Ирина Дудина - Богема с Невского проспекта Страница 35

В этом году, 7 ноября, будет 100 лет со дня смерти Льва Толстого. Так вот 100 лет назад студенты Петербурга устроили один из первых флэш-мобов на Невском. Тогда тоже нельзя было устраивать, что называется, „несанкционированные митинги“, за этим полицейские строго следили, жестоко пресекая сборища молодёжи. И вот студенты, узнав о смерти великого писателя, вывесили на Невском в витрине фотоателье Карла Буллы фотопортрет Льва Толстого. Это был тайный знак для места сбора студентов. Их собралось человек 100 и они у портрета стали читать заупокойные молитвы, и против этого полицейские ничего не могли предпринять, так как митинга с революционными призывами не было, а было вполне благопристойное действо.

Однажды мы с женой Дашей отмечали годовщину нашей свадьбы на Невском проспекте в ресторане, в белые ночи. Время было позднее, на Неве уже развели мосты. Потом после ещё одной рюмки горячительных напитков у нас одновременно отключилась память. И каково же было наше удивление, когда мы обнаружили себя находящимися на другой стороне Невы у давно разведённого моста. Как мы туда попали? Попасть туда мы могли только путём телепортации, так как все материалистические объяснения не срабатывали.

В 1991 году, во времена ГКЧП, когда одни граждане пошли на Дворцовую грудью защищать город от возвращения к коммунистическому прошлому, а другие граждане в недоумении пялились на „Лебединое озеро“, я отправился на Невский. Там я встретил знакомого художника, он тоже куда-то бежал, и почему то наш маршрут совпадал. „Ты куда идёшь?“, — спросил я его. „Да так. А ты куда?“. „Я так просто, я гуляю“. Но потом мы вместе оказались у магазина „Берёзка“, где продавали ювелирные изделия. Вроде бы тогда он уже был переименован. Я встал у водосточной трубы и стал наблюдать. Мой товарищ художник, бежавший тем же маршрутом, злобно посмотрел на меня и куда-то забился в соседний двор. Я то бежал к ювелирному магазину, потому что смекнул — вот государственный переворот происходит, вот начнутся беспорядки, и надо быть поближе к ювелирным витринам, вдруг что-то перепадёт ценное во время народных волнений. Я догадался, что такая же мысль пришла в голову и моему сотоварищу-художнику. Но нас опередили. У витрин уже стоял усиленный наряд вооружённой милиции…

В 90-х на Невском, у площади Восстания, ко всем приставали девушки и юноши из центра дианетики. Мы шли с подружкой по Невскому и решили поозорничать, пройти их бесплатное тестирование. Схема их деятельности была ясна — поманить, наобещать, насулить работу, деньги, но потом проволынить, а денежки заплаченные уже не вернут. Хотя их платные услуги не были дорогими. Мы зашли в какую-то полуподвальную каморку, долго отвечали на вопросы длиннющих анкет. Потом анкеты обработали, и мы думали, что вот сейчас нас похвалят и предложат за деньги пройти у них некое обучение непонятно чему невнятному. А мы скажем — спасибо, передумали. Но вышло всё не совсем так. Нам сказали — у вас удивительно высокий коэффициент. Вы не нуждаетесь в нашем обучении. Вы будете работать на нас и вместе с нами, денег мы с вас не возьмём, а может, даже сами вам будем платить. Но мы от дианетиков убежали. Единственное, ночью мне приснился сон, что некие черти мне пытаются вставить в голову свои проводки, чтобы по ним диктовать своё видение мира. И что мне удалось эти проводки из головы выдернуть.

Когда-то, когда перестройка только начиналась, в Бюро путешествий и экскурсий на тогда ещё улице Желябова шёл ремонт, и оттуда выбрасывали всякие ненужные вещи. Я увидел большой портрет Брежнева, написанный маслом на большом холсте, который собирались выбрасывать. Портрет мне очень понравился. Электрик Вова из Бюро путешествий попросил у меня небольшое вознаграждение на бутылку пива за этот портрет, и я ему заплатил, и у меня не осталось денег для проезда до дома. И я пошёл с Брежневым на руках по всему Невскому пешком, идти мне нужно было до метро Ломоносовская. По пути меня несколько раз останавливали разные бдительные люди — один милиционер и двое в штатском. Они спрашивали, что я буду делать с Брежневым? Хотя в принципе настали времена, когда с Брежневым можно было делать что угодно, хоть усики пририсовывать. Я отвечал, что переношу реквизит для съёмок на ТВ, и бдительные товарищи меня не трогали. Зато рядовые граждане на Невском смотрели на меня с разными чувствами, может быть меня принимали за ретрограда, который хочет реставрировать эпоху Брежнева и несёт кумира на руках… Потом я дома долго любовался на портрет, а вскоре очень дорого перепродал его — и именно на ТВ.

