Владимир Митрофанов - Врачу, исцелись сам! Страница 35

Впрочем, дискуссия по этому вопросу получилась довольно вялая.

Одни считали, что такой тотальный контроль в семье вообще ничего не дает, другие же, как и Жизляй, утверждали, что это нормально. На то она и семья. А ну как ребенок или муж загуляют – как это проконтролируешь? Вдруг влюбятся, и будет уже поздно что-либо делать.

Любовь, несомненно, прекрасное чувство, но иногда она появлялась совершенно не к месту и не ко времени. Скажем так, исполнилось тебе, дорогая дочка, двадцать, а еще лучше тот год, когда закончишь институт, и пожалуйста, влюбляйся, выходи замуж, рожай на здоровье.

А у Ольги Петровны Галкиной, работавшей в хозчасти, получилось совершенно неожиданное – дочка Леля забеременела и родила в шестнадцать лет! А ведь какие были на нее планы! С увлечением занималась танцами, хотели даже сдать учиться в балетное училище, только чуть-чуть не прошла по конкурсу, и все, казалось бы, было очень хорошо, но вдруг – в шестнадцать-то лет – неожиданная беременность. Как только узнали о беременности, то парня хотели

(тому было двадцать два) посадить за связь с несовершеннолетней.

Возник страшный скандал. В конце концов, оказалось, что по закону вроде как бы по возрасту (только-только ей и исполнилось шестнадцать) ничего нарушено будто бы и не было. Со своей стороны мамаша "жениха" тоже заявилась в милицию и уже в свою очередь устроила там скандал, обвинив инспектора в половой связи с матерью невесты. В конечном итоге только через два месяца после рождения ребенка все кое-как встало на свои места: юная мама с ребенком переехала к родителям, а молодой папаша остался жить со своей матерью. Расписаться было решено в мае, хотя этот месяц по своему названию традиционно пользовался среди молодоженов дурной славой:

"Жениться в мае – всю жизнь маяться" и т.п., а потом уже, когда ребенок чуть подрастет, думать о собственном жилье.

А ведь нужно было еще хоть как-то оканчивать школу, хотя теперь получалось, что если только экстерном, за что нужно было платить деньги. Поначалу отношения семей влюбленных были напряженные, поскольку этому предшествовал ряд неприятных обстоятельств, включая то, что родители девочки решили подать на отца ребенка заявление в милицию за половую связь с несовершеннолетней, однако там по какому-то новому закону нескольких месяцев для этого не хватило.

Потом была скандальная ситуация с новыми родственниками, в частности, с матерью отца будущего ребенка, которая, когда Леля со всем своим подростковым пылом стала говорить, что безумно любит ее сына, и если им не разрешат быть вместе, бросится с крыши дома, тут же отправила ее в детскую психиатрическую больницу на Чапыгина. И больших трудов стоило Лелю потом оттуда забрать. Затем они вдвоем,

Леля со своим приятелем, явились к отцу на работу и объявили в лоб, что беременны. Тот позвонил жене Ольге Петровне: "Ты стоишь? Сядь!"

С родами тоже были проблемы, потому что была еще слишком молодая и очень хрупкая. Все очень поволновались. (Понятно, шестнадцатилетняя роженица боится, звонит матери, плачет в телефон. Мать ее тоже плачет: "Маленькая моя, все будет хорошо!..") Но, слава Богу, родила почти без проблем. Что дальше?

Ситуация была очень напряженная, но как только ребеночка взяли подержать на руки, как только он только улыбнулся молодым бабушке и дедушке своей беззубой улыбкой, как только понюхали его головку, пахнущую молоком, так тут же они и расстаяли.

Лелька во время этого визита тут же прямиком направилась к холодильнику, спросила: "Мам, можно?", – и Ольга Петровна была поражена, какой огромный бутерброд она себе сделала и с жадностью съела. "Господи, да она же там голодает!" – с ужасом подумала новоиспеченная бабушка. Впрочем, судя по щечкам ребенка, молока ему хватало, но сама молодая шестнадцатилетняя мамочка постоянно хотела есть. Будущая балерина, которая всегда следила за весом, тростиночка, теперь отрезала полбатона вдоль, намазывала маслом, накладывала толщиной с палец кусков колбасы, сыра, листьев салата и все это с видимым наслаждением поедала. Деваться было некуда, и свадьбу назначили на июнь. Будущий зять приходил, даже целовал в щечку. Он был небрит, и он него пахло несвежими носками. Раньше все представлялось, что все это будет как-то по-другому, а получилось именно так, а не иначе, и это нужно было принимать, как оно есть.

