Мастер Чэнь - Магазин воспоминаний о море (сборник) Страница 36

— А на самом деле в этом направлении пошла сама Лиза, и вообще-то подробности ее путешествия не знает, наверное, никто, — сказал Евгений. — Но… Потрясающие истории здесь есть у всех, и у Лизы тоже, не сомневайся.

Все произошло из-за Нонны. Той, с которой Лиза делила гостиничную комнату, пока не пришлось перебраться к Максику. Подруга или не совсем, но Нонна согласилась взять часть вещей Лизы и — зачем-то — ее паспорт. А этого, конечно, делать нельзя никогда и ни с кем.

Паспорт лежал в бумажнике рядом с банковской карточкой, и какой-то смысл в этом был — Лиза попросту прятала у Нонны карточку от самой себя, стараясь пользоваться ею как можно реже, обходиться только самым нужным, в ожидании поздней московской весны или еще непонятно чего. А Нонна, которая не выносила Максика и люто ненавидела новое руководство компании, всегда делала что-то хорошее для Лизы. Просто из принципа делала.

И вот однажды Лиза, увлеченная экономией очередной тоненькой пачки батов (живя уже в какой-то довольно жуткой конуре, отеле для рюкзачников), на целую неделю забыла о Нонне.

О дальнейшем догадаться нетрудно. В комнате Нонны (где так много месяцев провела и Лиза) к концу этой недели уже жили мирные немцы. Нонна, как и все, кто в компании хоть что-то собой представлял, была наконец уволена и отправилась отдыхать. На «Белый песок», гласила ее записка Лизе внизу, на стойке. На две недели. Вчера.

У Лизы был выбор, и довольно разнообразный. Самый разумный — не делать ничего и ждать возвращения Нонны, заняв деньги у кого-то в бывшей своей или любой другой русской компании, в Паттае их десятки. Зайти в «БИК-тур», спросить там телефон Нонны… Но тогда Лизе надо было покупать не только телефонную карточку, но и сам телефон, который в переполохе увез на Ломбок Максик. Звонить из бывшего офиса и вообще посещать свою бывшую компанию не хотелось совсем. Пришлось; но телефон Нонны не отвечал, хотя это могло означать что угодно — его хозяйка качается на волне, например.

И Лиза приняла по-своему логичное — с точки зрения экономии — решение.

Человеку, прожившему три года в Таиланде, не надо заказывать такси до «Белого песка». Есть автобусные маршруты, которые стоят совсем других денег.

Но у Лизы не было и их, ехать часа четыре на автобусе на восток означало, что деньги останутся почти только на воду.

Тут Лиза сделала вполне логичную, хотя и безумную вещь.

Она отправилась в «Белый песок» пешком, рассчитывая пройти маршрут за два-три дня. Спать можно было где угодно. Возможно, Лизе просто хотелось посмотреть то, на что никогда недоставало времени: домики, людей, ананасовые плантации. Не спешить. Тогда хватило бы и на очень элементарную еду — без мяса. И даже на простую воду, без которой никак нельзя обойтись.

Слухам, что Лиза отправилась в путь, побрив голову и переодевшись в мужчину — буддийского монаха, Евгений не верил. Три года — достаточный срок в Таиланде, чтобы знать, что за «имперсонацию» здесь дают тюремный срок. Нельзя выдавать себя за полицейского, например, — но и за монаха тоже. Женщина, пусть и иностранка, конечно, может попасть здесь в буддийский монастырь, но женщины носят там белые одежды и из монастыря просто так не выходят. Для женщины клянчить еду и кров по дороге, выдавая себя за монаха-мужчину в шафранном наряде, было делом вполне подсудным. Даже если игнорировать вопрос о святотатстве, иностранцу, который на улицах выпрашивает деньги и еду, дорога тут прямая — в отель «Иммигрэйшн», то есть в тюрьму. А если вспомнить об отсутствии паспорта…

Слух о монашестве объясняется, видимо, просто. Лиза хорошо поняла, как будет выглядеть после дня-другого пути с ее когда-то приличной прической. Поддержание прически в порядке стоило денег.

А побрить голову наголо для европейской женщины в тропиках было тогда модным и стоило всего тридцать батов, если делать это на скромной улице.

Но, несмотря на всю опытность Лизы в Таиланде, несмотря на ее естественную привычку идти всегда по теневой стороне улицы, побритая голова — и еще лоб, и нос — немедленно сгорели. И это создало Лизе множество проблем, резко замедлив ее продвижение на восток.

Иногда ее подвозили. Найти стакан чистой, действительно чистой воды можно было почти везде, и бесплатно.

Но, подходя наконец к «Белому песку» далеко на востоке от Паттаи, Лиза очень остро ощущала, что не ела уже два дня, а если вспомнить, то у нее и до того была позади целая полуголодная неделя. Правда, воду в бутылочках иногда даже давали с собой. Беспокоила сгоревшая кожа — от этого кружилась голова и наползала слабость.

