Дмитрий Липскеров - Всякий капитан - примадонна Страница 36

Одна радость — Давиди перестал говорить об Антонелле. То ли рассказ Майки на него подействовал, то ли понял, что с Антонеллой действительно все завершилось.

Плыли молча и скучно.

Нестор дочитал трилогию «Август» и все свободное время учился вязать морские узлы.

Майки вызывал всеобщую зависть, так как мог спать сколько угодно и где угодно. Ему требовалось пять секунд, чтобы погрузиться в глубокий сон. Что он в нем видел? Может быть, свою беременную донну, а может, еще что…

Давиди Фреши, поглядывая на GPS, все больше лежал на корме и думал о чем-то своем. О чем?.. Всем было наплевать!

Единственный всплеск эмоций произошел, когда Нестор увидал большую птицу, которая летела пересекающимся с «Пеперчино» курсом. Она была похожа на бомбардировщик, летящий метать бомбы на гражданский объект.

— Птица! — указал пальцем Нестор. Капитан поглядел в небо, подскочил и сказал:

— Это птица зула! Самая редкая птица в океане! Самая независимая! Она живет в воде! Ей не нужна суша!

И действительно, птица ни разу не взглянула на лодку, продолжая свой тяжелый полет.

— Надо очень громко крикнуть! — предложил капитан. — Тогда она, может, нас и заметит!

Нестор сложил ладони рупором и что было сил крикнул:

— Зу-у-улла-а-а!!!

Не меняя курса, птица лениво оглянулась, показав свой горбатый, как у орла, клюв, тотчас потеряла интерес и полетела дальше.

На весь океан, подпрыгивая и извиваясь в воздухе, желая поиметь большую трясогузку, истерично лаял Антип.

Через десять дней «Пеперчино» попала в холодный шторм, что говорило о приближающейся цели. Никто не волновался, каждый знал, что делать, и лодка вышла из опасности без потерь.

— Если не смыло в океан, — объяснял капитан, одетый во все зимнее, смолящий самокрутку, — если не смыло, то в океане погибнуть трудно.

— А в десятибалльный шторм? — спросил Нестор, поднимая на уши огромный воротник медвежьего полушубка.

— В десятибалльный нужно замуровываться в кубрике и молиться!

— Может, на спасательный плот? — предложил Майки, стягивая ремешки кожаных сапог на меху.

— Я не знаю никого, кто бы спасся на плоту! Плоты находят, а людей на них нет!..

— Да-а, — произнес Нестор, задумавшись.

— Да-а, — подтвердил Майки…

Пятого числа, в шесть пятнадцать утра, прошедшая пять с лишним тысяч миль команда услышала крик вахтенного Майки Бароне.

— Антарктика-а-а! — кричал он. — Земля-а-а!!!

Глава 12

Эй, ты слышишь меня?.. Хеллоу!.. Ну хорошо, я знаю, что прошла только половина срока… Эй!.. Ну давай мириться!.. Я знаю, что ты хочешь! Клянусь, не буду тебя раздражать!.. Пожалуйста!

— Стал вежливым?

— Я стараюсь.

— Что ты хотел сказать?

— Я хотел сказать, что создал целый мир!

— Ого!..

— Да-да! Он огромен и прекрасен!

— И что это за мир?

— Это Земля и люди, населяющие ее!

Если бы гранит мог поперхнуться, он непременно бы поперхнулся.

— Землю и людей создал я, — уточнил он.

— Подожди!.. Я трудился над этим пятьсот миллионов лет!

— А я затратил куда меньше!

— Я подарил людям любовь!

— Этот дар они имеют от меня давным-давно.

— Я научил людей добывать пищу и наградил их талантом мореплавателей!

— Скажи, а чего ты им дал такие имена?

— Какие?

— Дурацкие. У одного имя даже кончается на «фер». Прямо как Люцифер!

— Не знаю, про кого ты. Я создал много людей!

— Ты собираешься убить некоторых?

— Ну… кое-кого…

— Ты уже пытался живодерничать! Нехорошо! Животные ни при чем!

— Так это ты вмешался и сделал ситуацию нереальной?

— Всегда есть место чуду.

— Чудес не должно быть много! Чудеса отвлекают от будней и делают людей несчастными!

— Ты опять меня учишь, малыш?

— Нет, я высказываю свое мнение.

— Ну-ну… Какие планы?

— Мне там надо завершить кое-что, отшлифовать работу.

— Работа — это хорошо.

— А ты что делаешь?

— Я?.. У меня созвездие Лебедя. Ты же знаешь о моей новой затее. Я тебе говорил.

— Ах да! Какой ты нерасторопный!

— Мне спешить некуда! Времени нет!

— Можно просьбу?

— Давай.

— Можешь не вмешиваться?

— Во что?

— Ну, в то, что я создал… В общем, в то, что я шлифую там?

— Давай, малыш, шлифуй…

— Значит, обещаешь?