Лялька маленькая была, худенькая, а груди очень большие. Молока у нее шло столько, что ребенок буквально захлебывался. До беременности у нее была такая тонкая талия, что казалось невероятным, хотя после родов, конечно, растащило, но не ужасно. Когда она гуляла с коляской, никто не верил, что это ее ребенок.

Для Ольги Петровны это был, конечно же, сильнейший стресс. Вначале роль бабушки ее пугала. Сама она была еще если и не молодая, то, по крайней мере, самых что ни на есть средних лет – чуть больше сорока.

Сама еще вполне могла родить. Слово "бабушка" всегда ассоциировалось у нее со старостью, однако сразу после рождения внука эта роль ей очень даже понравилась. Только и разговоров с подругами было, что о внуке. Всюду таскала и показывала его фотографии. Впрочем, на прогулке все думали, что это ее ребенок. Женщины часто знакомятся, когда гуляют с колясочками: "А вашему сколько? А как он ест? Вы подкармливаете? А как засыпает?" – темы их разговоров неисчерпаемы.

Некоторые считали, что брак этот – случайный и долго не продержится.

Впрочем, Борисков видел и счастливые "случайные браки". Работала в лаборатории такая Марина (фамилию ее Борисков забыл). Когда ей исполнилось тридцать, и она все никак не выходила замуж, а уже пора было рожать ребенка, ее познакомили с одним неженатым молодым человеком, военным в чине капитана, который учился в адъюнктуре академии тыла и транспорта. Офицер этот был вполне симпатичный, скромный, и родители у него были очень приятные и доброжелательные.

Познакомили их на какой-то встрече родственников, они какое-то время встречались, ходили в театр, затем, когда пришло время, переспали, и почти сразу после этого подали заявление в ЗАГС. Вопрос жилплощади – однокомнатная квартира – обе семьи решили совместными усилиями. За глаза она его всегда называла "муж", и редко когда по имени – только среди родственников. Потом она забеременела и в положенный срок родила ребенка. Сергей оказался заботливым отцом. Помогал купать, гулял с коляской. Какой-то пылкой любви между ними поначалу не было, но отношения сложились очень хорошие – как у близких родственников.

Она считала это нормальным, поскольку общеизвестно, что страсти довольно быстро выгорают, говорят, в среднем за четыре года, что обусловлено какими-то физиологическими причинами – сроками выращивания ребенка, пока он маленький, и т.п. Потом может наступить тупик, а чтобы жить дальше, кроме секса, нужны уже какие-то другие связывающие интересы. А тут они изначально избегали этого периода влюбленности и с самого начала жили спокойно. Увы, найти половинку не довелось, а насколько ее реально найти вообще – скорее это большая редкость и удача, что-то вроде лотереи. Но жить-то надо всем. Конечно, эти мгновения и короткие годы любви дорогого стоят, но вся длинная счастливая жизнь в семье стоит всяко уж дороже.

Любовь может возникнуть и позже, и через какое-то время она стала отмечать в себе эти признаки: после рождения ребенка интимная близость стала ощущаться ею значительно более ярко, чем сразу после замужества, когда она почти не получала сексуальной разрядки. Теперь же Марина без какого-либо притворства кричала и стонала во время секса и начала беспокоиться, когда муж задерживался на работе. Весь день была занята ребенком и ждала мужа. Она была счастлива. Она успела. Ее личная жизнь состоялась. Это был несомненный факт. Но теперь сам вид сумасшедшей любви, которую ей ежедневно показывали в телесериалах, ее раздражал – она видела в том придумку и фальшь. А поначалу ей странно было ощущать рядом с собой чужого голого мужчину, его холодные волосатые ноги, целовать его, спать с ним, но быстро привыкла. Подруга сказала: "Самое опасное сейчас – это встретить настоящую любовь. И, прежде всего для женщины, – это вовсе не нужно. Женщина существует для семьи – мужа и детей". Подруга была толстая и некрасивая, и ее неопасно было приглашать в дом.

Впрочем, тут же можно привести и другой пример, когда выбор не всегда так прост и не так гладко все это протекает. Одна женщина по имени Ася, опять же из Виктошиной тусовки, годами несколько помоложе

Марины, вышла замуж за богатого и очень неплохого человека, хотя и на пятнадцать лет ее старше, и вроде как поначалу была семейной жизнью довольна, но внезапно снова как бы ниоткуда появился ее бывший парень по прозвищу Макс – ее первый мужчина, богема, наркоман, короче, сволочь и пропащая душа, но к нему у нее осталась необъяснимая и неодолимая тяга, слишком уж многое их связывало и опять же – ранняя молодость. Посидели в кафе, вспомнили былое.