И, конечно же, конечно, конечно, в «Белом песке» на морском берегу Нонны не только уже не было, она туда не приезжала никогда. Чему могло быть сколько угодно объяснений, от встретившегося мужчины и до того, что женщина, отдыхающая за свои деньги и никому не обязанная отчитываться, вообще может поменять в последний момент решение.

Но были и другие возможные объяснения.

— Наверное, не «Белый песок», а «Белые пески», — сказал ей нежно улыбающийся таец на сносном английском (который Лиза еле знала). — Часто путают. Это вон там, тот остров на горизонте. Ко Фай. Рядочек бунгало вдоль пляжа. Далеко. Лодки сейчас уйдут последние, потом бурная вода.

В общем, Лиза могла бы догадаться, что у нее к тому моменту с головой было что-то не то, например, из-за температуры или множества прочих очевидных причин.

Но она послушно пошла вниз, к лодкам, и просто на инстинкте учинила гениальный номер — затесалась в австралийскую компанию, махнув неопределенно лодочнику. Главный австралиец так и не понял, что заплатил за шестерых вместо пятерых. А лодочнику было все равно.

Лодка прыгала по волнам и тяжело шлепалась в них грудью, кружилась голова, тошнило.

И, конечно же, никакой Нонны в «Белых песках» тоже никогда не было. Лизе принесли стакан воды.

Она побрела по пляжу.

Навстречу ей шла по кромке воды юная пара — красные носы и лбы, он — заросший щетиной, в серых шортах со множеством карманов, она — в белом с блестками купальнике. Они двигались под мерное шипение прибоя. Оба голубоглазые, у мужчины чуть повисший, но еще вполне приемлемый живот. Рисунок тела его женщины — ребра, мышцы живота, тощая грудь — Лиза изучала долго, смотря на нее как на пришельца из иного мира.

Здесь, значит, был последний пляж. Дальше, за этим островом, только Камбоджа, километрах в семидесяти, по морю или суше. Паром туда не ходил, да и кому он нужен. В Камбодже, наверное, кто-то давно уже зачем-то встречает и провожает группы.

Лиза шла по пляжу, вон от деревянной веранды «Белых песков». Вот пляжу и конец, подумала она, но тут заметила, что начинается отлив, и можно обогнуть неприступный в приливное время мыс-скалу и пройти еще дальше. Улыбаясь непонятно чему, она оказалась там, за мысом, на пляже, который был последним после последнего. Чуть меньше километра белого песка. В центре его под пальмами стояли три новеньких бунгало.

Мужчину в потерявшей цвет майке Лиза, если бы у нее еще оставалось сознание, назвала бы «голландским наркоманом» — имея в виду род занятий и стиль, а не обязательно национальность (хотя иногда и ее). Пучок выгоревших волос, схваченный сзади резинкой, нос с горбинкой, светлые веселые глаза. Он делал что-то на костре. Видимо, еду.

Лиза отвернулась от него. Еда была ей неприятна.

Она не стала рассматривать подступавшие по горному склону к трем бунгало джунгли, с редкими светло-серыми перестоявшими стволами, как спички, и со старыми лианами на ветвях, как выброшенные рыболовные сети.

Вместо этого Лиза опустилась на песок и взяла в руки полузарытую раковину. Здесь была загадка. Обломок, мусор моря, такую раковину никто не возьмет и на продажу не выставит. С дыркой у края, на изломе — серая пористая масса, как мертвая кость. Но в мягкой впадине — перламутровая поверхность, отсвечивающая желтоватым жемчугом, омыть ее только морской водой — и перламутр влажно и чисто заблестит. А по этой перламутровой впадине извивается давно окаменевший тоненький след какого-то паразита, червячка — змей, дракон, динозавр? Лиза долго смотрела на эту раковину, не шевелясь.

Потом перевела взгляд на горизонт. День кончался, ложка расплавленного металла медленно, как мед, стекала в лиловатую дымку заката. Самую кромку горизонта оседлал кособокий серый силуэт кораблика, над ним вдруг поднялось идеально круглое колечко дыма, как спасательный круг.

Лиза хорошо знала, зачем там кораблик. Он на самом деле весьма велик, в момент заката он окажется ловцом кальмаров, который включит ослепительные прожекторы там же, ровно на линии горизонта, это высоко, если сидишь на песке. И тогда на этот свет из черноты начнут всплывать комки слизи со щупальцами и бессмысленными глазами.

Оставалось только отправиться в гости к этим заждавшимся чудищам, от которых все-таки, как видно, не уйти. Но Лизу не учили тонуть правильно, и вообще не учили ничему подобному. Она пожала голым плечом. Надо было просто лечь и заснуть.