Олег Красин - Дети Метро Страница 36

— А где договор? — задал он логичный вопрос.

— Не знаю, Иван Трофимович, — расстроено ответила Нина Георгиевна, потому что в первый раз попала в такую ситуацию, когда не знала что отвечать, — он, должно быть, у Веры Дмитриевны. Я сейчас схожу, посмотрю.

— Нет уж, пойдемте вместе.

Они пошли в кабинет главного бухгалтера. Вера Дмитриевна сидела за своим столом и была занята той кропотливой постоянной работой с цифрами, которая так характерна для этой сферы деятельности. Когда они вошли, Вера Дмитриевна не подняла головы.

— Ну, что там такое? — с раздражением спросила она.

— Вера Дмитриевна, — сказала, сдерживая волнение, Нина Дмитриевна, — у Ивана Трофимовича возникли вопросы по компании «Созвездие». А я не могу найти договор с ними.

— Какое «Созвездие»? — Вера Дмитриевна оторвалась от работы и непонимающе посмотрела на них.

— Фирма, которая нам делает ремонт учебных классов, — ответила Нина Георгиевна.

— Не помню! — недовольно ответила Вера Дмитриевна, — поищи в шкафах, там должен лежать. У меня много работы, мне некогда разбираться с такой мелочевкой.

— Вера Дмитриевна, — вмешался Иван Трофимович, — это не пустяковый вопрос, платежки почти на двести тысяч рублей, а я не помню, чтобы нам кто-то делал ремонт.

Он подошел, положил на стол главного бухгалтера бумагу.

— Несколько подобных платежек я визировал и раньше. Думал, что скоро начнут, а уже лето прошло — никто до сих пор не чешется. Нина Георгиевна нашла только пустую папку на полке, там одно письмо о намерениях.

Вера Дмитриевна взяла платежку в руку, внимательно рассматривая её.

— «Созвездие», — задумчиво протянула она, — что-то припоминаю. Это, кажется, ваш предшественник заключал с ними договор и он, должно быть, прихватил его с собой. Вы в своём кабинете не находили?

— Нет. Мне на глаза не попадался. Хотя… письмо с предложением пришло при мне, там есть моя резолюция.

— Насколько я припоминаю, это не первое их обращение. Они писали нам и раньше.

— Если нет договора, непонятно почему мы тогда платим? — спросил Иван Трофимович с нотками возмущения в голосе, — вы же должны контролировать все платежи, а мне никто ничего не сказал, никто не предупредил.

Он снял свои очки с выпуклыми линзами и протер их. Пауза стала затягиваться, на лице Веры Дмитриевны выступили красные пятна. Она отодвинула кресло назад, откинулась на спинку.

— Знаете что, Иван Трофимович, вы идите к себе, а мы разберемся, и я вам обо всём доложу.

Потоптавшись в нерешительности, словно ожидая продолжения разговора, но, не дождавшись, директор колледжа надел очки и посмотрел на Веру Дмитриевну и Нину Георгиевну с тем неуловимо-непонятным выражением глаз, которое бывает у людей долгое время носящих очки, после чего вышел из кабинета.

— Вера, я не понимаю в чём дело? — удивленно спросила Нина Георгиевна, — мы что, платим по несуществующему договору?

Главный бухгалтер понемногу приходила в себя, лицо её приняло прежде спокойное выражение, а красные пятна быстро сошли со щек, как неустойчивая краска с постиранной ткани. Она взяла сигарету из пачки, лежащей перед ней, и закурила. Сигарета была легкой, ментоловой, со специфическим запахом, забивающим запах никотина, сизоватый дым полетел в открытую форточку.

— Слушай, Нина, это прежние дела наши с Юрием Николаевичем, — она назвала бывшего директора колледжа, — об этом никто не знал, да и знать было незачем. Сама понимаешь, как это делается. Но Трофимыч докопался…

— Что же теперь делать, Вера? — спросила Нина Георгиевна — это же подсудное дело! Тебя могут посадить, вместе с Юрием Николаевичем. Это же мошенничество!

— Не меня, а тебя. Ты же делала проводки, моей подписи на платежках нет. А то, что ты была такой дурой и не проверяла, так это твои косяки, на меня их не вешай!

— Что? Значит я же еще и виновата, что вы вместе делали дела за моей спиной и хорошо поимели с этого?

— Да! — спокойно подтвердила Вера Дмитриевна, — мы делали деньги, а отвечать придется тебе. Впрочем…

Она докурила сигарету и воткнула окурок в пепельницу, энергично его вдавливая. Вера Дмитриевна не хотела подставлять Нину Георгиевну — та казалась ей недалёкой, глупой женщиной. Развод тоже наложил на неё свой отпечаток — муж все-таки заставлял следить за собой, не опускаться на бытовом уровне. А сейчас она стояла перед ней, хлопала пустыми глазами, ничего не понимая, была жалкой и смешной.

