хорош, и мой тайский — так себе, но мы могли разговаривать часами. Мне она никогда не надоедала. Я рассказывал ей о моем детстве, о Нью-Касле, о том, что я планировал делать с фабрикой. Она спала в моей кровати, не для секса, действительно не для секса, я хотел быть с ней рядом. Она спала, обнимая меня, как будто боялась потерять меня.

Она принесла некоторую одежду и вещи для кухни. Она ходила по магазинам, и всегда оставляла чеки на кухонном столе, как будто она хотела показать мне, что это не было из-за денег. Я давал ей какие-то деньги, конечно, потому что она не зарабатывала столько, сколько она тратила, и она должна была посылать деньги ее семье. Она имела двухлетнего младенца, о котором заботились ее мать и старшая сестра, пока она была в Бангкоке. Ее муж оказался ублюдком, имел обыкновение бить ее, и убежал вскоре после рождения ребенка. Теперь, как она сказала, она не любит тайских мужчин.

Еще она готовила еду. Всегда тайские блюда, она не могла бы приобрести навык приготовления блюд фарангов. Холодильник заполнен травами и специями, и пластмассовыми банками с чем-то, что я не мог идентифицировать. Она имела обыкновение смешивать соусы и пасты, некоторые из них так жгучи, что могли прожечь ваш рот. Ее «нам прик» был лучшим, что я когда-либо вкушал. Мне нравилось наблюдать, как она готовит, она всегда была так внимательна в этом, как будто от этого зависела ее жизнь.

Одной ночью, когда мы легли в кровать, я спросил ее, что она хочет от жизни. Она играла с моей бородой, обертывая волосы вокруг ее пальцев и мягко дергая.

— Я хочу, чтобы хороший человек полюбил меня, — сказала она. — Я хочу, что бы кто-то заботился обо мне. Я хочу, чтобы кто-то любил меня.

Я спросил ее, хочет ли она пойти в школу, изучать Английский язык или компьютеры, что-то, что поможет ей получить лучшую работу.

— Я слишком глупая, — сказала она, и ударила в мое сердце, потомо что она определенно не глупа.

Я спросил, какую работу она хотела бы делать, если она могла бы делать что-нибудь.

— Я хочу быть вашей служанкой, — мягко сказала она. — Я хочу заботиться о Вас каждый день.

Это было не возможно, потому что я уже имел служанку, Саравут, женщину шестидесяти лет, которая поддерживала чистоту и заботилась о стирке. Я предложил найти ей работу в фабрике сумочек. Я был уверен, что я смогу подобрать ей работу где-нибудь, или на швейных машинках, или с бумажками.

Она помолчала некоторое время.

— Ваша фабрика очень далеко, Брюс. Как я буду добираться туда?

Я знал, что она хотела. Она надеялась, что я предложу ей ездить со мной каждый день, и это подразумевало бы, что она будет жить со мной все время.

— Некоторые из людей, которые работают на фабрике, живут там, — сказал я ей. — Они имеют комнаты, и получают еду.

Скорее это были общие спальни, чем комнаты, но я полагал, что, как только она их увидит, она будет довольна. Судя по тому, что она рассказывала мне, это будет лучше ее дома в Нонг Кхай.

— Вы хотите, что бы я жила на фабрике?

— Тебе решать, — сказал я. — Почему бы тебе не сьездить и взглянуть своими глазами.

— ОК, — сказала она, прижимаясь ко мне. — Если Вы хотите, я тоже хочу.

Джой ждала звонка у телефона в Сурине и в следующий раз, когда я позвонил. И в следующий. в одном случае лил дождь, я мог услышать капли, обстреливающие рифленую железную крышу.

— Пит, я очень мокрая, — хихикнула она. — Дождь слишком сильный.

Она продолжала расспрашивать меня, когда я приеду обратно в Таиланд, продолжала говорить, что она тоскует по мне. Я сказал ей, что я вернусь, как только смогу, но что я должен выполнить много работы по книге.

— Я понимаю, Пит, — сказала она торжественно. — Я жду Вас. Я была хорошей девочкой.

Она сказала мне, что она проводит большую часть дня в ее магазинчике на обочине, продавая топливо проходящим транспортным средствам.

Я сказал ей, что я написал ей, и она сказала, что она написала много писем мне.

— Может быть, я написала слишком много, — сказала она. — Потому что я тоскую по Вам, я хочу, что бы Вы знали, что я чувствую.

Я плохо себя почувствовал из-за недоверия ей, как я мог когда-либо сомневаться в ней? Все, что я когда-либо просил ее сделать, она делала с улыбкой. С любовью. После того, как я сказал «до свидания», я вернулся к работе. Я старался завершить работу над книгой так быстро, насколько возможно, чтобы я мог бы вернуться к ней.

Я находился в Лондоне немногим более недели, когда пришли письма. Пять из них из Таиланда. Мой почерк на конверте. Я открыл их и читал один за другим.

8 июля

Дорогой Пит.

Я сожалею, что Джой не делает Вас счастливым. Но в моем сердце я очень сильно люблю Вас. Я имею Вас только одного. Но я не хочу иметь большую проблему с Вами. Пит, слушайте меня. Я хочу Вас, поймите меня. Пит, что я делаю? Как я делаю? Пит, все, что я делаю, я хочу сделать счастливым Ваше сердце. Но каждый раз Вы думаете, что я лгу Вам. Пит, когда-нибудь отрицательный результат Джой. Когда-нибудь Джой хороший. Пит, я хочу Вас, знают меня. Каждый раз я люблю Вас. Я люблю Вас много. Я тоскую по Вам все время.