Владимир Сотников - Вангелия Страница 36

– Ты Вангелия? – спросила она, подходя к Ванге.

Та разогнулась, держа в руках рассаду георгин, и ответила:

– Здравствуй. Я Вангелия. С чем ты пришла?

– С горем, – сказала женщина. – Припадки у меня. На землю падаю, пена изо рта идет. Я слышала, ты у себя в Струмице девку молодую от такой болезни вылечила?

– Вылечила, – кивнула Ванга.

– И что, правда, обыкновенной травой? – недоверчиво переспросила посетительница.

– Каждому свое лекарство, – пожала плечами Ванга.

– А меня можешь вылечить? – с надеждой спросила та.

– Тебе трава не поможет, – сказала Ванга.

И вдруг женщина упала перед ней на колени.

– Помоги, Вангелия! – заголосила она. – Измучилась я, всех измучила!

– Встань. – Голос Ванги звучал спокойно, даже сурово. – Перед Богом на коленях можно стоять. Передо мной не надо.

– Так ведь сил моих больше нету! – всхлипнула женщина. С колен она так и не встала. – Ровно бес в меня вселяется, наизнанку меня выворачивает.

– Нет в тебе никакого беса, – отрезала Ванга.

– А что есть? – с недоумением спросила посетительница.

Ванга протянула руку, положила ей на темя.

– Болезнь, – сказала она через несколько секунд.

Митко давно уже смотрел на все это из окна пристройки. При последних словах своей жены он выскочил во двор и воскликнул:

– Ванга!

– Что тебе?

В ее голосе прозвучало недовольство: зачем муж ее отвлекает?

– Ты еще спрашиваешь! – возмутился Митко. – Бросить пора эти твои предсказания! Зачем они тебе теперь? Ты замужняя! В семье тебе дел нету?

– Уйди, – резко, почти зло сказала Ванга. – Уйди, Митко.

– Да ты что?.. – растерянно проговорил он.

– Уйди! – повторила она. – Не мешай мне. – И повернувшись к женщине, сказала: – Пойдем в дом. Я посмотрю, чем тебе помочь.

«Посмотрю! – подумал Митко, глядя, как его жена ведет чужую женщину в комнату, которую он построил совсем не для этого. – Чем она смотреть-то будет?!»

Ответа на этот вопрос он не знал. Вернее, ответ этот был так пугающе непонятен, что Митко не хотел его искать. Он в досаде отбросил рубанок и сел на крыльцо. Ничего он не мог сделать с той силой, которая – теперь это было окончательно ясно – была в Ванге главной.

Ночью оба не спали – лежали, отодвинувшись друг от друга, и не произносили ни слова. Ванга первой нарушила молчание.

– Не сердись, Митко, – сказала она.

Голос ее был спокоен – ни огорчения, ни хотя бы смущения не было в нем.

– С чего взяла, что я сержусь? – нехотя проговорил Митко.

– Чувствую.

– Хватит, Ванга! – взорвался он. – Не надо нам твоих чувств!

Ванга улыбнулась так, словно рассердился на нее не муж, а несмышленый ребенок.

– Совсем никаких не надо? – спросила она.

– Никаких! – упрямо повторил Митко. – Лишь бы этого всего… – Он неопределенно повел рукой у нее над головою. – Лишь бы этого не было!

– С этим ничего не поделаешь. – Ванга повторила жест мужа так, словно могла его видеть. – Думаешь, мне все это не тяжело? Я ведь одна совсем не бываю. Все время слышу…

– Голоса слышишь? – с опаской спросил Митко.

Он знал, что душевнобольные люди часто слышат голоса, которые что-то им приказывают. Могут приказать взять топор и кого-нибудь зарубить… Этого только не хватало!

– Иногда голоса, – спокойно ответила Ванга. – Иногда голосов не слышу, но все равно они здесь.

– Кто? – затаив дыхание, спросил Митко.

– Люди, – ответила ему жена. – Те, которые умерли. Или которые живы, но сами что-то сказать не могут и через меня сказать хотят. Вот их всех я все время и слышу. Думаешь, легко это?

Она высказала эти невероятные вещи так, что Митко почему-то сразу понял: это правда. Волосы зашевелились у него на голове от ужаса.

– Не дай бог никому такого… – проговорил он. И в ту же минуту жалость – острая, невыносимая – пронзила его сердце. Он притянул жену к себе, обнял и прошептал: – Я ведь думал, выйдешь замуж, пройдет все это у тебя.