Однажды на Невском у Катькиного садика, где я рисую шаржи и портреты, совсем не было заработка. И я от скуки сделала большой плакат: „Рисую эротические затылки“, и повесила его себе на грудь, просто чтоб поприкалываться. Тут вдруг остановился возле меня типа шестисотый Мерседес, из него вылез огромный квадратный жирдяй с бритой головой, он подошёл ко мне и сказал: „Ну-ку, глянь, у меня там как — затылок эротический к примеру или нет?“, — и повернулся ко мне своим лоснящимся затылком. Я стала ему что-то втюхивать, что если одна складочка на затылке — то это хорошо, а чем больше складочек, тем лучше. И что у него очень, очень эротический затылок! Мужик меня внимательно выслушал, сунул мне небольшую купюру, как цыганке, и уехал. Прошла неделя, и вдруг опять подъезжает ко мне та же машина и тот же мужик, а в руках него букет роз. Он вылезает из машины, даёт мне цветы, и говорит: „Спасибо тебе. Я тогда к девушке ехал на свидание, чего-то сомневался я, а ты мне так классно про мой затылок рассказала. Он, ёптыть, реально эротический, ха!“.

Недавно, в день, когда открывали еврошоп „Стокман“ на Невском, мы с приятелем купили много горячих пирожков, и шли мимо. Из „Стокмана“ выходили роскошно одетые мужчины и женщины с большими пакетами, а между входами стоял пожилой бомж, похожий на Деда Мороза. Был он причёсан, помыт, но бедно одет. Денег ему никто не давал. Мы подошли к нему и хотели угостить его пирожками, но он отказался. Тогда мы дали ему 10 рублей, и он сказал нам „спасибо“, и с достоинством сунул деньги в карман.

Как-то мы праздновали всей семьёй Новый год на Невском проспекте. Купили разных петард, ракет и т. п. увеселительных приспособлений. На апофеоз праздника оставили ракету „Красный гром“. До этого все фейерверки срабатывали отлично. И вот я воткнул в кучку снега и песка ракету „Красный гром“, направил маковку строго вертикально вверх, поджёг фитиль… Но ракета почему то противно зашипела, закрутилась на месте и направила свой полёт прямо над землёй, в сторону проходившего мимо мужика. Ракета со страшным взвизгом метила прямо ему в ноги, мужик запрыгал и стал убегать от ракеты, петляя, как заяц. Но ракета почему-то стала тоже петлять и стремиться взорваться прямо в ногах у прохожего. Мужичку удалось заскочить за угол дома, и ракета с ужасным воем промчалась мимо, врезалась в сугроб и там долго плевалась огненными звёздочками. Мы аж вспотели от ужаса, пока ракета гонялась за человеком.

Недавно на великосветской тусовке, в двух шагах от Невского проспекта, я встретила Ольгу Толстую, куратора выставок из галереи стекла. Ольга Толстая из рода Толстых сидела с бокалом на антикварном диванчике рядом с черноволосой женщиной, чем-то на неё похожей — примерно того же роста, телосложения. Мы стали знакомиться, и эта дама оказалась тоже Ольгой Толстой, породнившаяся с родом Толстых, её муж — это брат знаменитой московской писательницы Татьяны Толстой. А сама эта Ольга Толстая работает на „Радио „Свобода““ в Праге. Так я оказалась на диване посреди двух Ольг Толстых, в год столетней памяти ухода Льва Толстого. К чему бы это?

Однажды 31 декабря мне на мобильник позвонил незнакомый человек. Я ехала в метро, голос было не разобрать, я сказала ему, чтобы он перезвонил. Когда я шла по Невскому, этот человек мне позвонил и стал называть меня Светой. Я сказала, что он ошибся, что я не Света. Мужчина стал назойливо знакомиться со мной по мобильнику, расспрашивать, как меня зовут. Я зачем-то сказала, что я Надя. Тут парень стал меня расспрашивать, а сколько мне лет, а замужем ли я, а что я сейчас делаю. Я ему что-то врала и не знала, как от него отделаться. Лёха мне всё звонил и звонил, сказал, что он из Новгорода, расспрашивал, какая погода, по какой улице и куда я иду. Прошло два часа, и каждые пятнадцать минут мне звонил назойливый Лёха, и всё расспрашивал, куда я иду и по каким улицам. Тут мне стало страшно, а вдруг это бандиты выслеживают мой маршрут, тем более что у Лёхи говорок был какой-то криминальный. Я тут встретила знакомого кинорежиссёра Эдика, и рассказала о том, что похоже меня кто-то выслеживает зачем-то. Эдик мне дал сделать большой глоток коньяку из своей бутылки, чтобы мне не так страшно было встретить бандитов в конце пути. Лёха всё звонил и звонил, и, наконец, он раскололся. Он признался, что сидит на зоне, ему ещё полтора года сидеть, он набрал случайный номер, и он хочет со мной дружить и общаться, и чтобы я ему свои фотки слала по ммс. И я поздравила его с Новым годом, отправила ему зайчика Лёха мне ещё позвонил два, а потом перестал, наверное мобилу у него отобрали.