— Эй, ты где?.. Почему не отвечаешь?..

Он так и не дождался ответа от гранитной глыбы. Начался отсчет следующего миллиарда лет…

Глава 13

Анцифера раздражало и одновременно мучило, что Алина настаивает на том, что видит в дыре смерть его отца. Ему казалось, что она придумывает себе картинки как остаточное явление любви к Нестору, как подсознательную вину из-за любви к нему, Анциферу, сыну Нестора.

— Мой отец умер от рака легких! — твердил Птичик. — Он никогда не плавал в океане!

— Ты сам сказал, что я должна настроиться и тогда увижу!

— Я говорил про космос! Я видел созвездие Лебедя! А ты видишь какую-то хрень!

— Вероятно, — она усмехнулась, — в твоей подмышке показывают разное кино. Мультизальный кинотеатр!

Анцифер зашел домой и обнаружил семейство в полном составе.

Мать демонстративно не обращала на него никакого внимания, Хабиб тотчас убрался в свою комнату, и только Верка бросилась навстречу брату.

Птичик был удивлен таким проявлением сестринской любви, впрочем, дал ей обцеловать свое лицо, а потом Верка потянула его в комнату на интимный разговор.

— Ну, говори! Не тяни.

Верка собралась, оправила майку на пухленьком, почти детском животике и выпалила:

— Я больше не люблю Борхито! Мне с ним скучно, он не растет, и у меня с ним не бывает оргазмов!

— Так уходи от него!

— Жалко мне его. Он будет страдать!

— Пострадает и перестанет!

— Ты думаешь?

— Уверен.

— Мне придется вернуться к матери и жить в этой комнате!

— Живи.

— А ты?

— Я с женщиной живу. У нее есть квартира.

— Да ну?! А я знаю ее?

— Знаешь.

— Да ну?! А кто это?

— Это Алина, подруга отца!

Верка открыла рот и долго его не закрывала, осмысляя услышанное. Потом рот закрыла и уточнила:

— Это которая нашу семью ограбила?

Анцифер засмеялся:

— Кто тебе это сказал?

— Мать. Да я всегда об этом знала!

— Алина была женой отца, он ей квартиру подарил. Ведь должна она была где-то жить!

— Ее проблемы!

— Ну так я вот тебя сейчас выброшу на улицу, и чего делать станешь? Опять к Борхито пойдешь?

— Это чего это ты меня выбросишь?!! — нахмурилась Верка, как в детстве, когда собиралась драться с братом. — Твоя, что ли, квартира!!!

— Не моя, но у меня сил больше!.. Да ты не бойся, я для примера. Каждому нужно где-то жить! И это дело отца было, кому и что дарить. Согласна?

Верка напряженно думала.

— Ну да, папуся для нас все делал.

— Правильно. И нечего сейчас его осуждать, когда он утонул.

— Куда утонул? — не поняла Верка.

— То есть умер… Ты лучше у матери спроси, куда она наш дом дела, который отец построил. А он ведь несколько миллионов стоил. Хватило бы, чтобы нам с тобой по отдельной квартире купить, и еще на жизнь осталось бы!..

— Мам! — заорала Верка. — Мам!.. Где ты там!!!

— Гав-гав! — поддержал Антип. Он жил в детской комнате и часами висел на дверной ручке.

Она появилась, большезадая, с плохо прокрашенными волосами и с подозрением в глазах:

— Ну чего тебе?

— А ты куда папусин дом дела? — поинтересовалась дочь.

— Какой дом?

— Который папуся построил для нас! Птичик говорит, что он несколько миллионов стоил! Я хочу отдельную квартиру!

Мать посмотрела на Анцифера глазами — гиперболоидами инженера Гарина, собираясь испепелить сына на месте.

— Что за разговоры! — наехала она.

Птичик улыбнулся:

— Да не страшно, мам. Давно уже! А дом ты, тетя Рая говорила, спустила на своего хорька Хабиба! Продала за копейки, так тебе кувыркаться с Хабибом хотелось! И Верка в тебя пошла! Хорошо, хоть она мужикам не платит!

— Да я тебя!..

Мать стала подпрыгивать на месте, но никто не понял, что это за ритуал такой новый.

— Ты чего, мам? — улыбнулась Верка. — Сейчас пол проломишь!

Она сделалась красной, и все продолжала подпрыгивать. Затем краснота перешла в бордовый окрас, спускающийся от лица к шее, от шеи к плечам.

— Ее замкнуло, — определила Верка. — Сейчас того!..

Анцифер поднялся со стула, подошел к матери и обнял ее:

— Ну успокойся, мам! Успокойся! Мы тебя все равно любим!

Тут и Верка подошла к матери и обняла ее крепко-крепко.

Неслышно из коридора нарисовался Соевый Батончик Иван Хабибович Оздем. Он втиснулся между братом и сестрой, крепко ухватив мать за подол.