– Ничего не поделаешь, – с той суровой интонацией, которая приводила мужа в оторопь, сказала Ванга. – Я знала, что не пройдет. А людей ты отсюда не гони. Пусть приходят. Я в себе все это держать не могу – должна людям говорить, о чем они спрашивают, понимаешь?

– Ничего я не понимаю, – вздохнул Митко. – За что тебя Бог этим наградил? Или не Бог?

Ванга не ответила. Митко снова вздохнул и спросил:

– А если меня опять на войну заберут? Что с тобой будет?

– Не знаю, – пожала плечами Ванга.

– Про других знаешь, а про себя нет? – не поверил он. – Как же так?

– Вот так. Что со мной будет, не знаю. Только чувствую.

– И что же ты чувствуешь?

– Что ты со мной будешь, – улыбнулась Ванга.

– Буду, буду, – проворчал Митко, снова обнимая ее. – Куда я от тебя денусь?

Глава 11

Говорят – «твои бы слова да Богу в уши». Слова Митко в нужные уши не попали: через полгода его снова призвали на войну, которую Болгария вела теперь на стороне немцев.

– Не увидимся мы с тобой больше, сынок, – сказала Магдалена, обнимая его на прощание.

– Ну что ты говоришь, мама? – укоризненно сказал он.

– Я не про тебя – про себя говорю. Не доживу я, пока война эта проклятая кончится. – Магдалена кивнула на стоящую рядом Вангу. – Вот, и она молчит. Знает, что не доживу.

Махнув рукой, Магдалена пошла в дом.

– Возвращайся скорее, Митко, – сказала Любка и тоже ушла со двора.

Митко и Ванга остались одни.

– Не волнуйся за мать, – сказала Ванга. – Мы с Любкой все для нее как для себя сделаем.

– А что тут уже сделаешь? – вздохнул Митко. – Думаешь, доживет она до моего возвращения? Вот видишь, сама молчишь… И про меня молчишь, – добавил он. – Не говоришь, что со мной на войне будет. А почему?

Ванга не ответила. Митко всмотрелся в ее лицо и почувствовал, что его охватывает суеверный ужас. Лицо жены вдруг переменилось – оно словно стало принадлежать какому-то незнакомому человеку. Он не раз видел, как меняется его жена, когда высказывает свои пророчества приходящим к ней людям. Но такого не видел никогда… Даже голос, когда она заговорила, тоже был незнакомый.

– Ты что, Ванга? – еле выговорил Митко. – Что с тобой?

– Берегись воды, Митко, – этим чужим голосом произнесла его жена.

– Воды? – опешил он. – Так меня же не на море призывают. А хоть бы и на море – я плаваю как рыба!

Больше ничего он сказать не успел, потому что увидел, как ноги у его жены подкашиваются, и едва успел подхватить ее, уже падающую.

– Ванга! – воскликнул Митко. – Успокойся же ты, приди в себя!

Он отвел ее на бревна, сложенные в углу двора, посадил на них. Лицо Ванги из белого как мел снова стало обычным, человеческим, знакомым.

– Что со мной было? – пробормотала она, морщась, точно от боли.

А может, и правда от боли – кто знает, что творилось сейчас в ее голове?

– Ну, опять было… это, – ответил жене Митко.

Ванга потерла ладонями виски и спросила:

– Что я тебе сказала?

– Дурость какую-то, – махнул рукой он. – Чтоб я воды боялся.

Она помолчала, потом тихо произнесла:

– Так бойся воды, Митко.

– Да ладно тебе! Не думай ты про это. Про хорошее думай. Вернусь с войны, построю тебе настоящий дом – большой, светлый. И заживем мы с тобой счастливо.

– Смотри же. – Она улыбнулась, но видно было, что нелегко ей далась улыбка. —

Обещал!

Митко грубовато, но любовно приобнял жену, быстро поднялся с бревен и пошел со двора. Он чувствовал, что Ванга провожает его… Чем? Взглядом она провожать не могла, но словно нить какая-то была от нее протянута.

«При чем тут вода?» – мелькнуло у него в голове.

Но спрашивать об этом он не стал.

Ванга подняла руку и перекрестила уходящего на войну мужа.

Когда умирающая Магдалена приоткрыла глаза, невестка сразу спросила:

– Что тебе подать?

Будто увидела, ей-богу! Но у Магдалены уже не было сил этому удивляться. И сердиться на невестку сил не было тоже.

С того дня, как ушел на фронт Митко, прошел год. Зачем она прожила этот год? Магдалена не знала. Да и кто это может знать? Один Бог, да Он не скажет.

– Ничего, – выдохнула она. – Ничего мне уже не надо. Умираю. И не знаю даже, живой ли мой сын…