— Впрочем, — продолжила Вера Дмитриевна, — я вижу только один выход — тебе придется уволиться, и тогда я скажу директору, что мы решили вопрос, виновные наказаны. Ты денег не присваивала, ни о чём не знала. На самом деле сложно доказать, что ты замешана в этом деле. Ни один следователь это не докажет.

— А ты как же? — спросила Нина Георгиевна, по инерции продолжая беспокоиться о своей начальнице.

— Я? А что я? — удивилась Вера Дмитриевна, — я ничего не знаю, моих виз нигде нет, с меня и взятки гладки. Не беспокойся!

— Вы думаете, Иван Трофимович успокоится на этом? — поинтересовалась Нина Георгиевна с долей недоверия в голосе, до неё постепенно начал доходить смысл этой обыкновенной аферы и её роль в таком неприглядном деле.

— Слушай, подруга, — грубовато ответила главный бухгалтер — не бери в голову! С директором я как-нибудь решу. За ним уже есть грешки, и он уже кое-чем мне обязан. Поняла? А теперь иди, пиши заявление по собственному желанию.

Вот как бывает в жизни! Нина Георгиевна думала, что Таня всю дорогу хотела её подставить, а вышло по-другому. Человек, которому она безоговорочно доверяла, которого она считала своей подругой, или, по крайней мере, очень близким человеком, предал её и подставил. Она всегда с недоверием относилась к такому качеству окружающих как порядочность, но после этого случая сомнения её только усилились. Верить никому нельзя и это была аксиома!

Она сидела в сумерках в комнате у внука, слушая звуки наступившего вечера. Обида гложила её, обида на несправедливость жизни и её несовершенство. Счастливые времена, казалось ей, прошли, и впереди ничего хорошего не было. Но если не для себя, можно было жить хотя бы для внука, вырастить его вместе с дочерью, воспитать. Она смотрела на посапывающего Дениса, и ей не хотелось уходить из его комнаты.

Глава 2

Едва у Максима закрутился роман с Катей, он, как показалось Стасу, совсем потерял голову. Его партнер сделался рассеянным, стал меньше бывать на работе, отвлекался на всякую мелочевку, и, в общем, начал терять деловую хватку. Зато в его голубых глазах появился тот необычный блеск, которого раньше совсем не было видно. А ведь Стасу это блеск был знаком. Он вспыхивал в глазах его самого, когда Гусаров всецело находился во власти любовных чувств, что бывало довольно редко. Он уже и не помнил когда в последний раз.

Максим теперь тратил на обед по нескольку часов, а то и мог совсем исчезнуть с работы после полудня, растворяясь в недрах огромного города, как лёд в теплой воде. Вместе с тем, Максима часто видели с одной и той же девушкой в дорогих магазинах, ночных клубах, на разных тусовках среди гламурного бомонда. Как считал Гусаров, Макс хотел произвести соответствующее впечатление на свою новую девушку, а спускать бабки в унитаз, не морщась и не испытывая видимого сожаления, было самым верным способом для этого.

Стас был недоволен и сильно злился на своего приятеля. Имея развитую сеть информаторов в салонах-конкурентах, он знал о ближайших планах противников, об их рекламных акциях и шагах по увеличению объема продаж на рынке, о новых трендах в автомобильном бизнесе. Но зная всё это, Стас справедливо рассчитывал на поддержку Максима, как коллеги, компаньона и, наконец, просто приятеля. Одному трудно управлять сетью салонов, тем более в Москве. Но Макс забросил дела, пренебрегал своими прямыми обязанностями.

Гусаров решил с ним поговорить.

— Слушай, чего ты на неё запал? — спросил он, улучшив момент, — забей, мой тебе совет! Этих телок вокруг полно, я же тебе говорил, а тратить жизнь на одну из них, по-моему, отстойно. На крайняк, можно рассмотреть вариант, когда будешь уже в возрасте, когда тебе будет всё равно.

— Да? — усмехнулся Максим, — и ей?

— Ты еще не будешь полным импотентом, детей успеешь сделать, — успокоил его Стас, — к тому же, ты говорил, что у неё есть ребенок. Слушай, ну это полный капец! С ребенком! Зачем он тебе, Макс? Лучше своих заведи, чем чужих на загривок сажать.

— Ты не понимаешь! — упрямо возразил Завьялов и поспешил удалиться из офиса под предлогом поездки в дальний автосалон, расположенный в Подмосковье.

Он ничего не объяснял Стасу. Да и зачем? Разговор был как будто на разных языках, разговор двух людей, не имеющих переводчика. Разве поймет влюбленного человека тот, кто не влюблен? Наоборот, он покажется ему глупцом, а поступки смешными, потому что трезвый ум берет в расчет слишком много обстоятельств, слишком много причин и условий. А влюбленный принимает в расчет только свою любовь.