Игорь Данилевский - Сессия: Дневник преподавателя-взяточника Страница 36

Вы, вероятно, сейчас задаете себе вопрос: к чему я вам все это рассказываю, ведь тематика нашей конференции посвящена не концепциям современного естествознания. К тому же наверняка многие из вас знают: гипотезы о том, что в определенных клеточных структурах происходят квантовые процессы, существуют уже не одно и не два десятилетия – вспомним хотя бы работы Пенроуза. А рассказываю я это вот для чего. При всех разговорах о квантовом характере мозга и мышления при этом не акцентируется внимание на некоторых аспектах, выводах из этих, как мне кажется, совершенно обоснованных и даже единственно возможных гипотез, которые уже имеют прямое отношение к нам и к тому, ради чего мы здесь сегодня собрались. Для нас сейчас важно лишь то, что у сложной квантовой системы могут быть такие информационные и энергетические свойства, которые будут сохраняться при любых взаимопревращениях и распадах частиц, входящих в данную систему. И для того, чтобы вас не томить, я перейду к разговору об этих неизменных свойствах. При этом я буду считать частицами нас с вами. Есть ли у нас такие свойства, которые сохраняются столетиями, если не тысячелетиями, и при этом практически нисколько не меняются? Есть, и мы все с вами знаем, как они называются – очень модным когда-то словом «менталитет»…

…Услышав последнюю фразу, народ оживляется: то ли устал слушать, то ли интуитивно почувствовал, что я сейчас собираюсь сказать нечто такое, о чём никто из присутствующих даже не подозревал.

– В качестве характерной особенности российского менталитета очень часто указывают такую черту, как покорность – знаменитое долготерпение русского и шире – российского – народа. Что бы власть имущие с нами не делали, – и я сейчас говорю не только о политическом ее эшелоне, но и самом что ни на есть рядовом – например, власти в том же институте, университете, – мы терпим до последнего. Это и было для меня загадкой, которую я поставил себе целью разгадать. И здесь мне очень помогло то, что долгое время я занимался изучением, если использовать терминологию Карла-Густава Юнга, коллективного бессознательного: архетипами и так далее – все мы понимаем, о чем идет речь.

Одним из важнейших методов анализа коллективного бессознательного Юнг, как известно, считал изучение мифов, сказок, обычаев того или иного народа. А что такое русский народ, кто такие русские? Я сейчас буду говорить именно о них, как бы абстрагируясь от того, что и сам русский на четверть. Обычный дилетантский ответ – это восточные славяне. Конечно же, это не так. Русские – это смесь двух этносов: восточно-славянского, который жил на необъятных равнинных просторах, в частности – на берегах Днепра, и финно-угорского, который жил в таежных лесах. Многие наши соседи – удмурты, марийцы – вот они: современные финно-угры. К ним гораздо позже присоединился монголо-татарский, или просто монгольский этнос. Если же мы посмотрим на русские народные сказки, которые все мы, независимо от национальности, читали в детстве, мы увидим, какие персонажи в них преобладают: волк, лиса, медведь и так далее. Но ведь это типичные лесные обитатели! Значит, на самом деле именно финно-угорское, а вовсе не славянское наследие сидит в нас прочнее всего. Монгольский этнос, правда, оказал огромное влияние на становление нашей нации, ее культуры – не зря же есть пословица «копни поглубже русского». Но монголы – это степные кочевники, а в русском фольклоре, как мы уже поняли, преобладают именно лесные персонажи, и, следовательно, колоссальное влияние на наши корни имеет финно-угорский этнос. Даже название столицы нашей родины – финское: «Моск» – в переводе означает «медведь», «Ва» – это вода. А у финно-угорцев существовал обычай – совершенно потрясающий обычай: я, когда о нем впервые прочитал, чуть со стула не свалился!…

…В зале послышался смешок.

– Я даже не представлял, что такое вообще возможно, но, оказалось, что все-таки возможно. Я адресую каждому из вас простой вопрос: если вам нанесли оскорбление – не рядовое, а серьезное, настоящее оскорбление, какова будет ваша реакция? Наверняка кто-то захочет совершить нечто аналогичное, кто-то захочет отомстить, но уж, во всяком случае, никто не будет делать так, как учит нас христианство: подставлять правую щеку после того, как ударили по левой. ТАК ВОТ, – повышаю я голос, – У ФИННО-УГОРЦЕВ СУЩЕСТВОВАЛ СЛЕДУЮЩИЙ ОБЫЧАЙ: ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЧЕЛОВЕКУ НАНОСИЛИ ОБИДНЕЙШЕЕ ОСКОРБЛЕНИЕ, ОН ШЁЛ К ДОМУ СВОЕГО ОБИДЧИКА И ВЕШАЛСЯ У НЕГО НА ВОРОТАХ В ЗНАК ПРОТЕСТА!!

Сказав это, я выжидаю паузу. Общий секундный ступор. Потом весь зал разражается громовым «Ха-ха-ха-ха-ха-ха!»

– Вот так же и мы с вами. Наш человек, если он действительно наш человек, не станет бунтовать! Он будет лежать на кровати, деградировать, спиваться, а в итоге пойдет и повесится на воротах коттеджа нового русского. Вот так и действует коллективное бессознательное. Мы все забыли о своих корнях. Казалось бы, это было давным-давно, но это сидит в нас и действует изнутри. Поэтому вот она, наша судьба. Именно поэтому мы – обреченный народ. А то, что было монгольское завоевание или, как утверждает Лев Гумилев, симбиозное сосуществование, только усугубило ситуацию. Я прекрасно помню, как еще в школьных учебниках истории писалось о том, какие обычаи действовали в войске Мамая, хана Батыя и прочих монгольских полководцев: вся армия поделена на группы по десять человек, и если с поя боя убегал один, то казнили всех, кто был с ним в одной десятке. Казалось бы – зачем, ведь они ни в чем не виноваты? Может быть, они очень даже храбро сражались? А, неважно! Был рядом – значит, виноват! Вот также и мы. Если представить себе гипотетическую ситуацию, что среди нас появится какой-то безумно храбрый товарищ, который поставит себе целью свергнуть ту систему, которую он считает несправедливой, его скорее всего сдадут собственные друзья или соседи – потому что так безопаснее. Что будет свидетельством того, что в друзьях и соседях прочно сидит и действует монгольское коллективное бессознательное.

Или возьмем другой актуальный пример – коррупцию. Все мы знаем, что с нас дерут деньги на каждом шагу – теперь даже за то, чтобы устроить ребенка в детский сад. Может быть, я перегибаю палку, но мне кажется, что кто-то из наших политологов верно сказал: если бы мы давали меньше, то с нас бы и брали меньше! Однако мы по-прежнему даем, и все продолжается, как раньше…

…В этот момент меня так и подмывает прокричать: «А эти молодые гибриды волчат и овец, наши студенты! Если бы они, идиоты, поняли, что любой преподаватель, вступающий в неформальные отношения с ними, на самом деле только рискует! Если бы они просто отказались платить, пригрозив УБЭПом, то никто ничего бы с ними сделать не смог – максимум поставить тройку на экзамене. Вся их вшивая стипендия за полгода, которую они получают, вполне сопоставима с отчислениями, которые они делают нам, товарищи, или даже в разы меньше! Единственное оправдание для их овечьей робости – это то, что цена за хорошую оценку бывает копеечной. Но в любом случае они дураки. Благодаря их тупости мы с вами, друзья, собираем такие суммы, которые и не снились работягам на фирмах, хотя они пашут с девяти до шести каждый день. Единственные выигрывающие от всей этой бараньей стадности нашей молодежи – мы! И храни, Господи, этих юных финно-угорцев с зачётками! Аминь!». Но, конечно, ничего подобного я не говорю и тем более не выкрикиваю, а просто веду свою речь к завершению на драматично-высокой ноте:

– …И продолжается потому, что мы не можем вылезти из собственной шкуры. Сознание, как доказано многочисленными исследованиями, – это всего лишь английская королева, которая царствует, но не правит. Абсолютно любое решение на несколько миллисекунд раньше, чем оно будет нами осознано, оформляется на уровне бессознательных импульсов. А если бессознательное – квантовая или подобная квантовой система, то наше долготерпение останется с нами навсегда. Обычно на это возражают, что если мы знаем о сковывающих нас ограничениях, то мы сможем эти ограничения снять: как говорили классики, свобода есть познанная необходимость. Но скажите: знаем ли мы о таких наших индивидуальных свойствах, которые мы, тем не менее, не можем переделать? Которые управляют нами или просто существенно влияют на выбор жизненного пути? Конечно, и их довольно много: темперамент, наличие или отсутствие математических способностей, музыкального слуха и так далее, и тому подобное. Тогда почему нельзя предположить, что существуют и какие-то наши коллективные свойства, которые, даже если мы о них и узнаем, мы не сможем изменить? Я думаю, что в случае с нашим долготерпением, закодированным на уровне квантовых свойств нашего бессознательного, наблюдается та же картина. Мы можем сколько угодно выискивать причины, рациональные доводы для того, чтобы стерпеть и на этот раз, но не знаем, что еще основатели психоанализа называли подобные вещи рационализацией. Не рациональным выбором, а поиском внешне убедительных оправданий для тех импульсов, которые задаются нашей бессознательной сферой. Мы никогда в массе своей не будем жить хорошо, потому что подавляющий процент нашего населения в глубине своей психики носит идею, что надо повеситься, когда тебя унижают до последней степени. И структуры нашего рабского коллективного подсознания, то есть менталитета, – это то, от чего мы не в состоянии освободиться. Потому что подсознание сильнее сознания. Потому что структуры сильнее людей. Спасибо за внимание!..